Осенняя мечта

О мастере, увы, им много выяснить не удалось. В основном, как сказал мне посол, сведенья были добыты магическим путём. Они узнали, что жил тот творец совсем недавно: Грань переступил около двух десятков лет назад. Да инструментом своим после создания недолго владел. Родственников и место его проживания магией найти не удалось. Видимо, был мастер тот не очень известен у себя на родине. Вскользь упомянул, что пробовал обратиться за помощью к драконам, но те пока не горели желанием помогать. Эльф страшно досадовал из-за этого, но поделать почти ничего не мог: крылатые не слишком сильно интересовались высоким искусством. Разве что он найдёт выгодные условия ради проведённого исследования.

Была, правда, ещё одна зацепка, не магическая. На флейте был герб одного из новодальских городов. Немного отличный от обычного у новодальцев знака, но, без всякого сомнения, слишком схожий для простого совпадения. Правда, дед мой добыл этот инструмент отнюдь не в Новодалье, а в Светополье. Значит, или мастера пленили, или у него отобрали его творение – и увезли. Я-то ничего разузнать о ворогах не мог, но вот любопытные эльфы сунулись даже к новодальцам. Оказывается, ради искусства они действительно были готовы на многое! Увы, в Новодалье тоже ничего выяснить не удалось. То ли остальные детища мастера не уцелели из-за войны, то ли… люди проглядели его талант. И осталось от этого необычайно талантливого мастера одно единственное творение! Стоило ли продавать эту драгоценность остроухим? А, впрочем, так высоко как они оценить и заплатить за флейту у нас никто бы не смог. Так что я и не расстраивался из-за потери этого сокровища. Вот только…

Что-то случилось с Алиной после этой грандиозной торговой сделки. Она как-то сникла и погасла. Мы с Каном устроили ей и Цветане прогулку по дальним лугам, долго расспрашивали Алину… И выяснилось, что она переживает из-за той флейты. Просто… она видела тот рисунок – принесённый мне эльфом – и этот знак, сильно схожий с одним из гербов новодальского города. И… тот же герб новодальского города она почему-то иногда чертила в задумчивости, забывшись, когда сидела на берегу реки. Причём… различия с гербом были в точности как на флейте! Я из-за этого когда-то заподозрил, что она – не чернореченка. Но я не помнил в точности всех деталей и штрихов, а она всё помнила… Оказывается, хоть Алина и была светополькой, отец её был… новодальцем. Об этом говорили не только её синие глаза, но и знание ею одной новодальской песни, скупые признания её сводного брата об отце… который вполне мог иметь отношение к тому неизвестному мастеру или даже… оказаться им! Но вот эта единственная зацепка, которая могла ей рассказать о её отце была упущена. Эта вещь, которая возможно была сделана её отцом. Я продал её, сам. Впрочем, они могли быть просто земляками: этот мастер, оставшийся неизвестным, и отец моей подруги. Жаль мастера, даже если он был из наших врагов и никакого отношения к Алине не имел: люди не заметили его таланта.

Кстати, того менестреля, который развлекал Алину и Цветану историями в тюрьме и помог скоротать им ужасное время ожидания, тоже не нашли. Говорили, он погиб в каком-то захолустье. Какие-то селяне из дальней деревни видели его лежащим на дороге, убежали за помощью, а потом… потом уже не нашли. Но они утверждали, что на его одежде и лице видели кровь. Значит, кто-то напал на него. Но, увы, это тоже было не выяснить. Я пробовал обратиться к эльфийскому послу – ради искусства же – но тот как-то быстро замял разговор. Жаль, что так много мастеров уходят безвестно. Люди теряют много драгоценного из-за этой вражды.

Единственное, что порадовало: я нашёл того воина, который меня уберёг во время восстания, кидал алхимическую смесь, помогая обезоружить наших яростных противников. Случайно на него натолкнулся в Связьгороде, в торговых рядах. От награды воин отказался. Мол, делал, что должен был. И точка. К чему тут ещё благодарность? Этим он очень отличался от аристократов, участвовавших в восстании. И даже от бунтовщиков. Те-то за наградой явиться не постеснялись! И, несмотря на мои просьбы, воин от награды отказался и как-то быстро ушёл. Я недоумённо указал на него торговцу, у лотка которого мы остановились на недолгий разговор:

– Ну, человек! От награды отказался!

– А, этот-то!.. – отмахнулся горожанин.

– А вам он знаком? – заинтересовался я.

– Да он и его отряд иногда закупались у меня пирогами с капустой. У меня, ваше величество, лавка известна теми самыми пирогами, - мужчина дружелюбно улыбнулся, - Уж не так-то, наверно, хороши, как у ваших, дворцовых мастеров, но люди любят. Ходют за ними. Вот и этот-то ходил.

