Осознание

– Как тебе? – короткое, по его меркам, платье, опускавшееся чуть ниже колен, с узкой талией и открытыми плечами, державшееся только на узких бретельках. Яркого красного цвета, отлично идущего к ее волосам. Эстетические чувства красоты, вбитые в него учителями и многими годами практики, из Эдварда уже ничто не могло выбить обратно, так что он оценил, что девушке действительно идет такой наряд.

– Превосходно, – кивнул в ответ, – ты будешь самой красивой из всех.

– Вот и отлично, – она улыбнулась и подмигнула ему, – а теперь сваливай, я переоденусь. И не смей подглядывать! – и только рассмеялась, когда Эдвард удивленно посмотрел на нее, – Ладно, шучу я, подожди снаружи пару минут!

– Не торопись, танцы никуда не убегут, – он еще раз кивнул и вышел, прикрыв дверь за собой. Снаружи действительно быстро темнело, солнце уже опускалось за верхушки деревьев, и если присмотреться, то можно даже увидеть, как уже потемневший и не столь яркий желтый диск медленно уходит все дальше и дальше за верхушки деревьев. Вздохнув, Эдвард прислонился к стене домика, сложив руки на груди, не способный даже ни на чем сосредоточиться, мысли просто уползали из головы из-за банального нежелания думать. Сейчас просто хотелось насладиться этим вечером, не задумываясь о гранях этой реальности, вместо этого танцуя с полюбившейся девушкой. В «Совенке» действительно есть такие моменты, ради которых хочется жить и которые потом хочется вспоминать. Словно под настроение, с площади уже доносилась музыка, указывавшая на начало дискотеки, где Мику постепенно прогревала людей легкой мелодией, преодолевая общее стеснение и задавая первый настрой. Прислушиваясь к мелодии, прикрыл глаза, пытаясь представить, что сейчас происходит на площади, но никак не получалось, только улыбка от того, как там может выглядеть Ульянка со своей реактивностью.

Его ожидание очень скоро оказалось нарушено еще чьим-то приближением. Слабые и неуверенные шаги, едва слышимые стуком подошв по плитке аллеи. Обернувшись и присмотревшись, увидел Женю, почему-то идущую по дорожке, прижимая какую-то книжку к груди. Погрузившись в собственные мысли, уставилась в землю и никого не видела, так что даже вздрогнула, когда с ней поздоровался.

– А ты чего тут забыл? – резко ответила, даже не подумав поздороваться в ответ, – Все уже на танцах, и ты тоже иди, – снова опустила взгляд, но Эдвард ее придержал, чуть не получив в грудь локтем, когда попыталась вырваться.

– Зачем ты так с Электроником обошлась? – спросил ее напрямую, понимая, что по-другому с ней действовать не получится, клин можно вышибить только клином. Женя была одним из тех людей, которые вместо того, чтобы просто отгородиться от мира, ощетинилась еще и шипами со всех сторон, агрессивно реагируя на каждую попытку хоть как-то прорвать эту защиту. Электроник не сразу это понял, поэтому и получил сразу в ответ со всей силы, будучи не готовым к подобному, но Эдварду приходилось иметь дело и с более сложными субъектами. Там, где шипы нельзя обойти, их можно просто сломать.

– Тебе какое дело? – зарычала Женя на него, сразу став похожа на разозленного ежика, – Тебя это совершенно не касается! Думаешь, раз тут за тобой все бегают, то все можно? – наверное, такое выражения лица должно напугать, если только не знать, что за ним все равно ничего реального нет. Конечно, она могла и накричать, но нападать такая девушка не хочет, ей будет достаточно оставаться в своем зацикленном мирке.

– А если скажу, что есть дело? – он снова ее остановил, поймав за локоть, когда библиотекарша снова попыталась пройти мимо, – Самой было приятно говорить ему такие вещи? – в этот раз, кажется, попал в точку. Женя снова попыталась вырвать, но чтение книг и сон в библиотеке явно не шли в пользу ее физической формы, и только задергалась, не в силах сделать больше ни шага.

– Да отвали ты от меня! – рявкнула на Эдварда, но за мелькнувшими в полумраке очками он все-таки успел разглядеть полные обиды и разочарования глаза. Девушка сама себя тихо ненавидела за то, что сделала, и напоминание об этом только еще больнее ее ранило. Конечно, жестоко, но именно в этом направлении и следовало бить дальше, – Я сейчас кричать буду!

