Особый взгляд на информационную безопасность

Бывший министр обороны заявляет о безосновательности увеличения военного контингента в местах конфликта, настаивая на использовании технологий непрямых действий. Параллельно Гейтс показывает значительную роль современных средств массовой коммуникации, каким образом «четвертая ветвь власти» может влиять на общественное мнение жителей страны нападающего и на психологическое состояние жителей страны противника. Показаны средства влияния утечек информации на мнения политиков и президентов, при принятии важных решений.

Роберт Гейтс привел пример, как публичные выступления генералов Малена и Фэллона заставили президента США Обаму провести слушания в Конгрессе на предмет целесообразности операций в Иране. Иногда офицеры, пользуясь таким случаем, могли критиковать президента, однако им за это ничего не было, благодаря публичности процесса. Гейтс уверяет, что открытость генералов и адмиралов пойдет только на пользу стране и укрепит ее демократию. Одновременно с открытостью тщательно отслеживается сущность информации, чтобы не допустить утечки секретной информации, о чем следит Конгресс и специальная комиссия.

Бывший министр отмечал, что основная задача современного политика – поддерживать баланс между воинственностью и защитой основных прав человека. Наличия таких качеств он требовал от своих офицеров. По таким принципам он выбирал своих подчиненных для службы в Пентагоне, поэтому считал, что кадровый вопрос – один из важных в военном деле. Вообще, кадровая политика является одной из составляющих информационной безопасности любой организации, не говоря уже о военной. Причиной этого является его легендарная мысль, что «любая война становится неуправляемой, когда начинают звучать выстрелы и падают первые бомбы, политический лидер теряет контроль над ситуацией, а события управляют военными планами». Действительно, в таких условиях вопрос о победе зависит, исключительно, от исполнителей военных действий.

Изменения в стратегии современных войн привели к необходимости создания специальных военных подразделений, обеспечивающих информационную безопасность. Их деятельность Роберт Гейтс почти не осветил по причинам секретности и специфичности задач. Однако отмечал, что война для многих экспертов, политиков и чиновников превратилась в пример видеоигры, без крови, без боли и без запаха. Но война всегда непредсказуема, неэффективна и трагична, поэтому не стоит обращать внимание на любые краткосрочные прогнозы относительно будущих войн.

В процессе рассмотрения проанализированного автором материала, растет уверенность, что когда-нибудь войны закончатся. Как было изучено, в давние времена, большинство исследователей считали войну чем-то неизбежным. Для них, напротив, мир виделся временным и хрупким. Во второй половине 20-го века количество войн значительно уменьшилось, конфликты стали возникать реже. Античные и средневековые аграрные общества теряли около 15% своих жителей погибшими в военных конфликтах. В ХХ веке в войнах погибло всего 5% умершего населения, а в начале ХХI века, вообще, эти потери составили 1% населения. Например, в 2012 году на всей планете погибло около 56000000 человек. Из них, 620 000 стали жертвами насилия, но война убила всего 120 000, другие же стали жертвами преступлений. Для сравнения, из погибших, 800 000 совершили самоубийство, а 1,5 миллиона умерли от диабета.

Сейчас люди уже не воспринимают войну, как нечто вероятное. Открытие ядерного оружия превратило военные действия на акт самоубийства, поэтому передовые государства вынуждены искать пути преодоления кризиса другими методами. Кроме того, экономика мира все больше перемещается из материального производства в трансформацию знаний и информации. Если раньше главной целью конфликтов была борьба за материальные активы, золото, землю или нефтяные скважины, теперь основным богатством становятся знания, технологии и информация, которые не завоюешь пушками и танками. Зато сокрушительный ущерб может нанести малый специализированный отряд, члены которого могут одновременно находиться в разных частях мира, а управляться из кабинета где-то в спальном районе мегаполиса. Поэтому сфера информационной безопасности меняет мировоззрение и приобретает важнейшее значение во всем мире.

