Осознание

– А я тебя и не заставляю, – Эдвард перехватил кулачок и опустил руку девушки, – У вас здесь есть… не знаю… ведро или что-нибудь вроде этого?

– Бутылка есть! – напомнила Ульянка, сорвавшись со своего места и, шлепая босыми ножками по дощатому полу, добежала до шкафа и через пару секунд вынырнула оттуда с пластиковой пустой бутылкой со странной надписью «Дюшес» около литра объема, – Пойдет?

– Превосходно, – кивнул Эдвард, отцепляя от себя Алису и забирая у мелкой пустую бутылку, – Сейчас вернусь, – девушка снова подобралась и, обхватив ноги руками, положила подбородок на колени, все еще шмыгая носом.

Когда первый адреналиновый выброс в крови прошел, Эдвард заметил, что в ночном «Совенке» действительно прохладнее, чем днем. И только сейчас понял, что его собственные босоножки забрызганы кровью, но второпях этого просто никто не заметил, сосредоточившись на совершенно других вещах. Ругнувшись сквозь зубы и приподняв воротник, быстрым шагом направился к умывальникам, прокручивая в голове все, что за сегодня успел узнать.

«Совенок» вполне реален, это не фантазия и не агония его собственного сознания, но это и не просто параллельное измерение, в которое оказался закинут случайным образом. Этот лагерь отдельный мир, чье предназначение еще оставалось узнать. Копия, снятая с чьей-то реальности и бесконечное количество раз умноженная, создав головоломку, в которой затерялось множество человеческих душ, каждая из которых продолжает здесь что-то искать. Одни ищут выход, другие ищут любовь, третьи – надежду. А что ищет здесь он сам? Эдвард остановился, задумавшись над этим вопросом, но потом только покачал головой, улыбнувшись собственной глупости. Он здесь уже ничего не ищет, уже нашел.

Когда подходил к умывальникам, его прервало уже знакомое уханье. Все тот же совенок, распушив перья и склонив голову набок с ярко горящими в темноте желтыми глазами, внимательно наблюдал за Эдвардом, удобно устроившись на краю козырька. Издав свое привычно «уху», совенок, увидев, что на него обратили внимание, перебирая лапками, подобрался к ближнему краю, перевернув голову на другой бок.

– Все наблюдаешь? – Эдвард усмехнулся, открывая кран и набирая воду в бутылку, сейчас казавшуюся даже холоднее, чем днем. Совенок сорвался с козырька и, сделав круг, приземлился прямо перед ним, перебирая лапками по мокрой и холодной кирпичной кладке, но довольно ухнув и распушившись, когда на него попало несколько капель брызгающей в разные стороны воды.

– А ты один такой или в каждом лагере еще есть? – Эдвард даже не знал, как обращаться с этим забавным пушистым существом, которое вело себя совсем не так, как положено дикой птице. К его удивлению, совенок словно понял вопрос и, еще раз ухнув, покрутил головой из стороны в сторону. Поставив полную бутылку на землю, Эдвард попытался помыть босоножки, моментально промочив ноги, но кровь действительно смывалась, – Значит один? – еще раз поинтересовался у совенка, и тот, снова ухнув, утвердительно кивнул. За этот день видел и так слишком многое, чтобы продолжать удивляться.

– Ну, бывай! – еще раз кивнув совенку и подобрав бутылку, Эдвард, шлепая мокрыми босоножками, пошел обратно к домику Алисы. Совенок, нахохлившись, остался сидеть, провожая его взглядом своих желтых глаз.

В домике еще горел свет, когда вернулся, и на его стук Ульяна ответила громким голосом, что можно входить. Обе девушки сидели на одной кровати и Алиса, кажется, пока он отсутствовал, пыталась привести себя в порядок сухим полотенцем, но только растерла лицо. Кроме того, на столе откуда-то появился кулек с конфетами, одну из которых мелкая довольно громко грызла.

– Вернулся, – его красавица довольно улыбнулась, и Ульяна переметнулась на свою кровать, освобождая ему место.

– Куда я денусь? – Эдвард усмехнулся и, забрав у Алисы полотенце, хорошо смочил его водой, – Давай приводить тебя в порядок…

– Я… Я сама… – забрала девушка у него полотенце, а потом вдруг снова испуганно посмотрев на Эдварда, – Я уже тебе это говорила? Там, во сне… или не сне.

