Осквернитель Соломон III

Соломон начал задыхаться, боль от недавно пережитых пыток вновь обрушилась на него.

– Ее нет в комнате, - он едва успел утихомирить бурю, бушующую в голове, как тут же принялся мерять комнату шагами, ничего не видя перед собой, пытаясь заставить себя мыслить здраво.

Он помчался в их комнату. Должен быть какой-то знак, что-то, что она взяла с собой или оставила, что натолкнуло бы его на след. Возможные ответы проносились в его мозгу, как едкий кошмар на быстрой скорости. Ее похищают, подвергают пыткам или убивают. Это безумие.

"Господи, помоги мне", - молился он, лихорадочно оглядывая комнату. Он замер. Торговый автомат, она наверняка пошла к торговому автомату за едой или питьем для него. Хаос не привыкла быть свободной от греха или долга за него, не привыкла, что она больше не рабыня. Она была ангелом и не знала этого, ему просто нужно время, чтобы показать ей, заставить ее увидеть это.

Всхлипнув, он поспешил к двери, где его ждали отец и дядя.

– Нам нужно проверить торговые автоматы. Помогите мне, - он задохнулся от рыданий, хватая отца за руку. – Помогите мне!

– Смотри, - сказал дядя, указывая на маленький столик справа.

Пристальный взгляд Соломона был сосредоточен на аккуратно свернутом белом листе бумаги. Он ринулся к нему и схватил листок, затем сделал паузу, боясь его развернуть.

С трудом заставив себя расправить бумагу, он застыл на месте.

«Мой дорогой Соломон. Пожалуйста, поверь мне».

– Нет, - прошептал он, смаргивая слезы, которые заволокли его глаза, пока он пристально разглядывал слова, пытаясь найти только то, что ему нужно. Например, где она сейчас. Бумага дрожала в его руках, дядя и отец стояли в безмолвном ожидании.

– О чем там говорится? – наконец, спросил его дядя, но Соломон смог только тряхнуть головой, пока читал записку. Читая, он чувствовал, как самый худший его кошмар становится явью.

«Я возвращаюсь, чтобы покончить с Мастером».

– Она вернулась назад!
– выкрикнул он, вчитываясь в слова, тщательно выискивая хоть что-то, указывающее на то, что он мог ошибаться. Из его глаз катились слезы, а вдребезги разбитое сердце горело, пока он медленно перечитывал записку, вновь пробегая взглядом по тому, что означало конец для всего, что ему важно. Он больше не мог сдерживать всхлипы, они обрушились на него с такой же силой, как и много лет назад, когда его мать, единственный ангел, которого он когда-либо знал, исчезла из его жизни.

«Знаю, я не всегда вела себя правильно. Я не смогла уйти, когда должна была. Даже когда любила тебя, я, несмотря на это, совершала ошибки».

– Это была не твоя вина, не твоя вина, - тихо выдохнул Соломон.

«Но ты никогда не обращал внимания на мои плохие поступки, которые на самом деле вывели меня к свету. Ведь они помогли мне понять многие вещи. Я осознала правду. Я знаю, что Шантиль очень сильно любит тебя, даже не зная её лично».

Соломон покачал головой.

– Это уже не имеет значения. Я люблю тебя.

«Я чувствую всем сердцем, что она застряла в аду, ожидая, когда ее спасет любимый. Но я ни за что не могу позволить тебе вернуться в то место. Если Мастер снова тебя схватит, тебе не удастся уйти живым».

– Пожалуйста, нет, пожалуйста, - тихо молил он.

«Мне выпала величайшая честь познакомиться с тобой».

– Нет, черт возьми, не делай этого, - покачал он головой, - не делай этого, черт возьми, не поступай так с нами.
– Соломон вытер лицо руками, его дыхание было рваным. - Она не может этого сделать, - сказал он, посмотрев на дядю. – Она просто не может этого сделать.

Он заставил себя отвести глаза от ужасных слов, письменной могилы в его руках.

«Узнать тебя. Полюбить тебя. И я никогда не перестану любить тебя, несмотря ни на что. В самом начале я не была умной. Но я больше не та глупышка».

– Да, - он напрягся, все его тело дрожало, и он присел, чтобы не упасть.
– Ты идиотка, - продолжая испытывать дрожь, он ухватился за свой гнев, лишь бы не чувствовать себя настолько разбитым, иначе он просто не мог сделать то, что должен был.

«Я вела нечестную игру, в отличие от Шантиль. И потому ты едва не погиб. Я никогда не прощу себе этого».

– Заткнись, просто заткнись, - прошептал он; ее слова, подобно кислоте, разъедали его сознание.

«Но ты многому научил меня. И теперь я знаю, как поступить правильно. Теперь я знаю, как вести честную игру. Поверь мне, мой прекрасный ангел. Пожалуйста, поверь мне. А если не мне, так доверься Господу. Поверь, что он будет со мной, помогая мне вести себя правильно в самом истинном смысле этого слова.

Никогда не сожалей. И не плачь по мне. Не бойся за меня. Господь подготовил меня положить конец этому проклятью. Мне только нужно было понять, в чем оно заключалось.

Поэтому я возвращаюсь, чтобы покончить с Мастером боли. С Мастером пыток. Я возвращаюсь, чтобы покончить с проклятием. И вы с Шантиль снова будете любить друг друга.

Это мой величайший подарок тебе. Пожалуйста, прошу тебя. Прими его. Я вкладываю в него всю себя, это все, что я могу тебе подарить. Мое сердце. Мою душу. И мою жизнь.

С любовью,

Твоя Красавица».

Соломон так и сидел, крепко зажмурившись и дрожа всем телом. Гнев, страх и ярость – все то, через что они прошли вместе, в одно мгновение вырвалось из него с диким ревом. Он отшвырнул лампу со стола, вслепую хватаясь за все, до чего мог дотянуться, чтобы сломать и уничтожить.

– Хаос! – всхлипнул он.

Крепкие руки обхватили его со спины, но он продолжал бороться.

– Мы найдем ее, сынок!
– крикнул ему в ухо дядя.
– Прямо сейчас! Мы обязательно ее найдем!

Он снова взвыл, давая волю гневу, саднившему в груди.

– Я обещаю тебе, мы ее найдем, - вновь прошептал он.

Соломон ухватился за это обещание. Он жадно глотал ртом воздух.

– Джон, давай собираться.

– Отец, - еле слышно промолвил Соломон.
– Помоги мне.

– Собери его, - произнес отец в ответ.
– Я заведу машину. Нам нужно поторапливаться: если она идет пешком, то не могла далеко уйти.