– Его… отряд? – ещё более заинтригованно поднимаю брови.

– Я, конечно, человек левый и всех подробностей не знаю… - торговец грустно развёл руки в сторону, зацепил один из пухлых ароматных пирогов, потом бережно подтолкнул своё детище на место, погладил по румяному боку, - Да и структура всех стражей мне не известна… Знаю лишь, что он и его отряд – вроде бы небольшой – были из какой-то охраны королевского дворца.

– Из… охраны королевского дворца?

Растерянно посмотрел на оживлённую рыночную улицу, где мой спаситель уже давным-давно растворился в толпе. Это что же выходит… Он из наших противников был?! И предал своих, сунувшись меня защищать? Или…

– Ох, ваше величество! Ваше величество! – горестно взмахнул руками торговец, разбивая взмахом руки пирог, - Как же ж вы побледнели-то! Никак, ночами не спите, всё думаете о нас! Мой король, мнение вашего ничтожного слуги незначительное – и я это понимаю. Но, умоляю вас, подумайте о вашем здоровье, ваше величество! Вам надо спать по ночам!

– А выглядит начинка аппетитно, - рассеянно сказал я, смотря поверх пирога.

Просто сейчас с ужасом понял, что доверился в ту ночь человеку, который вовсе и не шёл меня спасать. Наоборот, в надежде, что всех своих воинов не упомню, кинулся расправиться со мной! Правда, что-то в какой-то миг в его душе таки ёкнуло… и я о нависшей надо мной возможности погибнуть так и не узнал… А он потому и награды не стребовал и вообще почти что убежал… Вряд ли воин тогда воспылал любовью к королевской семье, вряд ли уважал меня. Скорее всего, как и многие считал простым «книжным червём», дерзнувшим пойти против обычаев и законного наследника, а то и просто попавшего под чьё-то дурное влияние. Просто… может, у него был сын примерно моих лет – вот и не поднялась вовремя рука. А потом он понял, что я даже врагов пытаюсь спасать, и воинов своих хочу побольше сберечь. Тогда и вовсе передумал меня убивать. Помог кинуть искусственную опасную смесь, потом и дальше меня охранял… и тихо ушёл, когда за мной пришли мои.

– Если ваше величество не побрезгует вкусить моей скромной стряпни… Я вам сейчас самый вкусный, самый-самый, упакую! – засуетился торговец, - Вот, капустные с тмином – самые популярные у наших частых едоков… Но если мой король предпочитает другие вкусы… Вы только скажите!

– Капустный подойдёт, - я протянул руку и отломил кусок от поломанного пирога, надкусил, задумчиво прожевал – торговец смотрел за мной с трепетом, словно я какое-то священнодействие совершаю – проглотил, улыбнулся, - А и хороши! Запакуйте мне парочку, если вас не затруднит. А то у меня нынче много дел в городе – и будет чем перекусить.

Вскоре я шёл дальше, с корзинкой, в которой из-под красивого вышитого полотенца лучились дивными ароматами свежеиспечённые капустные пироги с тмином. Денег он взять отказался. Мол, такая честь: король попробовал его стряпни, отведать и дальше решил. И ещё я бледный такой, что прямо сердце его разрывается, на меня глядя. Надобно мне хорошо кушать! Хотя, конечно, он ни в коей мере не указывает королю ничего. Так просто, совсем его «сердце от огорчения болит, глядучи на бледного короля»…

Я шёл, задумчиво отламывая от верхнего пирога по небольшому куску, жевал. Люди расступались, освобождая мне дорогу. Низко кланялись, приветственно кричали, желали мне здравствовать. Я, улыбаясь, кивал… Хотя на душе у меня было темно. Всё-таки… я тогда даже не заподозрил, что опасность нависла над моей головой! Хотя теперь-то что: всё прошло. Я жив. И даже неудачливый убийца норовит скрыться от меня… но просто вдруг стало жутко… Впрочем, если я ещё раз его встречу, то сделаю вид, будто ничего не понял. Всё-таки он пожалел меня в ту ночь. А милосердие надобно уважать…

– О, кого я вижу! «Книжный червь» собственной персоной! – ядовито прокричали передо мной.

Посмотрел на источник шума – и выронил кусок пирога, который жевал.

Высокий плечистый парень, стоявший в паре десятков шагов от меня, медленно потянулся к капюшону, полностью скрывавшему его лицо. Простые горожане, стоявшие рядом с ним, вдруг как-то помрачнели, сгрудились вокруг него кольцом… кто-то вытащил мечи, кто-то потянул из голенищ сапог и из-под рукавов кинжалы. Обычные люди – покупатели и торговцы, завидев оружие, шарахнулись подальше.