Осевая метка. Шехар

Ближе к вечеру я перехватил ее на пятиминутке отдыха, когда она отошла от суеты и жадно припала к фляге, примостившись в уголке близ сарайчика. Махнул рукой насторожившимся бойцам и цивилам – мол резко продолжили то, что делали.

Женщина скрестила руки на груди, отчего та вспучилась холмами.

– Дернешься -умрешь, - сказал я тихо и безэмоционально. В собеседование играться некогда. – Кто ты такая?

– Пушинка я, - ответила дама, неосознанно вжимаясь в стену. Она кивнула на сирых: – Приглядываю за этими. Всегда приглядывала.

– Выбиваешься из общей массы, - признал я очевидное.

– Низкая благонадежность, - нахмурилась женщина. – Осмелилась возразить гвардейцу.

Я промолчал в ожидании.

– Трижды, сука, - закончила Пушинка, ощерясь. – Проблемы?

– За любой косяк этих людей спрошу с тебя, - скрежетнул я голосом. – Подчиняешься Замесу.

– Щупловат, - неожиданно хмыкнула дамочка. А через миг посерьезнела, отбросив браваду: -Услышала тебя. И благодарю, что дал нам убежище.

Я молча отступил. Она кивнула, поднимаясь, и рявкнула на ближайшего замызганного мужичка:

– Хули встал?! Мешок на горб и скачком, на!

Нравятся мне подобные беседы – коротко, по существу, не растекаясь мыслью. Каждый понял и сделал правильные выводы.

– Все нормально? – не мог не уточнить Замес, приближаясь.

– Приглядывай за Пушинкой.

Боец кивнул, принимая информацию и правильно воздерживаясь от комментариев. Настрой хоть и ровный, но дюже средний, подточенный общим гнетущим флером трущоб. На зоне и впрямь пободрее – опаснее, страшнее, но парадоксально светлее, если уместно сравнение. Мертвые развалины не таят полутонов.

Вечер потратили на подготовку к миссии и пустой треп, скрасивший неказистость обстановки. Немного света от керосинки, немного еды в прикуску, шум во дворе, где работники располагались на заслуженный отдых, потрескивание дров и слова, слова, слова. Лидировала Ива, рассказывая о секторах, близких к центровым. И, разумеется, познакомила народ с незавидной судьбой легионов, похороненных при жизни.

– Может кому-то мешал кодекс? – осторожно уточнил умница Замес.

– Свернули дискуссию, - оборвал я разговор. – Отбой.

Несвоевременные и неактуальные загадки лучше отложить до лучших времен. Впереди выход в поле. Ну и конечно ночь, которая могла преподнести сюрпризы.

Не преподнесла. После короткого завтрака и скомканных напутствий остающихся, бравая четверка отправилась в путь. Это если литературным языком - а так навесили груз, махнули, прощаясь и выперлись на улицу, где новый день двигал снулыми гражданскими. Влились в редкий поток и убыли, не заметив ничего предосудительного.

Ширму миновали на раз-два. Белая метка творила чудеса. Черные даже грозную гримасу не удосужились слепить – просто махнули рукой и подступили к следующим путникам. Интересно, есть ли метка, при виде которой они пожелают доброго пути? Вериться слабо, но чем Ось не шутит.

В размеренном ритме, чтобы не смущать потенциальных наблюдателей, миновали квартал и неспешно свернули в ближний аккуратный дворик, вылизанный мусорщиками от и до. Среди камней, облагороженных мертвым кустарником, видны лишь несколько оберток, да смятая жестянка консервы. Иные материалы, кроме бетона, вынесены, брать нечего, а значит смену не потревожат на пятиминутке отдыха.

Я сверился с картой, позиционируя текущую локацию. Схема поверхностна, метки условны, но корчма «Полюс» среди них есть. Идти недалеко – я бы даже сказал, рукой подать, что подразумевало неплохой статус владельцев питейного заведения, раз смогли обосноваться близко к ширме. Думаю, с полчасика потратим.

– Смотрите, - Ива указала на несколько дымовых столбов, что черными лентами нависли над далекими крышами.

– Кому-то подпалили жопки, - высказалась Крыса нейтрально.

Информация на данный момент бесполезная - неизвестные силы схлестнулись в неизвестном порыве, но смене похрен. Я махнул рукой, обозначая курс.

И все же напряжение чувствовалось, суша гортань и заставляя пальцы крепче стискивать приклад. А ведь отошли от ширмы всего ничего – как говорится, по затылкам еще скользили вечно подозрительные взгляды охранки.

Первый перекресток – чисто. Второй перекресток – чисто. Двор, проулок, косая аллея – никого и ничего, лишь эхо наносит активность.

Корчма открылась взгляду внезапно. Просто вывернули из-за бетонного оползня и уткнулись в короб пятиэтажного здания с одним уцелевшим парадным, которое предприимчивые люди задекорировали жестью и фанерой под вход в заведение. Подле крыльца кучковались несколько телег, сидела охранка, медитируя на кострище. Аккуратная вывеска над дверью приветливо светила новой краской.

На появление смены охранники отреагировали вяло – чуть удобнее переложили шмалабои и воззрились.

– Поздорову, - окликнул один – лысый жилистый вояка с унылым костистым лицом.

Я приветственно вскинул руку:

– Нам бы горло промочить.

– Сушит, да, - вступил второй. – Дрожь идет. Но не к нам, да.

И служивые потеряли к нам всяческий интерес. Подозреваю они лишь номинальный фактор безопасности, а реальная сила, присматривающая за трактиром, всякому проходящему лица не кажет. Возможно гвардия, возможно владетели или гильдия из продвинутых. А может и ватага какая, если вспомнить про Крановщика.

Внутри заведения царила аскеза - почти убогость, задрапированная нехитрым пластиковым декором. Но есть лавки, столики и стойка под защитой стен. Есть запахи съестного и бражки. Бормотание голосов и хриплое дребезжанье непонятного источника музыки.

За стойкой выжидательную позицию занял толстячок неопределенных лет, к которому я и зашагал, отправив смену за свободный столик.

– Издалека? – охотно пошел на контакт бармен.

– Из города, - ответил коротко. И выложил на стойку несколько био.
– Решили принять на дорожку. А то хрен знает, как дальше сложится.

– И то верно, - покивал толстяк. Махнул девице, высунувшейся из-за служебной шторки, и обозначил мимикой готовность продолжать разговор. Прям классический бармен из глубинки.

– Семен Исаакович?
– уточнил я.

– Ну так да, - удивился он. – Меня тут каждый сухой знает. Ха.

– Метафору уловил. Жаль времени мало, потрепались бы. И да, Крановщик вам весточку шлет.

– Тьфу, - Хозяин поморщился. И даже вроде естественно.
– Опять график прошлямзил?

– Чего сделал?