Остап Бендер и Воронцовский дворец

— Были женаты? — удивленно стремился заглянуть в глаза Козлевича Бендер.

— Испытали? Были семейным? — придвинулся с другой стороны к своему учителю по автоделу Балаганов.

— Был. А когда меня нелегкая дернула нарушить уголовный кодекс и сесть на пару годов, то, естественно, жена вышла за другого.

— Вот вам и верность, камрады. Что же не могла подождать вас после отсидки? — осужденно отметил Бендер.

Балаганов расчесал пятерней свои кудри и заявил:

— Нет, все эти случаи говорят мне, если по справедливости, Шура, не спеши заводить семью. Нет, пока нет, друзья.

А на другой день искатели сокровищ графини снова получили письмо.

«Здравствуете, дорогой капитан Бендер Остап Ибрагимович! Это письмо я пишу вам сам, так как оно полностью касается меня. Поскольку из-за моей бывшей жены, которая меня оставила, помните, как я переживал? А теперь от неё у нас куча неприятностей. Она всячески преследует меня, добивается, чтобы я вновь соединил жизнь свою с нею. Но ею руководят не мотивы раскаяния или сердечные чувства ко мне, а тот же холодный расчет, как и раньше. Она посчитала, что я руковожу большой прибыльной рыболовецкой артелью, что имею, мол, собственный катер, что купил дорогой дом, а свою квартиру сдаю в наем. Одним словом, дорогой капитан Остап Ибрагимович, всё это её как магнитом потянуло ко мне, после того, как её побил и выгнал, как мне рассказывали, второй её муж по фамилии Фуртунатов. Но я ни в какую, прозрел окончательно, и видеть её суку, даже не могу. Тем более, хочу вам сообщить, что у меня сейчас есть хорошая женщина, серъезная, так повлияла на меня, что я даже пить перестал, на удивление Исидора и свояка Федора. Пройдет какое-то время и я, думаю, соединиться с ней законным браком. Хотя Исидор и свояк меня отговаривают, чтобы я не спешил с этим жизненным шагом. Жить можно, мол, и без ЗАГСа. Но это обо мне, о моем. Но главное, о чем я хочу поставить вас в известность, дорогой наш капитан Остап Ибрагимович, так это вот о чем. Если с налоговым инспектором мы наладили полное взаимопонимание, то с клубом «Два якоря», вернее, с ОСВОДом, у нас полная неясность. Нам прислали уже два приглашения, в которых вызывают вас, капитан Бендер. И как мы выяснили, по вопросу нашего катера «Алые паруса». В Обществе спасения на водах сейчас снова новый начальник. Ступин ушел по болезни. А вместо него пришел шустрый и пронырливый какой-то Обувайло. Начал шерстить всю документацию, как нам рассказывал Ворошейкин, да вы помните его, Клим Флерович, наш приятель, мой и Исидора. Он, представьте себе, так в этой конторе и служит. Он и рассказал нам, что этот самый Обувайло начал принимать всё хозяйство в конторе и в нашем бывшем клубе «Два якоря», всё по гвоздику, как говорится. До этого он, говорит Клим Флерович, работал в филиале института «Гипрометизоочистка» и уже научен горьким опытом недостачи. Извините, что пишу так длинно и подробно, капитан Остап Ибрагимович. Но дело этого требует.

Раскапывая документы, этот самый новый начальник, нашел ваш отчет о командировке в Харьков, и начал всех допытывать, где эта самая пенька. Он запросил «Пенькотрест» и оттуда сообщили, что в помощь клубу «Два якоря» был выдан наряд на пеньку. И теперь этот проныра — начальник ОСВОДа дважды присылал к нам того же Клима Флеровича, узнать, когда вы вернетесь, Остап Ибрагимович. И не ожидая вашего возвращения, Обувайло, как сообщил нам Ворошейкин, выяснил, что наряд на пять тонн пеньки был передан морскому порту. Он и отоварил этот наряд. А за это и передал вам катер с нашим названием: «Алые паруса». Вот и потянулось следствие. Ждут вас, чтобы разобраться, — катер оформлен на вас, а Обувайло расчитывает, как я понимаю, заграбастать его в свою контору. Были уже попытки забрать наш катер в ОСВОД, не ожидая вас, но мы втроем, молодец Федор, отбились от такого скороспелого посягательства. Так что, дорогой капитан Остап Ибрагимович, делайте выводы и решайте как быть.

С приветом от всех нас С. С. Мурмураки»

Если предыдущие письма из Мариуполя встревожили наших компаньонов, то это письмо так сильно их взволновало, что выбило всех троих из размеренного и настойчивого поиска клада. В письме говорилось:

«Здравствуйте, наш капитан Остап Ибрагимович, Александр и Адам Казимирович! Спешим сообщить вам, что у нас всё хорошо, но назревают неприятности вплоть до конфискации наших «Алых парусов» и вашего дома, где мы пребываем, организовав свою небольшую рыболовецкую артель. Что касается катера, то Сан Саныч, как он нам сказал, он вам сообщал. А вот касательно дома, то это просто гром средь ясного неба. Принесли повестку из городской прокуратуры с вызовом туда вас. После пришел уже посыльной из прокуратуры и опять о вас. Мы ему сказали, что вы в командировке. А он предупредил, что как только вернетесь, так сразу же бы шли к следователю Трояну в прокуратуру насчет купли дома. Ну и еще. Приходила к нам дочка Ступина, Елена, помните, как я вас повел на поселение к ней, ну этой, которая всё время сдавала и сдает комнату. И сейчас у неё живет кто-то из холостяков. Сдает, как я уже вам говорил, с дальним прицелом на замужество. Так вот она и приходила, допытывалась когда вы вернетесь из командировки. Но зачем, нам не сказала. Подозреваем, что и она принимала участие, благодаря тому, что её папаша руководил ОСВОДом, в законности приобретенного вами катера…

— Вот женщины! — прервал чтение Остап. А когда бегло закончил последние строки его, обычными словами: До свидания, Привет от всех нас, и даже от Звонка, то Балаганов решительно заявил:

— Нет, командор, Адам, нам надо ехать и защищать честно приобретенное нами имущество.

