Осколки небес

Азариил тихонько застонал и отодвинулся от края. Андрей трясущимися пальцами нашарил на полке лампу и поднес ближе. Крошечный огонек высветил мокрый от пота бледный лоб. Андрей ощупью нашел холодные, влажные пальцы. Легонько сжал, как бы говоря: я здесь, я помогу, если потребуется, я всю жизнь буду за тебя молиться! — и ощутил ответное движение. Поймал мутный, воспаленный взгляд.

— Знаю, — шепнул Азариил. — Поэтому и пришел к тебе.

— Что? — не понял Андрей, наклоняясь ниже. — Что ты знаешь?

— Если потребуется, ты будешь молиться. Ты единственный, к кому я мог обратиться. Единственный, кто мог за меня попросить.

— Да ладно, — Андрей смущенно отодвинулся. — Опять читаешь мысли.

Хотя в душе в кои-то веки был до безобразия счастлив ментальному вторжению. Значит, кризис миновал. Значит, Азариил поправляется, даром что едва шевелит языком.

— Неужели ты мчался сюда раненый только затем, чтобы я прочел над тобой молитву?

— Больше некому, — ангел прикрыл глаза.

— Да я ведь не знаю ни одной!

Азариил взглянул на него сквозь щелочки век.

— Но ты прочел. Девяностый псалом.

— Впервые слышу. Я думал, это так, отсебятина… — неловкая усмешка не скрыла, а лишь подчеркнула смятение.

Азариил не стал возражать.

— И вообще, Варя справилась бы лучше.

А может, и справилась? Может, именно по ее молитвам его и забросило сюда?

Дверь робко заскрипела, отворяясь, и на пороге — легка на помине! — появилась Варвара.

— Андрюш? Ты здесь? Я слышала шум…

Надо отдать должное: заметив Азариила, да в столь плачевном состоянии, она не ударилась в истерику, не завопила дурным голосом и даже не грохнулась в обморок при виде крови. Только обомлела и спала с лица.

— Я уже в порядке, — произнес тот и для пущей убедительности натужно улыбнулся. Зрелище получилось удручающее. У Вари задрожали губы.

— Никуда не уходите, — чужим голосом попросила она, скрываясь за дверью.

Чуть позже, зажав подмышкой стопку полотенец, Варя протиснулась в комнату со старым, покореженным алюминиевым тазом в руках. Присев на край кушетки, она намочила одно из полотенец, отжала и нерешительно, боязливо стерла кровь с ангельского подбородка. Не встретив сопротивления, продолжила уже увереннее. Помутневшая красная вода стекала с осмелевших пальцев, пропитывая ткань, и каждое движение, каждое прикосновение были пронизаны бережной заботой и состраданием.

— Расскажи, что случилось, — попросил Андрей, прервав затянувшееся тягостное молчание.

— Я подвергся заслуженному наказанию на Небесах, — тихо произнес Азариил.

— Пыткам? У вас там принято истязать за всякую провинность?

— Что ты говоришь… Нет. Пытки — ужасное изобретение человечества, — Азариил говорил, не размыкая век, и голос его звучал ровно. — Но для нас не бывает мелких и незначительных «провинностей», есть лишь падение, однозначное и всеобъемлющее. Природа ангелов такова, что, раз уклонившись, мы не имеем возможности к исправлению. Мы слишком просты и за один раз меняемся полностью.

— Значит, ты теперь… плохой? — Андрей с трудом сдержал неуместную усмешку. Какое нелепое предположение!

— Я не чувствую в себе зла, кроме того, которое совершил, отказавшись повиноваться. Но и в нем, как я думал, у меня получилось раскаяться.

— Стоп! Так доступно вам покаяние или нет?

— Мне казалось, я осознал ошибку. И готов был волю подчинить Отцу и долг исполнить. Но осознания, по-видимому, было недостаточно — глубинные изменения уже свершились, восстановлению я не подлежу, и силы мои отняты в доказательство тому. Мне нет пути на Небо.

— А куда есть? — Варя замерла, от волнения прекратив свои процедуры.

— В преисподнюю. На дно где до скончания веков я буду искупать падение.

— Целую вечность! — она задохнулась.

— Целую вечность, — смиренно повторил Азариил.

Потрясенный Андрей только и смог вымолвить:

— Прости.

— Не извиняйся. Я рискнул всем ради твоего спасения: Небесами, благодатью, силами, собственной природой. Все поставил на кон — и проиграл. Но повторись все вновь, поступил бы так же.

— Неужели? — придушенно от досады выплюнул Андрей. — Выходит, я уволок тебя в ад следом за собой? И на это ты готов идти снова и снова?

Азариил неожиданно содрогнулся, будто вспомнив страшное. Синие глаза омертвели, выцвели от нахлынувшего ужаса.

— Разве люди не сражаются за то, во что верят? — с усилием выдавил он. — Разве ты не учил защищать тех, кто нуждается в защите?

— Я учил? Тебя?.. — изумился Андрей. — Боже правый, и ты меня слушал?! Святое, непогрешимое небесное создание пошло на поводу у тупого, дремучего безбожника?.. Да ты представить не можешь, как я жалею…

Он запнулся, сбитый с толку переменой, случившейся с ангелом. Тот улыбался, и его улыбка, лишь легкой тенью тронувшая губы, осветила лицо теплым, неземным светом. Азариил не был похож на падшего! Разве только на безумца, не осознавшего до конца собственной погибели… или наоборот, осознавшего и повредившегося рассудком.

— Чему тут радоваться? — пробормотал Андрей с подозрением.

— Твоей совести. Я верил: рано или поздно она пробудится, и я не зря… — Азариил содрогнулся и натужно, мучительно закашлялся. По его подбородку вновь потекла струйка крови.

— Зря, — припечатал Андрей с тяжелым сердцем. — Я больше не собираюсь прятаться. Слишком дорогую цену приходится платить за жизнь. Пусть забирают.

— Ты хочешь сдаться? — ужаснулась Варя.

— От Бога не спрячешься, Варь. А ты, — он обратился к Азариилу, — может, ещё одумаешься и сам выполнишь приказ? Реабилитируешься в глазах начальства.

— Это ничего не изменит. Я уже видел ад…

Андрей с горечью поглядел на его раны, которые медленно рубцевались прямо на глазах.

— Не ангелы со мною такое сотворили, — возразил Азариил, по обыкновению листая чужие мысли. — Асмодей. Мы следовали на землю за тобой и подверглись нападению. Силы покинули меня, а бывший серафим склонял присоединиться к его воинству и выдать последний Осколок.

— Он мучил тебя? — руки сами собой стиснулись в кулаки.

— Вероятно, ему приятно так думать.

— Не понял.

— Господь попустил мне испытание.

— И как же ты вырвался?

Азариил наморщил лоб, вспоминая.

— Молился… и вдруг очутился здесь.

— Вот видите! — воскликнула Варя в лихорадочном возбуждении, вскочив с кушетки. Окровавленное полотенце с громким плеском бухнулось в таз. — Наши молитвы услышаны! Разве не понимаете? Бог не желает ничьей смерти!

— Спасения, судя по драконовским требованиям, тоже, — буркнул Андрей.