– А ты знаешь, как было больно ему? – прошипел Эдвард, снова удержав ее на месте – Можешь мнить себя сколько угодно недотрогой, но это не значит, что можно вытирать ноги о других! Парень первый раз в жизни решился что-то сказать понравившейся ему девушке, а ты вместо того, чтобы хотя бы как-то ему помочь, просто взяла и сломала его! И ради чего? – он отпустил Женю, смотревшую на него одновременно со злобой, разочарованием и непониманием.

– И ничего я ему не понравилась! – библиотекарша бросила в Эдварда с вызовом, – Думаете, я ничего не понимаю? Что же вы меня даже в лагере оставить в покое не можете? Что я вам такого сделала? – девушка явно сдерживалась от того, чтобы не заплакать. Слова Эдварда пробили столь нужную брешь в выстроенной броне отчуждения, и теперь через нее прорывалось все накопившееся внутри.

– Ты думаешь, что над тобой кто-то издевается? – Эдвард в отчаянии покачал головой, – Что же все тут с ума сходят… Святое Небо! Женя, ты хоть знаешь, каких сил Электронику стоило просто подойти к тебе и позвать на танцы? Он в тебя как мальчишка влюбился… Небо, да он и есть мальчишка! И никогда даже не пытался хоть как-то обидеть! – Женя внимательно слушала, прижав книжку к груди, но даже не пыталась прерывать, – Дай ты ему хоть какой-то шанс, прежде чем так жестоко с ним обращаться… Я не знаю, что у тебя было до этого лагеря и, честно говоря, не особо горю желанием и знать, это твоя жизнь, а не моя. Только если тебя здесь кто-то и захочет выслушать, то только Сыроежкин…

– Зачем ты все это говоришь? – спросила Женя уже тише, глядя на него исподлобья и уже, видимо, совсем по-другому смотря на то, что делала, – Тебе то что?

– Скажем так, – вздохнул Эдвард, – я пытаюсь помочь там, где могу это сделать. У меня в этой жизни накопилось слишком много неоплаченных грехов, но хотя бы здесь я могу сделать доброе дело. Хочешь верь, хочешь нет… – он пожал плечами, – И в любом случае, я прошу тебя, сходи сейчас на площадь и подойди к Электронику. Он после разговора с тобой света белого не видит…

– Я подумаю, – кивнула Женя, старательно пряча от него глаза. Может быть, даже что-то и получилось, понадеялся Эдвард, глядя, как она засеменила дальше по аллее. Только самому захотелось рассмеяться от того, каким стал в этом «Совенке», прежде не обращавший внимания на такие мелочи, как человеческие чувства.

– Ну что, сводник? – дверь приоткрылась и оттуда, ехидно улыбаясь, выглянула Алиса, – Решил другим личную жизнь налаживать? – уже успела переодеться и, кажется, отлично слышала весь разговор, все равно у этих домиков звукоизоляция была почти нулевая.

– Это ты меня таким сделала, – улыбнулся Эдвард, – не думаю, что стал бы тратить свое время на подобное раньше…

– Неужели? – Алиса снова улыбнулась, – зайди на минутку, – ее голова снова исчезла в проеме, но дверь осталась открытой, пришлось принимать приглашение.

Вздохнув, Эдвард снова зашел в комнату, где обнаружил Алису, стоявшую перед ним в своем красном платье, отлично подчеркивающим уже вполне оформившуюся фигуру, оставлявшим открытыми руки с плечами, на которых висели только тонкие поддерживающие бретельки, и ноги ниже колен. Девушка, задорно улыбаясь, чуть покрутилась, стараясь показать себя со всех сторон.

– Ну как тебе? – первоначальная улыбка прошла и даже немного смутилась, задавая такой вопрос, но Эдвард в ответ только рассмеялся и, недолго думая, обнял ее.

– Ты самая красивая, даже нет никаких сомнений, – смело признался, чувствуя, как девушка обняла его в ответ, доверчиво прижимаясь к нему, – Ради только тебя одной стоило попадать в этот «Совенок».

– Может, хотя бы сейчас расскажешь, как же ты сюда попал? – поинтересовалась Алиса, поднимая на него взгляд, – Я просто уже не могу вот так от тебя чего-то ждать. Ты порой такой закрытый бываешь, словно что-то скрываешь… расскажи уже…