А Козлевич пригладил свои усы и тоже сказал:

— Да, Остап Ибрагимович, коль дело повернулось так, надо сделать перерыв в нашем крымском деле. Побывать в Мариуполе, чтобы отбить посягательства на наше движимое и недвижимое имущество. Такой дом, такой катер, — покачал Адам Казимирович головой.

Остап молчал, слушая своих ближайших соратников, затем сказал:

— Да, придется съездить. Готовьте к дальней дороге наш «майбах», Адам. Выезжаем завтра на рассвете.

Отдав распоряжение, Бендер пошел из дому. Балаганов двинулся было за ним, с вопросом:

— Вы куда, командор?

— Занимайтесь подготовкой к дороге, мне надо побыть одному, — вышел он на улицу.

Глава 12. «Мы мобилизуем прессу! Общественность!»

Компаньоны в Мариуполь приехали глубокой ночью. Отворив ворота и въехав во двор, Адам Казимирович два раза посигналил. А когда Остап постучал в дверь, то её открыл заспанный Кутейников и с хриплыми возгласами:

— Ой, капитан, ой, капитан, как хорошо, что вы приехали, мы так за вами соскучились!..

— Здравствуй, здравствуй, Исидор, — ответив на пожатие Бендер, отстраняя прыгающего с радостным лаем Звонка.

Подошли Балаганов и Козлевич с приветствиями. От Адама последовал вопрос:

— А куда поставим машину, Остап Ибрагимович? В гараже стоит лошадь?

— А что не поместится, рядом и ставьте. Сарай большой.

Радости было больше всех у Звонка. Он прыгал, лаял, повизгивал, а когда вошел в дом Козлевич, то начал так прыгать вокруг него, на грудь, на руки, что даже добрался своим языком до усов автомеханика.

Но вот страсти встречи поутихли и бывший тренер клуба «Два якоря» рассказал компаньонам всё подробно, что знал. А под конец выложил перед Бендером две повестки из городской прокуратуры с вызовом к следователю Трояну. Была и третья бумажка в роли повестки, но уже не в прокуратуру, а в Мариупольское отделение ОСВОДа, с подписью П.Обув… Там вежливо говорилось, что приглашается бывший начальник клуба «Два якоря» тов. Бендер для уточнения некоторых вопросов.

— А где Мурмураки, главный рыбпромышленник? — спросил Остап.

— Как где? Ночует у своей дамы сердца, капитан. У него теперь три квартиры: здесь, дома и у неё, — усмехнулся Исидор. И добавил: — Когда она не в рейсе.

— В каком это рейсе? — спросил Козлевич: — В автобусном что ли?

— Нет, она проводница; в железнодорожном рейсе, друзья. В поезде Мариуполь-Ясиноватая, Ясиноватая-Мариуполь. Теперь мы думаем рыбу поездом возить. Так как конячкой стало тревожно, встречают воровские люди и отбирают, что из нашей продукции ценное.

— Неужели и здесь банды? — удивился Балаганов.

— А как, Шура, народ голодает, вот и шерстит что может. Уже несколько подвод с рыбой, правда, не наших, опустошили. А для защиты не будешь же ружьем обзаводиться и отстреливаться. Ведь и убить могут.

Перед глазами вернувшихся из Крыма вспомнилась картина нападения на них банды Барсукова. Бендер промолвил:

— Верно, это никому не надо, боцман. — О, камрады, сколько всего тут за время нашего отсутствия, а?

— Покушать, может чаю? — спросил Кутейников.

— Нет, скоро завтракать придет время, боцман. Сейчас всем доспать, — распорядился капитан. — Завтра тяжелый день для нас, друзья, — широко растянул рот в зевке он.

Утром Остап был в городской прокуратуре у следователя Трояна. Этот представитель власти оказался весьма обходительным к вызванному по повестке. Человек он был высокого роста, в очках, с тихим вкрадчивым голосом. Одет он был в гражданский костюм-тройку, украшающую пестрым галстуком.

Бендер представился и положил перед следователем повестки.

Троян взглянул на них и указал на стул перед своим столом.

— Садитесь, товарищ Бендер. Сейчас я изложу в чем у нас к вам вопрос… — достал он из стола папку с бумагами. А когда развернул её, пробежал глазами верхний лист, то спросил:

— Расскажите, пожалуйста, подробно о покупке вами, товарищ Бендер, дома по улице Портовой, номер семь.

«Называет меня уже дважды «товарищ», а не гражданин, следовательно, никакого здесь криминала к твоей особе Ося, нет», — удовлетворенно отметил мысленно он. И подробно всё изложил, как обратился к маклеру, как произвел покупку у домовладельца гражданина Валероса, как оформил у нотариуса купчую, как он после этого успешно повел археологические исследования не только вокруг города, но даже и в море, где был найден катер «Святитель», представляющий определенную ценность для морского музея Мариуполя. Остапа так понесло в словесности своего героического прошлого на благо города Мариуполя, что после своей зажигательной речи, он сказал: