Осмотрительный

Еще на пути к офицерскому домику Максим услышал рушащий всю восточную пастораль речитатив рэпа с испанским акцентом. С приближением к зданию, в какофонию звуков довольно органично влился сербский мат – видимо Радич в моменты нервного напряжения переходил на язык своих дедов и прадедов. На наиболее эмоционально окрашенную его часть, если быть точным.

Поднявшись по лестнице, Макс прошел к кабинету старлея, взглянул на табличку – она немного протерлась на уголке и теперь щеголяла пластиком, – усмехнулся и толкнул дверь. Жерар возлежал в своем кресле, закинув ноги на стол, на котором теперь, помимо экранов, стояли две бутылки чего-то алкогольного. Одна из них была почти пуста, а Жерар был порядком пьян и крайне зол. Складка пролегла через его аристократичный лоб, а челюсти периодически сжимались, демонстрируя небольшие желваки на скулах. Заметив Максима, он пьяным жестом выключил музыку и вперил в мичмана осоловевшие глаза.

– Какого хрена это было?!

– Това…

– Малчать! Слова не давали! Ты! Ты опозорил меня перед моим хорошим другом Са-ик!-идом! Ты попрал их традиции!

– Но то…

– Слова не давали! Че-чему вас там учат?! Уж точно не хорошим ма-анерам! Что тебе сделал хозяин квартиры?!

– Товарищ старший лейтенант, я военный, и место мое в части!

– Д-дурак ты, мичман! Такой же, как и этот пс-ик!-хованный серб! О, придумал! Ты будешь работать с ним, а я видеть тебя не хочу!

– Разрешите идти, товарищ старший лейтенант?

– В-выметайся с глаз моих долой, шпана!

Прикрыв дверь, Макс решил, не откладывая в долгий ящик, подойти к Лазару. Он как раз перестал ругаться по телефону, поэтому мичман, пройдя несколько метров, ткнулся в дверь с бумажной табличкой “Мл. лейтенант Л.Д.Радич”.

– Кто там еще? – отреагировал Радич на стук в дверь.

– Старший мичман Максим Быстров, товарищ младший лейтенант! Откомандирован к Вам старшим лейтенантом Бьянко!

– Новенький?

– Так точно!

– Чего хотел?

– Вообще помочь. Пообщавшись со старшим лейтенантом я понял, что больше пользы принесу в части, чем в городе.

– И чего умеешь?

– В технике разбираюсь немного, с бумагами подрабатывал еще школьником, на гражданке, и вообще соображать умею, вроде как.

– В кораблях разбираешься?

– В основном как тактик и пилот, но матчасть нам преподавали, да и железо мне близко.

– Отлично, подсобишь мне по корабельной части. Если надо будет вопросы какие решить, звони мне. Ты кстати получил местную симку?

– Вообще нет, как раз спросить хотел.

– Заодно выдам, пошли.

После похода на склад и получения второй симки с каким-никаким интернетом и связью, Радич повел Макса вглубь части. Там он еще не был, и заинтересованно разглядывал аккуратные аллеи пальм и кипарисов. Дорожка уперлась в забор с широкими воротами, которые дежурный открыл, как только увидел младлея. За ними высился ангар, к которому Радич и направился.

Светлое помещение вмещало в себя полупустые штабеля, гору металлолома и пару столов. В центре стометрового зала высился флагман местной эскадры с надписью “Осмотрительный” на носу. Макс узнал эту серию кораблей – очень удачные малыши проекта “Сетунь” разошлись огромным даже по имперским меркам тиражом. Половина вообще убыла на экспорт, но все равно в любом оживленном порту можно было встретить как минимум одного представителя этой серии. Неприхотливые, легко модернизируемые, дешевые в содержании и обслуживании. Всем эта рабочая лошадка хороша, но был, как водится, нюанс. Конкретно этой лошадке было полтораста лет.

Конечно, для крупного корабля это не срок, да и для корпусов таких малюток тоже, знай себе между полетами храни в ангаре и обслуживай вовремя. Но жизненный цикл двигателей, электроники, реактора – да всего, кроме корпуса – был в сильно короче. Для малых кораблей раз в пять.

– А сколько двигателям? – осторожно спросил Макс у младлея, заглянув в черные от многолетней копоти дюзы.

