Основатель 3
Шрифт:
— Но кредит-то тут при чём? В смысле… — я запнулся, изображая полное замешательство. Главное не переиграть.
— Магия очарования заставляет тебя действовать так, будто покушение — это твоя собственная гениальная идея, — терпеливо объяснил Лекс, как маленькому ребёнку. — Так что ты, естественно, ведёшь себя как обычно. Это и усложняет обнаружение. Да, настоящий Алексей Сергеевич Морозов достаточно умён, чтобы провернуть аферу с кредитом и получить халявные деньги, каким-то образом убедив Торговцев согласиться. Но, с другой стороны, настоящий, подлинный Алексей Сергеевич Морозов не настолько глуп, чтобы так тупо спалиться. Заклинания путают твои мысли. Прощё говоря, магия делает тебя тупее.
Было странно видеть, чтобы такой здоровяк, размером как молодой
Вот только Лунгрен просто человек на экране в телевизоре в моём прошлом мире, а этот чёрт стоит в метре от меня в доспехах и с мечом. Стоит и рассуждает о том, что я дурак.
А может, по факту, он прав? Я поступил глупо, раз попал в такую историю.
— Э-э-э-э… Мне всё ещё трудно понять, поверить и оценить ситуацию, — прохрипел я, стараясь выдавить из себя жалкое подобие улыбки.
Я продолжал подыгрывать изо всех сил, надеясь, что обман сработает.
Это просто адская ложь, просто запредельная, но браслет именно то «доказательство», которое ему так необходимо. У меня сложилось впечатление, что Лекс не очень-то и хотел меня убивать. Возможно, свою роль сыграл только что оформленный кредит, по которому Торговцы теперь юридически обязаны платить. Эта его готовность поверить во что угодно, лишь бы не в правду, и стала тем последним толчком, который помог вояке с лёгкостью принять версию об эльфийских кознях.
Самообман — великая сила.
— Полагаю, мне следует забрать эту штуковину для изучения, — задумчиво произнёс Лекс, вертя браслет в своих ручищах. — Мои артефакторы, лучшие в своём деле, выяснят его силу и происхождение. Чтобы так воздействовать на Избранника, он должен быть чертовски мощным. Наверняка какая-то древняя реликвия.
Почему-то моя паника от этого предложения не усилилась. Возможно, я уже израсходовал весь адреналин в своём организме, как перегоревший предохранитель, или просто смирился с неизбежным. Мысль о том, что он заберёт его домой, мягко говоря, тревожила. Его штатные артефакторы быстро разберутся, что это дешёвая безделушка, фуфло какое-то, и он вернётся, чтобы жестоко, с особым цинизмом, меня прикончить. И тогда уже никакие актёрские курсы не помогут. Измученный до предела, как выжатый лимон, но теперь, когда непосредственная опасность миновала, способный мыслить более ясно, я протянул руку.
Момент истины номер два.
— Боюсь, что не могу этого позволить, — сказал я твёрдо, стараясь, чтобы голос не дрогнул. — Вещица понадобится мне для судебного иска в качестве улики.
— Судебного иска? — переспросил Лекс с ухмылкой на лице, которая говорила «Ты что, с дуба рухнул?», но она медленно сползла с его физиономии, когда он понял, что я не шучу. — Мужик, ты серьёзно? Да они же эльфы! Какие, к чёрту, суды с эльфами?
— А у них что, нет судов? Или своих законов? Психическое принуждение, знаешь ли, ничем не отличается от нападения, — возразил я, входя в роль оскорблённой невинности. — Я намерен засудить их долбаную Державу по полной программе, отсудить всё, что у них есть. Ущерб только моей Ррепутации обойдётся им в целое состояние, не говоря уже о моральном вреде!
Лекс опустил браслет и на мгновение уставился на меня.
Время, казалось, замерло, остановилось, пока он пристально, изучающе всматривался мне в глаза, пытаясь прочитать там правду. Я выдержал его взгляд, не дрогнул и не отвёл глаз, боясь показаться человеком, которому есть что скрывать. Игра продолжалась. Через мгновение, которое показалось мне вечностью, он рассмеялся на этот раз уже не издевательски, а как-то… по-дружески, что ли, и протянул браслет мне.
— Никогда бы не подумал подавать на кого-то в суд здесь. Обычно правители, которые могут, просто сносят города с горизонта, сжигают поселения, убивают целые семьи. Более прямой и эффективный метод, знаешь ли. Ну, дай знать, как всё пройдёт, интересно узнать, что у тебя получится.