– Хватит это вспоминать, там не было ничего хорошего, – Эдвард заставил ее вытираться, смывая с лица все последствия его ошибок, но Алиса, снова углубившись в расплывающиеся в памяти воспоминания, никак не могла взять себя в руки. И тогда пришлось действовать уже самому, все-таки отобрав полотенце и вытирая лицо девушки, пусть она и делала вялые попытки отмахнуться.

– Ты и там мне помог, – пискнула Алиса, когда он снова залил полотенце водой и, встряхнув, принялся стирать остатки крови с ее лица, успевшей немного подсохнуть и с трудом теперь отходившей, – Только там ты… – помнила, что он сделал с тем безумным Семеном. Только Эдвард не хотел, чтобы девушка запомнила его именно таким.

– Не вспоминай об этом, – покачал он головой, откладывая полотенце в сторону, – лучше расскажите пока, что в лагере было?

– Тебя искали, – почти обвинительным тоном выдала Ульяна, продолжая грызть конфеты, – Ольга Дмитриевна еще на утренней линейке переполох подняла, сказала, что ты опять ушел до общего подъема, но никто тебя так и не видел. Вожатая боялась, будто ты куда-то залез и что-то случилось… Даже Алиса тебя искала, – сделав хитрую мордашку, посмотрела на свою подругу, и так красную, но сейчас, кажется, покрасневшую еще больше.

– Ну все, хватит, – отмахнулась она от Эдварда, опустив взгляд, – и ничего я не искала! Это все Славя шум поднимала! Хотя даже Шурик сказал, что с тобой ничего случиться не может…

– Ольга Дмитриевна сказала, что если завтра утром тебя тоже не будет, то придется в милицию звонить, – добавила Ульяна, – И, наверное, уже начальству рассказала, что у нее пионер пропал. Вот здорово будет, когда ты с утра снова здесь объявишься! Вожатую, наверное, разорвет!

– Как бы сначала она меня не разорвала, – усмехнулся Эдвард, – Разнос будет! Наверное, стоит сейчас к ней сходить, – отложив полотенце в сторону, уже собирался было встать с кровати, но Алиса поймала его за руку.

– Вожатая все равно спит, – сказала Алиса, – Будить ее будешь? – снова покраснев, она уже совсем тихо добавила, – останься здесь…

– Как ты себе это представляешь, глупенькая? – Эдвард снова присел обратно, и девушка доверчиво и уже привычно легла ему на плечо, – девушка и молодой человек проводят ночь в одной комнате вдвоем… ладно, втроем, – Ульяна кинула в него фантиком, – Ты хоть представляешь, что после этого могут подумать?

– Какая разница! – усмехнулась Алиса своей задорной улыбкой, не предвещавшей ничего хорошего, – Дурак! Сам говорил же, что другие значения не имеют! – и Эдвард получил еще один удар кулачком в грудь, – А теперь значит, когда я попросила, то ты сразу на попятную! – оттолкнувшись, вдруг обиженно посмотрела на него, – Ну и иди тогда!

– Ты хоть понимаешь, что ты просишь меня нарушить все мыслимые правила этикета? – Эдвард был готов рассмеяться, глядя как на ее грустную мордашку, так и на невероятно довольную Ульяну, то ли от того, что с ее подругой все в порядке, то ли от конфет, количество которых в кульке стремительно сокращалось.

– А что тебе важнее? – спросила Алиса прямо.

– Ты, конечно, – он уже понял, к чему девушка клонит, и не имел ни малейшего желания снова ей отказывать. И так причинил слишком много боли, чтобы не пытаться хоть как-то загладить свою вину.

– Ну вот и все, значит, – Алиса снова улыбнулась, – А я хочу, чтобы ты остался, – спорить с этим было бессмысленно и не оставалось ничего другого, кроме как просто подчиниться, оставшись сидеть, пока она удобно устраивалась у него на плече.

Сразу в сон никого не тянуло, и Алиса начала снова выпытывать у Эдварда подробности о его родном мире, но сейчас эту тему осторожно прикрыл, поскольку в разговор очень быстро вмешалась Ульяна, и, несмотря на все теплые чувства к этой девчонке, подобные тайны доверять ей не торопился. Даже не со зла, а просто по недоразумению может сболтнуть чего-нибудь лишнего, а пионерам в этом лагере только дай повод, чтобы повсюду начали расти самые невероятные сплетни.