Конечно же, военные конфликты происходят и в наше время. Но они, в основном, имеют локальный характер и проходят среди неразвитых стран, которым еще важны захват ресурсных ценностей других государств. Такая ситуация характерна для стран Центральной Африки и Ближнего Востока, поскольку местные правители продолжают зарабатывать на продаже полезных ископаемых. Исключением можно считать конфликт на востоке Украины и захват Крыма Россией. Здесь причина явно в другом. Ни для кого не секрет, что содержание Крыма и поддержка военного конфликта на Донбассе очень дорого обходится российской экономике. Однако правительство Путина идет на такие расходы, поскольку благодаря наличию напряжения оно решает свои внутренние политические вопросы. Чем дольше оно у власти, тем больше может продать нефти и газа, и лично обогатиться. В данном случае снова видна борьба за полезные ископаемые и недра, но в другой замаскированной форме. В этом контексте Российская Федерация больше напоминает вышеуказанные страны третьего мира. Кроме этого, отвлечение внимания населения России войной, с одновременным изменение структуры территории, а значит и Конституции, позволяет Путину избираться в президенты еще на несколько новых сроков.

Хотя не ст'oит сильно недооценивать способности российских военных. Их практики сейчас, действительно, работают по книгам и публикациям американских коллег. Они оказались способными учениками, а в некоторых вопросах даже превзошли учителей. В 2011 году Министерство обороны Российской Федерации представило на рассмотрение документ с полным интриги заголовком «Концептуальные взгляды на деятельность вооруженных сил Российской Федерации в информационном пространстве». Понять значение использования этого документа можно, только познав опыт войны с Россией. Например, дальнейшая цитата представляет буквальный перечень того, что Российская Федерация делает в Украине.

«Информационная война – противоборство между двумя или более государствами в информационном пространстве с целью нанесения ущерба информационным системам, процессам и ресурсам, критически важных для других структур, подрыва политической, экономической и социальной систем, массированной психологической обработки населения для дестабилизации общества и государства, а также принуждения государства к принятию решений в интересах противоборствующей стороны».

В цитируемых «Концептуальных взглядах…» прозвучала мысль о необходимости заключения международной конвенции под эгидой ООН об обеспечении международной информационной безопасности. Проект такого документа сразу же появился в Министерстве иностранных дел России. Там прозвучала мысль о приравнивании информационной агрессии к вооруженной военной. Эта же статья декларирует право государства на самооборону при «достоверном выявлении источника агрессии». Это чистое лукавство, потому что установить такой источник и является самой большой проблемой.

Хочется вспомнить еще одну очень известную и важную норму. Она содержится в статье 5 Договора о создании НАТО и предусматривает, что атака на одно государство-члена означает атаку на все государства – члены Северо-атлантического альянса. В 2017 году Генеральный секретарь НАТО Йенс Столтенберг сообщил о новой договоренности участников самого мощного в мире военного союза: «Мы решили, что кибератака может привести в действие статью 5… И мы также решили, что мы в процессе определения киберпространства, как военного пространства. Это означает, что у нас будут существовать наземный, воздушный, водный и кибервоенное пространства».

Заявленная идея войны в пяти измерениях – на суше, в море, в воздухе, в космосе и киберпространстве хорошо известна военным. Для НАТО – это прогрессивное изменение. Наконец-то Альянс на практике, а не на бумаге, согласился воспринимать атаку в информационном пространстве, как агрессию. Внимание НАТО к кибератакам вполне разумно. Ведь они способны разрушить критическую инфраструктуру больше, чем бомбардировка с воздуха.

Несмотря на сделанные шаги, остаются неразрешенными вопросы, связанные с нормами международного права о квалификации разрушительных информационных воздействий одного государства на население другого. Не вполне понятно, каким образом защищаться от таких агрессивных действий и как должны за них отвечать виновные? Видимо, ответы – еще впереди. Хотя самая естественная реакция может заключаться в приравнивании информационной атаки на население страны к физической. И поэтому заявление Солтенберга можно воспринимать, как важный прорыв в направлении этого признания.