Осознание

– Найди его, найди и призови сюда, – приказал Эдвард неожиданно усилив хватку, так что сущность дернулась, словно от боли. Разорвать связь у нее не получится, а потому постарается выполнить приказ как можно быстрее, чтобы освободиться. Когда контакт пропал, оставалось только ждать, сосредоточившись только на поддержании связи. На таком уровне, где действительна только мысль, разница между мирами становиться всего лишь тонкой стенкой, через какую легко перебраться при нужном умении, и, вероятнее всего, Пионер как раз и научился подобному. Вряд ли отправлялся к Эдварду, не понимая, как происходит сам процесс.

– Что это сейчас было? – злой и недовольный голос вырвал Эдварда из размышлений где-то через полчаса ожидания, явившись вместе с самим Пионером прямо перед ним. Разорвав контакт с первым вызванным духом, он в ответ спокойно поднял глаза на своего собеседника, стоявшего всего в шаге от него и с трудом контролирующего свою ярость.

– Я же сказал, что найду тебя, – спокойно встав и потянувшись, Эдвард посмотрел ему в лицо в ответ, – Как видишь, я не бросаюсь словами на ветер…

– Как ты это сделал?! – рявкнул Пионер, делая шаг ему навстречу, – Как ты смог обратиться ко мне?! Я услышал твой голос, а потом меня и вовсе дернуло сюда! Без всякого моего участия! Как ты, черт возьми, сделал это?!

– Вытянул руку! – рявкнул Эдвард в ответ, привычным командным тоном, как что его собеседник даже отступил на шаг, успев отвыкнуть от подобных интонаций. Полный бессильной ярости и ненависти, он совершенно растерялся, не зная, что ожидать от такого странного попаданца, каким являлся Эдвард. А в ответ на него рявкнули снова, – Я сказал, вытянул руку!

– И зачем тебе? – пытаясь обрести первоначальный настрой, Пионер усмехнулся и протянул ему руку, – ты же все равно не можешь… – договорить не сумел, поскольку Эдвард протянул в ответ свою руку и каким-то образом смог его коснуться. Шокированный этим, Пионер только и мог, что переводить взгляд со своей руки на Эдварда и обратно, не понимая, что сейчас происходит.

– Это называется круг Дамноса, – злобно усмехнувшись, сказал Эдвард, – Здесь ты материален. И знаешь, что это значит? – Пионер все еще был слишком шокирован происходящим, что ответить, и пришлось самому заканчивать фразу, – Что могу причинить тебе боль… – прежде, чем его собеседник отреагировал, резко кинулся вперед, ударив Пионера кулаком в лицо, после сразу же проводя болевой захват, в ответ услышав только вскрик удивления и боли.

– Что это значит?! Кто ты вообще?! Как ты это сделал?! – Пионер практически кричал, пытаясь высвободиться, но Эдвард, зажав его один раз, отпускать не собирался, выкручивая руки все дальше и дальше, пока не повалил на колени, – Отпусти меня, урод! Да ты знаешь, что я с тобой сделаю! Да ты знаешь, кто я вообще такой!

– Я прекрасно знаю, что ты такое! – бросил ему Эдвард, сняв с пояса еще один провод и крепко связав руки Пионера, – Ты очередной псих, что мне встретился на пути, и, к твоему большому невезению, ты мне нужен!

– Я тебя убью! Убью, сволочь! – кричал Пионер, стараясь подняться на ноги и освободиться, когда Эдвард, закончив с узлом, встал перед ним, – Я уже всех здесь убивал! Убью и тебя! Убью, понял?! – дав ему выговориться, Эдвард с размаху ударил его ногой в лицо, бросив на спину и превратив дальнейшие вопли в мычание и бульканье кровью, брызжущей теперь из разбитого лица.

– Конечно, ты уже всех здесь убивал, – взяв медную печать, Эдвард бросил ее в костер, после чего снова вернулся к Пионеру, – Ты убивал, много убивал… – еще один удар ногой, в этот раз уже по ребрам, заставив того скорчится от боли, – Тебе ведь нравилось их убивать, не так ли?

– Козел! – захрипел Пионер, глядя на него с такой ненавистью, что, казалось, еще немного, и прожжет в нем дыру, – Сволочь! Думаешь, мне впервой?! Да я уже здесь столько пережил! Я вырежу этот лагерь к чертовой матери! Думаешь, мне трудно! Урод! Я всех здесь перебью! И Алиску твою вспорю, вскрою и кишки вытащу! – это угрозу оборвал еще один удар ногой в лицо, заставив подавиться словами и только кашлять кровью.

– Ты ошибся только в одном, – прошипел Эдвард, присаживаясь перед ним, – Я действительно не такой, как ты и сказал. Я палач, понимаешь… – он усмехнулся, заметив, что Пионер опять на нем сосредоточился, – ты маньяк, это понятно с первого взгляда. Тебе нравится убивать, ты чувствуешь удовольствие от этого. Хотя думаю, тебе гораздо больше нравится видеть страх твоих жертв… – Пионер попытался подняться, но Эдвард припечатал его обратно к земле одним ударом, – А вот я не вижу в убийствах и боли ничего особенного. Мне скучно в такие моменты… Хотя убивать я умею превосходно…

– Кто же ты такой, урод?! – прохрипел Пионер, уже больше не делая попыток вырваться, сообразив, чем все это грозит, – Откуда ты?! И как ты все это сделал?

