Осколки небес

Светлана от неожиданности ослабила хватку, но сию же секунду опомнилась. Попятилась, волоча Андрея за собой.

— Отпусти его, Белфегор, — приказал мужчина коротко.

— А то что? — с вызовом.

— Простишься с жизнью.

— Средь бела дня в людном центре Москвы? Страшно вообразить, как отреагируют следователь и «известный бизнесмен», наткнувшись на второй труп Светы Калининой. Мягко скажем, смутятся до неприличия.

— Отпусти его, — повторил взъерошенный вкрадчиво.

— И кто мы такие, чтобы командовать?

— Предпочитаешь смерть?

Девушка фыркнула:

— А Папенька одобрит подобное самоуправство? Санкции на убийство у тебя нет — не дорос еще. Хочешь устроить заварушку? Валяй. И миссию мигом перепоручат кому-нибудь более здравомыслящему, а тебя расквартируют в исправительной колонии под названием преисподняя и наложат епитимью. Будешь класть земные поклоны по три тысячи триста тридцать три штуки в день и бубнить покаянный псалом, пока язык не отсохнет. Не говоря уже о благодати: никакой музыки сфер…

— Отпусти его, — в третий раз произнес мужчина, и в его тоне появился нажим: не угрожающий, но властный.

— Ладно, ладно, — на сей раз Светлана не посмела ослушаться и убрала руку. — Про благодать пошутила…

— Умолкни, — взъерошенный скупым жестом повел ладонью, и незримая сила легко и непринужденно отправила девушку с глаз долой. Освобожденный Андрей порывисто обернулся, однако Светланы простыл и след.

— Поговорим? — предложил мужчина.

— Какого!.. — с чувством выдохнул Андрей, пятясь.

— Убегать крайне неразумно: твоя машина здесь, а в метро, среди толпы, им будет легче тебя забрать.

— Кому?

— Бесам.

— Кому?.. — растерянно повторил Андрей.

— Падшим ангелам, духам злобы, — пояснил взъерошенный терпеливо. — Тем, кто охотится за тобой.

Дикость… Нелепость… Какие еще духи злобы, какие бесы в двадцать первом веке?

— Времени они не подвластны.

По спине побежал мороз: да этот тип мысли читает!? Или просто угадал? Случайность?

— Глубоко заблуждается тот, кто приписывает веру в духов средневековью, полагая ее дремучим пережитком прошлого, вытесненным наукой из просвещенных умов настоящего.

— То есть бесы существуют.

— Безусловно.

— И явились по мою душу.

— Точнее я бы не выразился.

Андрей колебался, хмуро уставившись на чудака. Тот беззастенчиво пялился прямо в лицо, весь обратившись во внимание и приторную доброжелательность. От глубокой, темной синевы его глаз вдруг сделалось тошно.

— И на кой я им сдался? — с прорезавшейся злостью буркнул Андрей, сам не понимая, зачем продолжает разговор с душевнобольным. Принимать нелепую чепуху за правду разум отказывался, но не мог объяснить и то, каким образом хрупкой дамочке со столь грациозной непринужденностью удалось взять в оборот его, крепкого тридцатилетнего парня. Где-то здесь крылась нестыковка. Где-то должна была обнаружиться логическая связь между взъерошенным безумцем и необъяснимой силой псевдо-покойницы Светланы.

— Ты одержим осколком сущности Аваддона, падшего ангела, — объяснил сумасшедший серьезно.

— Спасибо. Стало намного понятнее.

— Я рад, — стрела сарказма промахнулась километров на десять. — Поговорим в другом месте. Садись в автомобиль и езжай домой, я буду ждать у подъезда.

Андрей не заставил себя упрашивать. Вот только домой отправляться не собирался — держи карман шире! В городе насчитывался с десяток мест, где при необходимости можно было скоротать сутки-другие. Все равно дома ни кошек, ни хомячков, ни…

Никого, кроме Варвары.

Не было печали, мрачнея, подумал Андрей и вдруг представил, как раздосадованный обманом псих начнет ломиться в квартиру и перепугает новоявленную сестру до смерти. Или того хуже: набросится… Да и сама она что вообразит, вздумай он исчезнуть?

Получалось, путь все-таки лежал прямиком на квартиру. Если поторопиться, можно было успеть до часа пик. Опередить незваного гостя и залечь в берлоге: не выкуришь. Мчась по московским улицам, Андрей лелеял надежду запереться в спальне и остаток дня пролежать с ледяным компрессом на лбу.

Наивный. На крыльце его поджидала знакомая фигура.

— Говори, — бесцеремонно велел Андрей, жестом подозвав взъерошенного типа к себе, опершись о капот и скрестив руки.

— Возможно, было бы удобнее… — тот осекся на новостройку.

Еще чего!

— Меня зовут Азариил, — покорно представился чокнутый, правильно истолковав многозначительный взгляд. — Я послан, чтобы защитить твою душу от демонов, которые придут за нею. Главой им Мастема, ты встретился с ним вчера возле ночного заведения.

Андрей открыл рот, чтобы с заранее заготовленным, тщательно взращенным сарказмом в примерных чертах обрисовать свои мысли по поводу упомянутого мракобесия, но все колкости вылетели из головы при воспоминании о худосочном старике с нечеловеческой тенью.

— Его имя означает «враждебность». Он начальствует над всеми злыми духами, оставленными Богом на Земле.

— А как же Сатана?

— Денница, — взъерошенный скорбно потупился. — После великой битвы был повержен Архангелом Михаилом и заточен в ад на веки вечные вместе с двумя третями падших ангелов, которых увлек за собой искушением и лестью. Одной трети его войска Бог попустил остаться среди людей в качестве орудия: духи эти призваны соблазнять человека на дурные поступки и таким образом испытывать его веру и духовную крепость.

— То есть вчера мне подвернулся настоящий живой демон, — уточнил Андрей.

— В человеческом понимании демона нельзя назвать живым: он не создан из плоти и крови…

— А казался вполне телесным.

— Бесы способны являться в разных обличиях, но все они — бесплотные духи до тех пор, пока не вселятся в какого-нибудь нечестивца и не возьмут над ним верх. Хотя и тогда нельзя утверждать, будто порабощенный человек стал демоном: тот лишь присосался к нему, как пиявка.

— А Светлана?

— Его зовут Белфегор. Некогда он был ангелом в чине Начал, но последовал за Денницей, предался распущенности и с тех пор является в образе юной обольстительной девушки.

— Складно излагаешь, — похвалил Андрей.

— Ты не веришь мне, — назвавшийся Азариилом пристально вгляделся в его лицо. Захотелось немедленно сгинуть от необъяснимого тошнотворного чувства: внутри зашевелилось что-то мерзкое, липкое и грязное. Жгучее, как самая мучительная изжога.

— Но поверить придется, — на сей раз голос звучал с сожалением. — Аваддон был ангелом в чине Господств — средней триады в известной людям ангельской иерархии. Традиционно Господства учат смирять в себе непотребные вожделения и страсти и подчинять плоть духу, однако Аваддон настолько увлекся благородной миссией, что возжелал непосредственно властвовать над людьми и побуждать их не к борьбе с искушениями, а к рабскому служению. Таким образом свершилось его падение. Отец наш Небесный тотчас узнал об этом и приговорил падшего к низвержению в подземные глубины, где бы он коротал вечность по соседству с Денницей, чьим невольным последователем стал. Однако Аваддон восстал на битву — и, когда Михаил поразил его мечом, раскололся.