Только свидетелем меня в суд не зови. По понятным причинам я могу явится только вместе с тридцатью тысячами, скажем так, друзей. Группа поддержки, если угодно.Я лежал в углу на холодном пыльном полу у себя в кабинете, тупо пялясь в потолок и изучая каждую трещинку, каждую паутинку у окна.
Всего каких-то пару часов назад я чуть не отдал концы, находился на волосок от смерти. И ради чего, спрашивается? Ради какой-то сраной горстки винограда? Чтобы, видишь ли, мой культурный бонус подрос на пару пунктов? Или из-за этих почти десяти тысяч золотых, мать их так?! В желудке до сих пор мутило, как после дешёвой водки на вокзале, и единственное, на что меня хватало, это вот так лежать пластом и пялиться в никуда, точнее, в этот самый проклятый потолок. Казалось, если я шевельнусь хоть на миллиметр, весь мир вокруг рухнет.
И вот, пока я тут рефлексировал и изображал из себя брошенную в угол шубу, окно моего кабинета открылось.
Ну и, конечно, в нос тут же ударил такой знакомый, такой родной перегарище, амбре, которое ни с чем не спутаешь. Этот специфический аромат всегда безошибочно указывал на приближение одного конкретного специалиста по колдунству.
— Я тут, я тут, шеф! Не сплю, не сплю! — пробулькал Фома, пьяно пытаясь пролезть через окно в кабинет, как неловкий варан в мусорный бак.
Получалось у него, мягко говоря, не очень. Окна тут не рассчитаны на такое манёвры, и он застрял, как Винни-Пух после плотного обеда у Кролика, кряхтя и шумно дыша.
— Чего стряслось-то? Пожар? Наводнение? Дракон? Извержение вулкана? Или самое страшное, тёща приехала пожить годик?
— У меня нет тёщи. Пару часов назад казалось, что вообще ничего больше не будет.
— Так что стряслось-то? Вы умираете?
— Теперь уже нет, — ответил я, наблюдая, как тело мага наконец-то с изяществом мешка с картошкой падает на пол.
Он попытался было встать, но, видимо, гравитация сегодня не особо-то боаговолила к пьяным колдунам, или просто ноги отказывались подчиняться приказам проспиртованного мозга. Вместо этого он просто, кряхтя и отдуваясь, как старый паровоз, подполз поближе ко мне, шаркая своей замызганной красной мантией по пыльному полу.
— Ты как, шеф? Напали-побили? Не сильно помяли? — участливо поинтересовался он, пытаясь сфокусировать на мне свой мутный взгляд.
— Фляга при тебе? Не пустая, надеюсь? — вместо ответа спросил я. Сейчас мне нужно требовалось что-то покрепче простого сочувствия.
Колдун, недолго думая, привычно пошарил в бездонных складках своей мантии и, словно заправский фокусник из шляпы, извлек оттуда видавшую виды оловянную фляжку, протянув её мне. Я сделал хороший такой глоток. Бренди, чтоб его, обжёг горло, но хоть немного привел в чувство и прочистил затуманенные мозги. После богатырского глотка я выдохнул так, чтобы в этом вздохе отразилась вся скорбь еврейского народа.
— Я сегодня чуть всё это наше Весёлое к чертям собачьим не угробил, Фома. Реально всё на волоске висело. Ещё немного, и поминай как звали.
— Что, Старуха Агата опять кобениться начала? «Нет» сказала на очередную твою гениальную идею? — поинтересовался Фома, бесцеремонно выхватывая у меня флягу и одним махом допивая остатки. Он смачно причмокнул губами, явно наслаждаясь каждой каплей.
— Да нет, то есть, не то, чтобы… пока ещё нет. И дело тут, блин, не в Агате. Я сам, понимаешь, сам облажался по-крупному. Так вляпался, что просто пипец! Слишком сильно надавил, слишком поспешил, как будто мне кто-то раскалённый штырь в одно место засунул. Заключил сделку, которую вообще не должен был заключать. Идиотскую, просто феерически тупую сделку! И всё из-за своего нетерпения, чтоб его! А потом, как будто этого мало было, я на этот свой дебильный, просто ослиный план, ещё и ставку удвоил! Ну и закономерный итог — чуть не сыграл в ящик. Реально, ещё чуть-чуть, и кормил бы местных червей, удобрял бы здешнюю почву, конечно, если бы от меня ещё что-то вообще, осталось чем удобрять.