– Хорошо, давай попробуем наладить конструктивный диалог, – кивнул Эдвард, – только сначала одна вещь… – прежде, чем его пленник успел поинтересоваться, какая именно, с силой воткнул ему позаимствованный в клубе кибернетиков нож глубоко в ногу, медленно проворачивая его в ране. Пионер закричал от боли, задергавшись, но тем только усиливая свои страдания. Продолжая давить на рукоятку, Эдвард напомнил, – Не стоило тебе обижать Алису. И тем более, не стоило тебе врать про то, что я целовался со Славей на пляже… Хотел посмотреть, что из этого будет?

– Они куклы! – взвыл Пионер, но снова сорвался на крик, когда Эдвард резко выдернулся лезвие из раны. – Чертовы куклы!

– Кукла здесь ты! – бросил Эдвард, вытирая лезвие о траву, – чокнутая и давно сошедшая с ума кукла, зациклившаяся на собственной жестокости. Глупо и бессмысленно… – он сделал вид, что снова собирается ударить, от чего Пионер дернулся, но вместо этого спокойно отложил нож в сторону, – А вот теперь мы поговорим… Видишь ли, ты сам стал тем ключиком, который привел меня к нужным размышлениям, как видишь, оказавшихся успешными. Ты когда-нибудь слышал о теории многомерного пространства? – видя, как непонимающе уставился на него Пионер, только вздохнул, – Что ж, давай я тогда все тебе расскажу. Видишь ли, любой мир это куб трехмерной реальности, плавающий в бесконечном «ничто», но он такой не один, – Эдвард пытался руками это обрисовать, – Их бесконечное множество, прицепленных друг к другу, порой очень плотно, а порой едва цепляясь друг к другу… понимаешь, да? Как этот лагерь, как я уже сообразил, десятки тысяч «Совенков», держащихся рядом друг с другом. Только вот есть одна особенность. Миры отличаются друг от друга. Подавляющее большинство составляют бета и дельта миры, они… обычные, если так можно выразиться, в них нет ничего особенного. А есть еще омега-миры, они поглощают беты и дельты, когда те израсходуют свои возможности и подходят к логическому финалу. Омега-миров очень мало, но все они жестко взаимосвязаны друг с другом, так что изнутри и непонятно, где начинается один и заканчивается другой… И потому у меня нет копий, потому что омега-миры не копируются. И я родом из такого омега-мира, и уверяю, там нет ничего хорошего. И существуют еще альфа-миры, самые редкие и подвижные. Альфа-миры могут касаться бет и дельт, вступая с ними во взаимосвязь и порождая многочисленные копии, таким образом. Они способствуют тому, что Вселенная все время растет и развивается, пусть и их взаимодействие абсолютно случайно и не несет никакого смысла в конкретных случаях. Порой копии могут быть точным повторением оригинала, порой отличаться в деталях, а порой отличаться настолько, что с трудом можно найти что-то общее… Понимаешь? – Пионер вроде как кивнул, и Эдвард тогда продолжил, – Вот и хорошо. А теперь слушай внимательно. Как я понял, хоть и долго размышлял, этот лагерь является характерным альфа-миром. Только этот мир кем-то запрограммирован и устроен на создание одинаковых копий, где все зависит только от такого вот попаданца, как ты или я. Ты же говорил, что здесь тысячи таких миров и копий? Да? Значит, каждая копия чем-то отличается от оригинала, от каких-то его принятых решений и выбора. Как только он подходит к выбору, происходит разделение, – Эдвард развел руки в стороны, – И вот у нас уже две копии, в одной ты пошел одним путем, а в другом уже другим. И так раз за разом, снова и снова, – Эдвард снова посмотрел на Пионера, – Так ведь?

– Я не знаю! – прохрипел тот в ответ, – Я видел тысячи своих копий, тысячи витков! Они ничем не отличаются друг от друга! Все одинаковые!

– И твои копии тоже? Все такие же бездумные маньяки? – поинтересовался Эдвард и усмехнулся, заметив, как Пионер задумался, – Вот ты и ответил на мой вопрос. Самым интересным моментом здесь становишься ты сам. Научился выходить за пределы своего мира, за его рамки и путешествовать по другим… – схватив своего пленника за шиворот, подтянул его ближе к себе, – и я хочу посмотреть на эти миры. Посмотреть, чего достигли там…

– Хочешь, чтобы я тебя перенес?! – Пионер пустил кровавые слюни, – Да вот черт тебе! Я здесь тебя убью!

– А вот это мы посмотрим… – Эдвард оставил его и вернулся к костру, откуда отверткой вытащил уже раскалившуюся медную печать. Осторожно взяв ее клещами, вернулся к Пионеру, – Я предусмотрел и такой вариант, в котором не получится легко добиться твоего согласия…

Он закричал, когда Эдвард свободной рукой открыл ему грудь и приложил раскаленную печать чуть выше солнечного сплетения, крепко прижав. Рельефный рисунок в виде нескольких переплетенных рун глубоко вошел ему в кожу, выжигая на этом месте шрам. Запахло горелой кожей и мясом, Пионер забился, но Эдвард держал его крепко, не позволяя нарушить отпечатавшийся рисунок, а потом резко сорвал печать, оставляя на груди выжженный шрам. Прежде, чем Пионер успел прийти в себя, Эдвард снова разрезал левую ладонь, в этот раз крест-накрест и, дождавшись, пока кровь соберется в царапинах, приложил руку к ожогу, от чего пленник снова закричал.