Оскорбление третьей степени

Танненшмидт кивнула и опустила взгляд в стаканчик с кофе.

— Вы просили выяснить, что известно о последних немецких дуэлях. Я изучил вопрос. Чего только народ не напридумывал — теледуэли, шахматные дуэли, дуэли Бундеслиги… Но если не считать двух рэперов, которых задержали прошлым летом в гараже на Германплац, где они снимали сцену поединка с использованием настоящего оружия, и нескольких задушевных бесед, во время которых дело пошло не по плану, фактически последней дуэлью в Германии является та, что состоялась в Хоэнлихене в тридцать седьмом году. Шилль верно сказал, после нее Гитлер ввел запрет на дуэли. Сами понимаете, подтверждающих это документов у полиции нет, но дело обстояло именно так. — Он протянул Танненшмидт пачку листов и выпалил: — И вы никогда не догадаетесь, кто сегодня был в Хоэнлихене!

— Что тут догадываться-то, — устало пробормотала инспектор. — Там были вы. Вы туда съездили, все там осмотрели, поговорили с местными, и они подтвердили, что… А-а, да я не знаю что, выкладывайте уже!

Зандлер улыбнулся, покачал головой и произнес:

— Шилль.

— Шилль?

— Шилль. Разве это не интересно?

Танненшмидт подняла глаза от стаканчика и пристально посмотрела на Зандлера.

— Не интересно и чрезвычайно непримечательно. Шилль помешан на поединках, мы были у него на кухне, вспомните, сколько там всего, плюс коллекция камней, разные дуэльные кодексы на книжных полках… Я скорее удивилась бы, если бы он туда не поехал.

Зандлер засиял еще ярче.

— Скажите, какую версию истории вы хотите услышать — длинную или короткую?

Танненшмидт и сама не знала, чего ей хотелось меньше. Но она чувствовала: Зандлер что-то нарыл.

— Давайте длинную. Только, пожалуйста, сократите ее до минимума.

Можно было бы обвинить Зандлера в том, что он не старается выполнить просьбу начальницы, а скорее удлиняет повествование и нарочно создает по ходу рассказа моменты напряжения. Но то, о чем он говорил, могло, по крайней мере в его глазах, придать зашедшему в тупик расследованию новый импульс.

Первым делом Зандлер сообщил о своих телефонных звонках в рад заведений Лихена, при помощи которых рассчитывал узнать местные слухи об историческом поединке, но, по его словам, натолкнулся на стену недоуменного молчания и возмущенного неведения. Спустя некоторое время, когда он уже забросил это гиблое занятие и сосредоточился на других вопросах, в том числе на протоколах задержания и допроса гангста-рэперов, которые в последние годы не раз организовывали и снимали в Берлине так называемые шоу-дуэли, ему неожиданно позвонили из Лихена.

— Помните, вы поручили мне установить наружное наблюдение за Шиллем?

Танненшмидт кивнула.

— Я выполнил это поручение.

— И что же вам удалось выяснить?

— Я приставил к Шиллю стажера-полицейского, — ответил Зандлер, — и, должен сказать, он постарался на славу.

— Прекрасно. Передайте благодарность его инструкторам. Ну и что же он выяснил?

Зандлер, по-прежнему не спеша выложить все и сразу, выудил отчет и стал читать вслух:

— Шилль вышел из дома в четырнадцать часов тридцать две минуты, проехал по линии «Эм-два» до Александерпла…

— Пожалуйста, пожалуйста, Зандлер, — переби ла инспектор. — Я уже поняла, он отправился в Хоэнлихен. Что конкретно выяснил стажер?

— Ладно, как прикажете, — с досадой фыркнул Зандлер. — Шилль прибыл на Центральный вокзал, сел в поезд до Фюрстенберга. Наш человек следовал за ним. В вагоне Шилль познакомился с пожилой дамой и завел с ней разговор. Они долго обсуждали тему похорон.

— Так-та-ак, — только и произнесла инспектор.

— Дама сошла с поезда в Гранзе, Шилль проехал еще две остановки, до Фюрстенберга, и вышел там.

— И? — Танненшмидт внимательно посмотрела на дно пустого стаканчика.

