Осколки небес

— Можно?

Первой в глаза бросилась черная лакированная сумочка. За ней короткая юбка и кожаная куртка. Не прохладно ли для последних чисел ноября?

— Андрей Савицкий, я не ошиблась?

— Не ошибаетесь, — он поднялся, автоматически пожимая протянутую руку. Обратил внимание на крупный, тяжелый антикварный перстень с рубином: сейчас подобные встретишь только в музее или в фамильной коллекции драгоценностей.

— Светлана.

«Вранье!» — отчетливо прогремело в сознании, и Андрей осекся. Со Светланой фарфорово-бледная черноволосая незнакомка хоть убей не ассоциировалась.

— Я присяду, — высокий тембр ее голоса балансировал на грани, за которой терпимость перетекает в неприязнь. Широко расставленные глаза на округлом лице казались непропорционально маленькими, вздернутый нос — карикатурным, а ямочки под выступающими скулами — такими глубокими, будто их создали искусственно, проткнув упругие матовые щеки вилкой.

От одного взгляда на нее на губы словно налип приторный, сладкий привкус фальши.

— Что ж, давайте сразу к делу.

— Вы от Калинина? — без лишних церемоний осведомился Андрей. Никто не любит, когда его время бестактно разбазаривают. Девушка, безусловно, старалась излучать очарование, но проклятая мигрень нивелировала добрую половину ее усилий и безбожно клеймила невинные женские уловки, которые в прочее время и при прочих обстоятельствах Андрей счел бы милыми.

— Не совсем. Папа занят, а картину вам заказать собиралась я.

— То есть вы его дочь.

— Верно.

— Слушаю, — он откинулся на спинку дивана.

— Желательно, чтобы вы нарисовали портрет. Мой.

Она замолчала.

— И?

— Только портрет, больше ничего. Касательно стоимости, назовите цену, отец перечислит аванс: он обычно не скупится на мои капризы, — обольстительная улыбка вновь не достигла цели. А рубин гипнотизировал. Где-то Андрею уже встречался похожий раритет.

— Меня интересует техническое задание, — поправил он. — Сроки, график работы, средства. Позировать сами будете?

— Ну, раз портрет мой, тогда конечно.

— Не все любят часами сидеть без движения. Можно по фотографии.

— А. Нет. Техника убивает искусство. Предпочитаю живой контакт.

— Масло?

— Исключительно.

— Особые пожелания?

— Никаких. Портрет безо всяких ухищрений вроде шубы с царского плеча.

Не заказчица, а золото. Сама непритязательность. Хотя радоваться, пожалуй, рановато: некоторые мягко стелют, да жестко спать.

— У меня с собой перечень требований для договора. Внесете их в свои технические условия… — Светлана открыла сумочку, и Андрей скептически изогнул бровь: в этом кошельке и зубочисткам бы пришлось тесновато.

Как в воду глядел. Порывшись в вещах, девушка озадаченно нахмурилась.

— Простите. Торопилась, чтобы не вынуждать вас ждать, и не захватила. Я снимала копию, отец должен был привезти, но потом возникла сумятица с его неотложными делами… А знаете, если найдется свободная минутка, давайте заглянем ко мне на квартиру. Здесь рядышком, буквально в паре кварталов. Я вам список вручу, и сразу все детали обсудим и подпишем. У вас ведь типовой договор с собой? Вот и чудненько.

Андрей и моргнуть не успел, как Светлана уже вылезала из-за стола: улыбчивая, ветреная и легкая на подъем. Незнакомого парня к себе позвать — раз плюнуть. А его потенциальное несогласие, выходит, и в расчет не бралось?

Андрей тоже встал. Оперся на гладкую зеркальную столешницу, готовясь выразить решительный и жесткий отказ. Однако слов не нашлось. Он тупо уставился в жизнерадостное девичье личико с трогательными ямочками, точно баран на новые ворота. Набычился. Но язык во рту распух, обмяк и не ворочался.

— Я надолго не задержу, — пообещала девушка, по-своему истолковав замешательство. — Честно! За часик управимся.

Большой беды, наверное, не будет… Кусок от него не отвалится. Да он просто обязан уступить и не обижать нежную, ранимую девушку ослиным упрямством.

Светлана перекинула через плечо ремешок сумочки.

Музыка неожиданно оборвалась пронзительным свистом и стихла. Плоский экран телевизора заснежил: щелкнул один канал, затем другой. Бармен поднял пульт, тыкая пальцем в кнопки. Посетители беспокойно заерзали, кто-то даже приподнялся с места.

Пленительная улыбка сползла с лица Светланы.

— Пойдемте, пока здание не обрушилось, — настороженно озираясь, поторопила она и потянула Андрея к дверям.

Но тот замешкался возле бара, привлеченный скачущими на экране телевизора картинками.

— …Калинина, дочь известного бизнесмена, — донеслось сквозь треск помех на неважно настроенном канале, — была найдена убитой сегодня утром у себя в квартире. Следствие не выявило следов взлома. По предварительной версии…

Дальнейшее Андрей уже не слушал: фотографию в новостях показали неважную, однако ошибиться было невозможно.

— Неплохо выглядите для покойницы, — севшим голосом похвалил он.

— Трудилась в поте лица, — сквозь зубы процедила Светлана, в мгновение ока растеряв напускное очарование, и с немыслимой силой вцепилась в его левый локоть. Лютый холод прожег куртку, растекся по плечу и вонзился в сердце, парализуя болью.

— Азариил, — раздосадовано проворчала девушка. — Чтобы какой-то пернатый фигляр цирковыми трюками спустил мои усилия в выгребную яму? Размечтался! Ступай к выходу и не забывай улыбаться.

Андрей в ужасе сообразил, что губы против воли растягиваются в кривое, жалкое, вымученное подобие улыбки. Возмущенный возглас вырвался из горла нечленораздельным бульканьем.

— А вот кричать не советую.

Пальцы стиснулись крепче, и Андрею почудилось, будто кость вот-вот хрустнет. Ноги едва волочились — он не чуял их под собой.

— Иди.

Та же сила, которая вынудила улыбаться, подтолкнула в спину.

Неторопливо, под ручку, будто влюбленная парочка, они миновали бар и пару занятых столиков. Никто из посетителей не обратил на них внимания.

Ледяной ноябрьский ветер дохнул в лицо снежной крупой.

— Я могу открутить тебе голову даже не прикасаясь, — пригрозила фальшивая Светлана. — Одним щелчком пальцев. Есть желание проверить?

— Нет, — прохрипел Андрей.

— Вот и умничка. Доставай ключи, открывай машину и садись. Поведешь сам.

Онемевшая рука сунулась в карман куртки. Мутный взор блуждал по асфальту, по затянутым тонкой коркой льда лужам, по втоптанным в грязь пустым пачкам сигарет, по мягко стелющейся поземке, с которой ветер вдруг пригнал легкое перышко — белое и ослепительное, как вспышка молнии. Свет резанул по глазам, и Андрей зажмурился, а когда приоткрыл слезящиеся глаза, перед ним, непринужденно сложив руки, возвышался вчерашний взъерошенный знакомый.