Осознание

– Мне говорить честно или то, что ты хочешь услышать? – вопросом на вопрос ответил Эдвард, и в глазах Лены мелькнул неподдельный страх, а сами они наполнились слезами. Он же только глубоко вздохнул, – Ты сама сказала, что я не похож на остальных. И это действительно так, но гораздо больше, чем можешь даже себе представить. Те места, откуда я родом, гораздо страшнее, чем то, что ты привыкла видеть. И порой, просто для того, чтобы выжить, мне приходилось делать действительно ужасные вещи. Я не горжусь этим и вполне понимаю, что творил, но другого пути у меня не было.

– А это… где ты стрелял в людей, тоже было необходимо? – спросила Лена.

– О чем именно ты говоришь? – поинтересовался он, – Таких случаев было немало. Конкретных деталей не помнишь? – когда она отрицательно покачала головой, только усмехнулся, – Поверь мне, я никогда не любил убивать, и видел в этом только необходимость. Я не безумец, веришь?

– Ты даже не пытался защищаться, когда я… ну, пыталась тебя ранить, – Лена грустно усмехнулась, – Но голос рассказывал мне столько… а потом еще про меня… про девочек. Что на самом деле «Совенка» нет, это всего лишь выдумка, а мы вынуждены раз за разом переживать это время, каждый раз просто теряя память и начиная все заново… И что мы все всего лишь ловушка для тебя…

– Глупости какие, – покачал головой Эдвард, – Если бы ловушки были бы на самом деле такими, думаю, я бы из них тогда вообще не вылезал, – он одобряюще улыбнулся, и девушка тоже несмело улыбнулась в ответ, – Лена, только ты же не поэтому попыталась вскрыть себе вены, ведь так? Не от одного этого факта?

– Нет, – девушка отрицательно покачала головой, – Я думала, что смогу всех спасти. Он сказал, что есть возможность…

– Как ты могла всех спасти, самоубившись? – Эдвард покачал головой, но Лена вдруг как-то слишком внимательно и серьезно на него посмотрела.

– Он сказал, что нужна жертва, чтобы все закончилось. Тогда все, кто в клетке, смогут освободиться, – со спокойным голосом сказала девушка, – Он это называл кровавым договором. Кровь жертвы сможет разорвать договор, а все пленники вернутся в реальный мир. Я сначала испугалась, но он был настойчив, убеждал, что только я смогу всех спасти… и я ему поверила. Он все повторял, что все равно никому не нужна, а так сделаю хоть что-то полезное, – у нее снова слезы на глазах выступили, – Эдвард, а если он был прав? Если все, что здесь происходит, всего лишь ловушка во времени, и мы раз за разом переживаем одно и то же? Может быть, я действительно все могла закончить, а? А вместо этого вы меня спасли, и теперь снова все будет повторяться. И я тоже забуду этот разговор, и уже никто никому не поможет… – мысли о подобных последствиях, выплеснутые наружу, заставили девушку снова нервничать, но для Эдварда подобные рассуждения о вещах, о каких местные и представления не имеют, звучали даже слишком глупо. Кем бы ни был этот голос, но он правильно выбрал цель, Лена была единственной из девушек, с какими познакомился в лагере, способной действительно убить человека. Ей не хватало совсем немного, нужного толчка в этом направлении, чтобы перешагнуть через грань страха, а собственную судьбу всегда решать несколько легче, чем чужую. Нашептал ей нужную мысль и оказался достаточно убедителен, чтобы Лена попыталась умереть от потери крови. И ради чего? Кровавый договор звучал глупо и бессмысленно, но Эдвард видел здесь и другой, быстро связав произошедшее с рассказом гибрида. Что-то еще пришло в этот лагерь, но Юля не заметила, как оно начало действовать, и первая жертва сорвалась лишь в последний момент.

Эдвард обнял девушку, прижав к себе, почти сразу же почувствовав, как ее слезы падают ему на плечо, рукав рубашки почти сразу же намок. Она прижалась к нему, выговорившись, и найдя первого живого человека, которого в эту секунду не боялась, не зная, то ли сама сходит с ума, то ли, наоборот, постепенно поддается безумию весь окружающий мир.

– Ничего подобного не происходит, – соврал, пытаясь ее обнадежить, – Смена скоро закончится, все разъедутся по домам и будут счастливо жить дальше. И, тем более, не стоит для этого приносить никаких жертв. Помнишь, что я пообещал? – чуть отстранившись, посмотрел девушке в глаза, – Что никому не позволю причинить вам боль. Пусть это даже бестелесный голос, о котором ты говоришь, но и он не смеет вам угрожать. Не слушай его и его уговоров, он врет только для того, чтобы увидеть твою смерть, ничего больше.

– А… а если он прав? – тихо спросила девушка, – если все на самом деле так? И ты тоже просто ничего не помнишь? Такое ведь может быть… Эд, мне страшно…

– Не бойся, я рядом, – Эдвард стер слезинки с ее щек, – И не смей даже думать, что ты кому-то не нужна. Вы мне дороже всего остального в мире. Алиса, Мику… Ты… ты мне нужна, живой и здоровой. А теперь ты мне и вовсе как сестра получаешься…

– Почему это? – удивилась девушка, непонимающе посмотрев на него.

– Вот почему, – он показал на ее бинтовую повязку, закрывавшую руку, и на свою, закрывавшую то место, где руку пришлось разрезать, чтобы вытащить катетер, – В тебе моя кровь. А значит, частичка и меня тоже, понимаешь? Мы с тобой породнились кровью, а это родство порой значит гораздо больше, чем общая материнская утроба, – он снова усмехнулся, глядя на удивление девушки от подобных фраз, – Позволь хоть здесь мне судить по тем порядкам, к каким привык, ладно?

– Эд, можно один вопрос? – спросила Лена, разглядывая свою руку, – Зачем ты все это делаешь? Пытаешься защитить, как ты говоришь, что мы очень важны тебе… Мы же, по сути, и двух недель друг друга не знаем…

– Ты же видела меня другого, – посерьезнел Эдвард, – видела, что я творил и кем был. Вы в этом лагере подарили мне то, чего никогда не было у меня прежде. Для вас, может быть, это просто повседневная жизнь, но для меня настоящее чудо. Конечно, я совершил множество ужасных вещей, но не могу позволить, чтобы и здесь случилось что-то подобное. Может быть, я так искупаю свои грехи… а вот Алиса меня уверяет, что мне кто-то подарил второй шанс. Забавно, да?

– И ничего не забавно, – серьезно сказала Лена, – Эд, не знаю и не хочу знать, если честно, кем ты был в той прошлой жизни, но здесь… в общем, я очень рада, что узнала такого человека как ты. Ты ведь можешь остаться таким, каким сейчас тебя знаю? Не таким, как мне показали, а вот таким милым и славным, как сейчас, ладно?

– Спасибо тебе, – эта фраза Эдварда действительно зацепила даже глубже, чем мог подумать. Душа, теперь снова трепетавшая в нем, была слишком чувствительна к подобным замечаниям, непривычная и не огрубевшая, – За то, что веришь в меня…

– Ты мне жизнь спас, – улыбнулась Лена, – Виола Церновна рассказала, как ты сам рисковал. Не думаю, что тот человек, которого мне показали, решился бы на подобное. Тот Эдвард, что сейчас передо мной, нравится мне гораздо больше. Обещаю, что таких глупостей больше делать не буду.

– Можно? – в палату заглянул Шурик, – Я просто хотел узнать… – покраснев, начал запинаться, – ну, все ли у вас в порядке… Виола сказала, что ты очнулась, вот я и пришел… проведать все-таки…

– Оставляю вас наедине, – Эдвард поднялся, – Пойду поинтересуюсь, когда обратно поедем, – хлопнув Шурика по плечу, уступил ему место.

– Эд, – уже когда собирался выходить, его остановил голос Лены, – Я назову его Винни-Пухом, ладно? – показав на мягкую игрушку.

– Отличное имя, – кивнул он в ответ, – Думаю, ему тоже понравится, – подмигнув девушке, все-таки вышел из палаты, сразу же погрузившись в тяжелые размышления.

Голос, знающий и о происходящих в лагере событиях, и о самом Эдварде, в голове девушки был очень плохим признаком, но не сумасшествия, а того, что могло скрываться за ним. Ментальные возможности некоторых тварей, с каким встречался в своем родном мире, были поистине безграничны, и если бы хотя бы одна такая оказалась в «Совенке», то всем пионерам грозит страшная опасность. Только почему так подло и скрытно, тщательно выбирая жертву и столь ненадежно действуя? Проникнув в чужое сознание, его можно буквально выжечь изнутри, а вместо этого лишь упорно заставляя Лену саму покончить с собой. Слабость? Не похоже, в таком бы случае выбрали бы жертву, гораздо слабее в ментальном плане, ту же Ульяну, чье сознание еще не обрело окончательной крепости и внутреннего стержня, какой был у Лены.

Эдвард остановился. Сходился только один момент – сами девушки. Об этом упоминал и Пионер, и Юля, больше всех остальных посвященные в происходящее здесь. Именно из-за них сюда и попадают, и именно они являются приоритетом действий любого попаданца, даже сам Эдвард не смог устоять, и теперь кто-то бьет именно по ним. Зачем? Чтобы причинить ему как можно больше страданий? Заставить его мучиться от осознания того, что не смог им помочь? Разрушить ход событий? Он выругался сквозь зубы. Снова из-за него невиновные оказались под угрозой, но в этот раз он никого не отдаст Бездне. Ни одну из них.