— В Фюрстенберге он заскочил в уже отправляющийся автобус, а наш стажер заскочить в него не успел.

— А потом позвонил вам и спросил, что делать дальше. И что, это и есть ваша история?

— Не-ет, не спешите, я расскажу обо всем по порядку.

Но Танненшмидт встала и вышла из кабинета, бросив на ходу:

— Мне нужен еще кофе.

«Чем старше я становлюсь, тем сильнее мир начинает напоминать детский сад, — подумала она, прислонясь к автомату, который сочувственно гудел и громыхал. — А ведь я еще не старая». Инспектор обвела взглядом безлюдный офис открытой планировки, этот островок света, за окнами которого сгущалась мировая тьма.

Вернувшись к себе, Танненшмидт не села за стол, а принялась мерить кабинет шагами, тем самым давая Зандлеру понять, чтобы он не вдавался в излишние подробности.

— Итак, где мы оставили вашего протеже? В Фюрстенберге. Он погнался вслед за Шиллем на следующем автобусе?

— Не на автобусе, — лукаво улыбнулся Зандлер. — Он поехал на дрезине.

Сдавленно вскрикнув, инспектор забегала вокруг стола, остановилась возле горшка с комнатным растением, которое до этой минуты никак не участвовало в происходящем, и сплюнула в него глоток обжигающего кофе.

— Зандлер! — прохрипела она.

— Фрау старший инспектор! Что с вами?

Она рухнула на стул и тяжело задышала.

— Никогда не смейте изощряться при мне в остроумии без предупреждения. Я от вас такого вообще не ожидала. Неплохо, даже, пожалуй, очень здорово вы придумали, но…

Зандлер, не обращая внимания ни на упрек, ни на комплимент, терпеливо объяснил, что вовсе не шутит и что Танненшмидт должна ему поверить, ибо он говорит чистую правду. Опоздав на автобус, стажер-полицейский обратился к местным коллегам с просьбой о помощи. Но оказалось, что на весь Фюрстенберг есть только одна патрульная машина, и та в данный момент направлялась по вызову в место под названием — Зандлер сверился с отчетом — «Данненвальде». До следующего автобуса было целых два часа, и потому дежурный офицер предложил стажеру воспользоваться старой дрезиной до Лихе на, которая в настоящее время применяется как туристический аттракцион. И вот таким необычным способом и, кстати, в рекордно короткие сроки стажер преодолел пятнадцатикилометровое расстояние до Хоэнлихена.

Танненшмидт, все еще тяжело дыша, поблагодарила Занддера за волнующее описание продуктивной работы стажера и извинилась перед комнатным растением за непреднамеренное вторжение в его горшок, после чего заявила, что собирается домой.

— День выдался длинный, я ужасно устала. Надеюсь, вы на меня не в обиде.

— А сведения о трех звонках из Лихена, которые поступили сразу после этого, и срочном вызове полиции мне включить в отчет, который я положу на ваш стол завтра?

— Ладно, — сдалась она, — рассказывайте, только, будьте добры, придерживайтесь телеграфного стиля. — Еще не договорив, Танненшмидт вдруг сообразила, что Зандлер вряд ли в курсе, что значит телеграфный стиль, тем более что и сама она почти забыла это. — В общем, излагайте как можно короче. Каждый лишний слог стоит лишних денег. Точка. Говорите по делу. Точка. После каждого предложения непременно произносите: «Точка». Понятно?

Зандлер недовольно поморщился и, обдумав это указание, изрек:

— Первый звонок был из турагентства, куда я обращался ранее. Точка.

— Лишние глаголы, предлоги и союзы можете опускать, — раздраженно заметила инспектор.

— Человек приходил расспрашивал дуэли, описанию соответствует Шилль. Точка.

Танненшмидт осторожно хлебнула кофе.

— Второй звонок полиции Лихена. Точка. Экстренный вызов кафе «Цум Дикен». Точка.

Инспектор затаила дыхание.

— Мужчина ресторане громко разговаривал телефону. Точка. Где захоронить труп. Точка. Получил откуп. Точка. Описанию соответствует Шилль. Точка.