Особняк со странностями

— К-катерина…

Мужчина усмехнулся, его глаза посветлели до цвета свежей весенней зелени, стало видно белки. Теперь глаза почти не отличались от человеческих. Разве что только своим необычным цветом. Из-за этой метаморфозы взгляд Сидареша больше не казался ужасающим, а внешность отпугивающей. Наоборот, даже все еще испытывая страх, я могла сказать, что дракон — просто образец мужественности.

Вся веселость мигом слетела с его лица, как только мужчина подошел ближе к двери. Он обнажил шею в откровенно беззащитном жесте.

— Я не собирался посягать на твою территорию, — решительно сказал дракон, не отрывая напряженного взгляда от стража. — Твоя избранница в безопасности со мной.

Рычание стало тише, а вскоре и вовсе прекратилось. Голова льва перестала шевелиться и вновь напоминала лишь роскошный элемент декора.

— Что же делает в зоне ожидания отмеченная мантикорой? — стоило Сидарешу обернуться и отступить от двери, как он с неподдельным интересом решил начать расспросы. — Одна. Да еще и человек…

Я не знала, стоило ли доверять этому драк… мужчине. И хотя больше не ощущала сковывающего страха, но делиться правдой тоже не спешила.

— Гуляю?

— Хор-рошенькое дельце! — пронзил меня возмущенным взглядом попугай. — Ночью! Искательница пр-р-риключений!

— Ральф!

— Недоубивца! — самым настоящим образом плевался пернатый защитник. — Покуситель… Покусательни… Вр-редительница!

— Замолкни, — поморщился Сидареш. — И прояви уже уважение к нашей гостье и роду ее занятий.

— Я?! — обомлел попугай, чуть не свалившись с плеча дракона. — Уважение?! К ней?!

Я поморщилась:

— Р-роду занятий?

— Я вот тоже часто полуночничаю, — кивнул мужчина, казалось, нисколько не обращая внимания на двусмысленность, прозвучавшую в его предыдущей фразе. — Правда, больше на изведанных территориях. Не страдаю авантюризмом.

Ральф фыркнул, демонстративно отвернувшись. Видимо, таким образом выказывал все уважение ко мне, на которое был способен, или скептицизм по поводу не авантюрности дракона.

— Могу я предложить свою помощь и провести тебя к лестнице, чтобы удостовериться, что твой путь будет лишен любых иных приключений? — спросил дракон.

Судя по холодному тону и решимости, читаемой в глазах, вопрос оказался чисто символическим, а права отказаться у меня и не было. Не прыгать же в тайный ход, наплевав на демонстрацию приличий?!

За неимением иного варианта, кроме озвученного мужчиной, я скупо кивнула, косясь на подозрительно притихшего Ральфа.

Взгляд Сидареша потеплел. Немедля дракон галантно предложил мне руку для своеобразной опоры и в этот момент случилось невообразимое.

Послышался чудовищный грохот.

Из стены выпал взлохмаченный Кузя. Домовой смахивал на чучело в разноцветной ветоши. Одно мгновенье Кузя все еще оплевывался от пыли и освобождался от тряпок, а в другое, заметив Сидареша в близости от меня, кинулся на мужчину.

Я даже рта не успела раскрыть в предупреждении, так быстро все произошло.

Из-за существенной разницы в росте, домовой доходил Сидарешу чуточку выше колен.

Даже я поняла, что значительного урона Кузя такому противнику нанести не мог. Но домовой не растерялся. С боевым кличем он вцепился в ногу дракона с дикостью, которой могла бы позавидовать любая бойцовская бульдожка.

— Кузя!

Ральф молниеносно спикировал вниз и вцепился когтями в шевелюру домового, долбя его клювом по темечку.

Силы были явно не равны, но Кузя не собирался сдаваться. Таким разъяренным и диким я его видела впервые. И появился страх.

За него.

Хорош же защитник за которого неимоверно сильно хочется вступиться!

Дракон же не шевелился, лишь отступил на шаг, якобы под напором Кузи, и заинтересованно склонил голову, разглядывая нападающего.

И ежу стало бы понятно, что мужчина вел себя так специально. Будь его воля и одного взмаха руки хватило бы, чтобы размазать домового лепешкой по стенке.

Пока же его лицо выражало лишь любопытство и намек на веселость, словно подобный конфуз никогда прежде с ним не происходил. Мне не хотелось проверять, надолго ли хватит дракону терпения прежде, чем он нанесет существенный вред моему защитнику. Поэтому я не придумала ничего лучше, как броситься на выручку домовому.

Словесные уговоры никак не подействовали. Кузя словно оглох, остервенело жуя штанину Сидареша. С третьей попытки мне удалось отцепить от волос домового взбесившегося Ральфа, вырвав из его хвоста несколько длинных перьев. Сопутствующий ущерб так сказать.

Попугай взвыл и со слезливыми стенаниями стал собирать по полу перья, трепетно прижимая их к себе, словно собирался прирастить обратно.

— Отпусти его немедленно и слезь, — вскричала я, наклоняясь к коленям Сидареша. — Кузя!

Мужчина следил за всем происходящим с ленивой, расслабленной полуулыбкой.

Мой приказной тон возымел эффект лишь только тогда, когда оказался подкреплен действиями. Схватив Кузю за ухо, мне удалось оттащить его от дракона.

Мотнув головой, домовой вновь стал двигаться к Сидарешу, упрямо игнорируя мои запреты.

— Он неопасен! — всплеснула руками я. — Да перестань же нападать на правителя драконов!

Кузя запнулся. Набычился.

— В последнее время я прихожу к мысли, что не стоит выходить из своей комнаты вплоть до ночи перехода, — ухмыльнулся Сидареш. — Чревато последствиями.

— Извиняться не буду, — пробурчал домовой, стреляя в дракона хмурым взглядом. — Никто не смеет угрожать госпоже.

— Но он не угрожал! — неожиданно даже для себя встала на защиту мужчины.

— Нет, он прав, — задумчиво произнес Сидареш. — Мои действия вполне можно было принять за угрозу. Поэтому я приношу свои извинения за тот испуг, что ты испытала, Катерина. И твой э-э-э… спутник верно поступил, что сразу перешел к действиям. Порой на словесные выяснения обстоятельств времени не хватает.

Ральф фыркнул.

Кузя что-то неслышно проворчал и пожал плечами, не удостоив меня никаких дальнейших объяснений, кроме как мрачного:

— Время ночных прогулок давно истекло, госпожа. Пора возвращаться.

Сидареш встрепенулся, вновь предложил мне руку для помощи. Проигнорировав угрюмый взгляд Кузи, я решила воспользоваться предложением.

Дракон медленно повел меня по коридору. Домовой отстал, двигаясь за нами. Его обиженное сопение вызывало во мне смущение и неуместное желание извиниться за резкость. Все же Кузя пытался меня защитить! Да еще и так самоотверженно! Настоящему герою и рост не помеха!