Осознание

В клубе их уже ждала Мику, сидя на стуле, подобрав под себя ноги и разложив на крышке стоявшего рядом фортепьяно целую кучу магнитных аудиокассет и черных тонких дисков, каких Эдвард прежде никогда не видел. Если способ магнитного нанесения информации на пленку ему был известен, пусть и считался крайне ненадежным и примитивным, то эти диски вообще видел впервые.

– Ой, привет вам! – Мику сразу забыла о своем занятии, помахав им сразу двумя руками, – Я думала, придете вы или не придете, а вы пришли, очень здорово! Я тут уже нашла старые пластинки, какие тут уже были, и Ольга Дмитриевна принесла кассеты, как и обещала! – она показала на стопку пластиковых корпусов с магнитными лентами, продолжая говорить без остановки, – Тут столько всего разного, что я даже не все знаю, особенно русских групп. Я в русской музыке не очень разбираюсь, поэтому вы мне должны помочь, а то я так ни с чем и не справлюсь, – тряхнув своей головкой, так что длинные хвосты пошли волнами, Мику сделала грустную мордашку, – У меня тут проигрыватель есть, поэтому то, что выберем, надо будет обязательно послушать, – снова повеселев девушка-мультиинструменталистка даже подпрыгнула на стуле, – Все заранее послушаем, и тогда на дискотеке поставим самое лучшее! Ой, Ульяна, я тебя сразу и не заметила! – словесный поток, обрушившийся на них, заставил Эдварда задуматься, что Мику лучше всего выглядела бы на дипломатических переговорах, обрушивая на противника на другом конце стола такой непрерывный речевой обстрел, что вынудит подписать все, что угодно, лишь бы подобная пытка, наконец-то, закончилась. Мику же продолжала что-то говорить про русские группы, иностранные группы, японские музыкальные коллективы, ее собственные музыкальные предпочтения, о том, что в прошлый раз на дискотеке вызвало больше интереса, а к чему пионеры отнеслись не с таким вдохновением.

Алиса, видимо, даже не пытаясь поспеть за речевым потоком руководительницы музыкального клуба, сама начала разбирать в аудиокассетах, настолько просто сделанных, что даже подписи там выведены чернилами на простой приклеенной полоске бумаги. Эдвард сначала было присоединился к ней, но названия песен и самих коллективов ему ничего не говорили, так что быстро перешел к черным дискам, сделанным из гнущегося, похожего на пластитек, только более шершавого, материала. Скорее всего, тоже какие-то музыкальные записи, но как именно записывались или как воспроизводились с них, даже не представлял.

– Ты так на них смотришь, словно в первый раз видишь, – усмехнулась Алиса, заметив его недоумение, – Граммофонных пластинок никогда прежде не видел, что ли?

– Эмм… – протянул Эдвард, – Нет. И даже никогда не слышал… Мику, включишь что-нибудь? – протянул первую попавшуюся «пластинку», как ее назвала Алиса, но обе девчонки только прыснули со смеху, заметив, что на ней написано.

– Я не думаю, что на дискотеке стоит включать записи симфонического оркестра, – рыжеволосая забрала у него пластинку и вместо нее протянула Мику одну из аудиокассет, – Лучше поставь вот это, я вроде не слышала еще…

– Что это? – удивился Эдвард, когда Мику вставила запись в магнитофон с большими колонками, нажала на несколько кнопок и уже через несколько секунд по клубу поплыли звуки странной, на его взгляд, мелодии, где вокал, поющий на незнакомом языке, поддерживали звуки гитар и ударных инструментов. Эмоциональная, но одновременно плавная песня, даже без объяснения слов цепляющая за душу, – Никогда прежде не слышал…

– «Скорпы», – кивнула Алиса, присаживаясь на фортепьяно и вслушиваясь в мелодию, – Последний их альбом… Я и не знала, что у нас вожатая такой меломан. Эти записи довольно сложно достать, а она даже с собой их привезла… – покачивая головой в такт мелодии, девушка с улыбкой посмотрела на Эдварда, – Здорово, правда? – он кивнул, тоже зачарованный этими звуками, чуть грустными, но все равно дарящими надежду.

– А чего еще есть? – Ульяна навалилась на фортепьяно с другой стороны, развалив волшебный момент музыки, и рассыпав заодно всю стопку аудиокассет, – Надо что-нибудь веселее, под это танцевать невозможно! – уверенно заявила всем, выискивая среди названий то, что ей больше нравилось. Эдвард разочарованно посмотрел на нее, а потом снова повернулся к Мику, тоже выглядевшей несколько расстроенно из-за того, что мелодию пришлось прервать.

– А что-нибудь более подходящее для танцев здесь есть? – он пытался вчитываться в незнакомые названия и фамилии, но пытаться угадать методом пальца в небо было не в его привычках, – Музыка, конечно, превосходная, но меня учили другим мелодиям… – развел руки под не совсем понимающими взглядами своих собеседниц.