– Скоро пятый десяток будет, – со вздохом ответил он. Мичман на это ответил калейдоскопом эмоций, но смолчал. Оба понимали, что Лазар не мог противопоставить воле Жерара ничего, кроме осуждающих взглядов.

В крыльях ангара ютились каботажные 5 трансатмосферники 6 неизвестной Максу модели. Со слов Радича, они были немного моложе “Осмотрительного”, но тоже преодолели столетний рубеж. И массы покоя у них было по 550 тонн на брата против 2100 с лишком у флагмана. У “Ласки” проблемным местом был реактор. Изношенный до дыр, он не выдавал и 75% мощности и почему-то фонил, хотя откуда взяться радиации в процессе аннигиляции материи и антиматерии? “Фенек” же больше всего страдал от логических ошибок в центральном ядре компьютера.

5

Каботажные суда и корабли – ТС, не оснащенные генератором кротовых нор и неспособные к межзвездным путешествиям.

6

Трансатмосферные суда и корабли – ТС, одинаково хорошо приспособленные для действий в атмосфере и пустоте. Имеют аэродинамичные корпуса и крылья, создающие подъемную силу, но их двигатели не зависят от доступа кислорода. Зачастую, некрупные корабли.

Помимо основных болячек, у всех трех корабликов был обширный список диагнозов поменьше, решаемых зачастую простой заменой неисправной детали, но запчастей категорически не хватало. За приоткрытыми внешними воротами ангара курила смена, смотрящая за кораблями. Пятеро матросов, старшина и один из старших мичманов. При виде Радича, они вытянулись по стойке смирно, но он лишь махнул рукой и представил Максима. Мичман Леон Бронсон был заведующим по корабельной матчасти, и у него для обслуживания, ремонта и диагностики вверенного имущества отчаянно не хватало рук. Сын автомеханика, грезивший пустотой с раннего детства, не вышел воинственностью, поэтому отправился по распределению в гарантированно мирную глушь, и тут откровенно тосковал.

На вопрос, как же “Осмотрительный” еще не откинул двигатели прямо на стартовой площадке, Леон поманил Макса внутрь. Экскурсия по кораблю началась с носа, в который они попали по лестнице на передней стойке шасси. Торпедный отсек был вычищен до блеска, но в нем было отчаянно пусто. Вместо механизмов заряжания торпед по бортам ютились полупустые штабеля со сканерами – шарами сантиметров пятнадцать в диаметре, единственной задачей которых была регистрация и отправка данных о присутствии корабля в радиусе сканирования. На немой вопрос Бронсон ответил “сломались” и пошел дальше по палубе.

В орудийном отсеке было довольно тесно. Здесь, помимо капсул-коек 7 механиков, находились дежурные места части из них. Артустановки явно тоже были проблемным местом.

Жилые отсеки почти не отличались от таковых на других малых кораблях любого из человеческих государств. Немного тесные, но жить можно. Порадовала командирская рубка. Уже порядком устаревшая электроника поддерживалась в хорошем состоянии, а места всех членов экипажа снабжены новыми страховочными ремнями. Позитив обломал Леон, объяснивший, что новые ремни оказались дешевле гравикомпенсаторов. Да и то Жиголо выделил средства после того, как дежурный на маневре вылетел из кресла и сломал руку.

7

Капсула-койка – спальное место на боевых кораблях. Представляет собой герметичный саркофаг с автономностью в трое суток. При разгерметизации спасает жизнь находящемуся внутри человеку.

Реакторная зона была увешана десятком предупреждающих табличек разного калибра и содержания. Реактор тут тоже дышал на ладан, а техники дежурили около него во время полётов круглосуточно. Совсем грустной история стала у двигателей. Их только использовали сорок семь лет, а выпустили еще за пятнадцать до этого. Таким старичкам даже регулярное (еженедельное!) ТО помогало мало. Синхронизаторы тупили, проводка чадила, преобразователи массы 8 работали с КПД около 40%, а система охлаждения каждый полет плевалась маслом.

8

Двигатели на имперских кораблях представляют собой ускорители частиц, выбрасывающие их на субсветовых скоростях, и на этой тяге корабли движутся вперед. Преобразователи массы увеличивают массу частиц в несколько десятков раз, поэтому возимые запасы топлива могут быть довольно скромными.