Осколки небес

Наконец катапетасма отодвинулась. Царские врата раскрылись, и из Света на амвон вышел ослепительный посланник, принадлежащий лику Властей, — Аския. Храм на мгновение озарился, глаза защипало, однако сияние быстро померкло по мере того, как ангел принял менее болезненный для огрубевшего восприятия облик. Невещественными остались лишь крылья — текучие, прозрачные и туманные.

Азариил с интересом отметил, что в струящихся белоснежных одеждах его грациозностью и изяществом напоминал скорее девичий, чем юношеский. Лицо сияло подобно молнии на грозовом небе, а для передачи синевы глаз на земле, не нашлось бы подходящего оттенка. Праведница Варвара, разочарованная вульгарной телесностью Азариила, пришла бы в восторг.

— Мир вам, братья, — произнес Аския, и голос его звучал как множество голосов.

Семеро ответили почтительным поклоном.

— Я вижу, каждый из вас достойно переносит тяготы, связанные с обретением плоти, и хочу напомнить, что мера эта вынужденная. Поспешность, с которой вы были отправлены на землю, помешала разъяснить ее причины. Но, побывав среди людей, вы, возможно, и сами о них догадались.

Азариил не задавался подобными вопросами. Воля Небес — это воля Небес, ее не обсуждают, над ней не размышляют. Смиренное исполнение — вот все, чего требовал и Бог, и сама ангельская природа.

— Вы посланы к смертным, весьма далеким от добродетели, духовно искалеченным и изуродованным печатью падшего, — продолжил Аския. — Подобно заточенным в аду, они пребывают во мраке, и явиться к ним в бестелесной форме, пусть даже и адаптированной для восприятия, было бы немилосердно. Божественный свет прожег бы их насквозь, и они в панике бежали бы от вас, сами не зная почему.

Хм… Андрей не показался Азариилу настолько несчастным.

— Прошли те времена, когда люди на земле доверяли чудесным явлениям. Многие предпочитают закрывать глаза на непонятное и списывать на «случайности» божественный промысел. Часто выходящее за рамки материалистического толкования высмеивается, воспринимается враждебно или не воспринимается вовсе. И это вторая причина, по которой вы вынуждены сковывать себя узами плоти. Напугать Осколки неосторожным явлением значило бы оттолкнуть их от себя — и отправить прямиком в объятия падших.

Аския замолчал.

— Мне досталась блудница, — вдруг горестно поведал Менадель. Азариил не разбирался в людской привлекательности, однако из всех присутствующих этот ангел вызывал самые приятные эстетические ощущения.

— Было бы легче, если бы ее на подобный образ жизни толкнули обстоятельства, но речь, увы, идет о добровольном выборе. Даже меня пыталась ввести во грех. Мастема напустил на нее порочного Асмодея, а Хранитель и на версту приблизиться не может. Бесы под ногами вьются и ластятся, как котята.

— Похожая ситуация, — поддержал Акамиан. — Только мой подопечный, Джеймс, — неверующий католический священник. И такие встречаются. Принес сгоряча обет безбрачия, который ему оказалось не по силам соблюдать, и теперь втайне пьет, богохульствует и предается греховным помыслам. Не знаю, как смогу отбить его от Лилит…

— А у меня отрок, — тихо промолвил Лаувиан. — Двенадцать лет — и уже две попытки самоубийства за плечами. Данталиану Многоликому достаточно нашептать ему на ухо, что мама мечтала убить его в утробе, и тот сразу за бритву схватится.

— Смерти нельзя допускать, — ровным тоном предупредил Аския.

— Не против себя он, а против матери нож обратить собирается. А Мастема только того и ждет! Душа, омытая в крови, сама к демонам просится.

— И мне не легче, — признался Хазиил. — Достался сын с умом, помраченным корыстолюбием и алчностью, готовый ради наследства сжить со света собственного отца. Падшие выставили против него Маммона, и тот натравил бесов-подстрекателей.

— А с моим человеком демону не повезло, — сказал Катехил. Странный он был: крупный, нестриженный и заросший щетиной. — Эмильен в тюрьме сидит за грабежи, и я сижу вместе с ним. Валафару придется нелегко. Пришлось, правда, испросить благословение на использование чужого тела, но все удачно устроилось: Господь призвал невинно осужденного в Свет, а я на время позаимствовал его плоть… Отношусь со всем почтением, — Катехил смущенно умолк.

— Нуриил? — спросил Аския.

— Я присматриваю за ведьмой, брат. Она называет себя ясновидящей, гадает по хрустальному шару и предсказывает судьбу по картам. До недавнего времени бесы над ней глумились, но теперь за нее взялся сам король шабашей Леонард. Прикинулся духом погибшего мужа. Смрад за версту…

— Азариил?

— Мне не на что сетовать, — ангел слегка поклонился. — Я за вверенным мне человеком неисправимых пороков не вижу. Он был атеистом, однако Мастема своим появлением избавил его от этого недостатка. А дальше как сложится — все в руках Божьих и святой воле Его.

— Хорошо, — удовлетворенно поблагодарил Аския. — Для всех нас случившееся с братом Аваддоном — большое несчастье и весьма скорбное обстоятельство. И одновременно — урок. Усвойте его, братья, и запомните: самый страшный грех есть неповиновение. Для падшего обратного пути нет. От падения нельзя оправиться, после падения нельзя возвыситься. Сейчас возвращайтесь на землю, выполняйте свою миссию и уповайте на милость Отца нашего. Благословение на вас!

Аския поднял руку, и семь ангелов склонились перед крестным знамением.

* * *

— Тремя верстами южнее, он сказал! Каково, а? Нет бы человеческим языком объяснить: улица такая-то, дом такой-то. Из какого столетия этот вульгарный архаизм вообще взялся? Кто сейчас расстояние верстами мерит? А может, они там, в небесной канцелярии, вообще циркулем отсчитывают? На глазок?

Сидя за рулем, Андрей исходил гневом. Примерно обозначенный ангелом район на поверку оказался плотной паутиной улиц, а навигатор — вот незадача! — в упор не видел не только ли Всехсвятской, но и вообще ни одной церкви. И отправлял на Славянскую площадь, на Ленинградский проспект или в Алексеевский женский монастырь. Совсем не по пути.

Закралось в душу нехорошее подозрение, будто божий засланец Азариил в технике нарочно поковырялся. Уж для чего — бог весть! Но и телефон клинило, и навигатор чудил.

— Может, это специальная защита от бесов, — предполагала Варя, пока они бороздили ночные улицы и исследовали закоулки.

— Угу, и от нас заодно, — огрызнулся Андрей.

— Он же ангел, ему, наверное, непривычно мыслить земными категориями. Решил, что дал исчерпывающие указания.

— Жираф большой, ему с высоты виднее, где тут красный кирпич и медные купола.

— А если у прохожего спросить?

— Рискни. Будем надеяться, им окажется не та скелетина, с которой я в покер играл.

— Теоретически вероятность крайне мала.

— Теоретически и сквозь чугунные решетки на автомобилях не пролетают. Знаешь, я не удивлюсь, если за нами уже хвост волочится.

Впрочем, черные кошки дорогу не перебегали — уже хорошо.

Варя притихла и долго сидела с отсутствующим видом, игнорируя пыхтение и самозабвенную брань Андрея, в которую он вкладывал всю душу.