– А что именно ты хочешь? – поинтересовалась Мику, сгребая к себе ближе все пластинки, – Тут столько всего разного…

– Ну, – Эдвард хотел как можно точнее передать, что искал, но не знал, как точнее передать свои пожелания, – Меня учили бальным танцам, – уже эти слова вызвали улыбку на лицах его собеседниц, видимо, балы здесь не имели такого значения, как в тех кругах общества, к которым сам привык, – Что-нибудь, что можно запустить на балу… более мелодичное… больше струнных и духовых…

– Эд, ты серьезно думаешь, что кто-то будет танцевать вальс на дискотеке? – рассмеялась Алиса, найдя такое предложение очень смешным, но Эдварду уже было интересно, есть ли здесь хоть что-то похожее на то, к чему привык в своем родном мире. И Мику, кажется, тоже стало интересно, углубилась в поиски среди граммофонных пластинок, тихо шурша картонными упаковками.

– Не уверен, – пожал он плечами, не пытаясь переспорить обеих рыжих, забавлявшихся происходящим, – Хотя не самое плохое, что вообще можно найти…

– Моцарт есть! – вытащила Мику одну из пластинок, показав Эдварду. Все равно не знал, кто это такой, но кивнул, решив довериться японке с музыкальным вкусом. Для пластинок был отдельный проигрыватель, состоявший из небольшого привода, раскручивающего этот черный диск, считывающей головки с иголкой или чем-то похожим на нее, и, собственно, динамиков-усилителей для звука. Несколько секунд настройки, и стоило только опустить считывающую головку, как проигрыватель воспроизвел мелодию, одновременно и знакомую и незнакомую Эдварду. Это действительно был вальс, но с совершенно другим звучанием и постановкой, более тонкий и изящный, чем те, что слышал и у себя дома, и при королевском дворе.

– И ты действительно будешь под это танцевать? – Алиса недоверчиво покачала головой, вслушиваясь в звуки оркестра, разыгрывающего легкую мелодию вальса, – Скука же смертная…

– Неужели? – усмехнулся Эдвард и, поддавшись секундному порыву, протянул ей руку, приглашая на танец, – позвольте опровергнуть… – тоже не смог удержаться от улыбки, увидев, как лицо Алисы меняет выражение лица с усмешливого на удивленное. Ульянка тоже удивилась, отстав от аудиокассет, но, растянувшись в хитрой улыбке, свою соседку все же подтолкнула, и та неловко спрыгнула с фортепьяно, неуверенно приняв приглашение.

В танце должен вести мужчина, и потому Эдвард сразу же взял инициативу, удержав рядом, взяв ее за левую руку, а вторую руку, остававшуюся свободной, положив ей на спину чуть выше уровня пояса. Она даже не сопротивлялась, только удивленно смотрела ему в глаза и, кажется, даже немного волновалась. В ответ только улыбнулся и повел ее вперед, сначала совсем медленно, чуть отставая от музыки, но позволяя Алисе привыкнуть к движениям, и лишь постепенно ускоряясь, догоняя такт и продолжая кружиться по комнате, вполне подходящей по размерам для одной вальсирующей пары. Сначала напуганная, но постепенно тоже попавшая под магию музыки, рыжеволосая девушка двигалась все увереннее рядом с опытным в таких делах партнером, и теперь уже улыбалась, радуясь танцу и тому, что у нее тоже получается.

На Эдварда снова нахлынули старые воспоминания, тот бал, где последний раз смог танцевать со своей возлюбленной, когда прибыл в королевство после основания новой колонии. Похожая музыка, похожие движения… и такое же чувство счастья, поднимающее в груди, только другая девушка в руках, у которой точно так же сияют глаза. Она прижалась к нему ближе, чем позволено танцем, не всегда попадая в движения и стараясь приобрести в нем опору, чтобы случайно не поскользнуться и не упасть.

– Эд… – Алиса еще не выглядела такой счастливой, и это чувство так же захватывало ее, как и ее партнера, – Я… Я… – слов уже не требовалось, просто потянулась к нему, и он тоже не смог сдерживаться. Еще секунда и их губы сошлись в первом поцелуе, рожденном музыкой и тем чувством легкости, что дарил вальс, написанный талантливым человеком. В этом моменте было больше чувств и эмоций, чем во всем, что Эдвард испытывал в постели с любой женщиной, прежде утоляя больше физиологические потребности. Непередаваемое чувство захлестнуло его, когда прижал Алису к груди, не в силах оторваться от нее, и чувство душевной пустоты, уже прежде подточенной влиянием «Совенка», рухнуло, рассыпавшись на мелкие, моментально исчезающие обломки, разбитое одним касанием губ влюбленной девушки. И ничто в этом мире уже не казалось важным…