Остерегайтесь апокалипсисов. Книга 6

Боль была странно тихой. Она не колола, не жгла, а просто медленно гасила меня изнутри. Глаза застилала тьма, как чернильная вода.

«Если в этот раз я умер раньше, — пронеслось в моей голове, — тогда, может быть, в этот раз он…?»

И всё оборвалось.

* * *

Когда я открыл глаза, мир словно дрогнул — едва ощутимый сдвиг, но он сразу выдал себя во всем: в стоящей передо мной фигуре Сириуса, в странно искривлённом выражении его лица, будто эмоции запаздывали на полудыхание, в гулком пульсе у меня в висках, в том, как внезапно стало тяжело дышать, будто воздух был слишком свежим — только что вывороченным из небытия. Мгновение назад в меня вонзалась рука божества, а теперь я стоял целый и невредимый, а напротив был он, живой, и только ужас в его взгляде доказывал, что время действительно свернулось.

— Ты… — прошептал он, но не договорил.

В этот момент раздался мерзкий, рвущийся, как влажная ткань, звук. Громкий, дрожащий, живой. Мы не обменялись ни словом — просто одновременно, как единый организм, обернулись к источнику этого звука и вскинули руки. Тело отреагировало быстрее сознания, инстинктами, памятью, которую еще не успели стереть.

Оно приближалось. Божество — не бегом, не прыжком, но словно скользило по воздуху, не касаясь пола, оставляя за собой волны давления и жара, в которых коридор искажал геометрию. Его глаза сияли, будто в них трепетал внутренний рассвет — не свет, но боль, сжатая в золотую точку. Мы бросились в стороны и тотчас оба врезались в стены.

Сириус едва удержался на ногах, ладонь его вспыхнула влагой, и следующее, что я ощутил — мощный рывок, будто волна схватила нас за воротники и швырнула прочь, сквозь весь этот оставшийся коридор, наружу.

Мы вылетели в сокровищницу. Воздух там был густой, пахнущий медью, старым деревом и застывшими чарами. Золото, покрытое пылью веков, мягко звякнуло под ногами, когда мы приземлились, и в следующий же миг я уже разглядывал пролёты лестниц, двери, выходы — искал путь бегства, лишь бы подальше.

Но не успел я заметить выход, как почувствовал рывок. Жёсткие пальцы сомкнулись на моей шее.

Он догнал. Божество появилось за нашими спинами, не издав ни звука, лишь тень его — сначала холод, прошедший по коже, как лёд, а потом захват, удушающий, поднимающий нас обоих в воздух. Я судорожно вдохнул и тотчас услышал, как Сириус, рядом, срывается на хрип.

Мы оба замерли, повиснув в воздухе, как две тряпичные куклы на нитках, — бессильные, жалкие, дрожащие от осознания, что даже с памятью, мы снова не смогли. Всё повторялось.

— Кажется, я понял, — голос божества раздался не как звук, а как нечто, вонзающееся внутрь, словно острые иглы. Он не говорил — он всматривался, и в каждом его слове сквозил почти насмешливый азарт. — Если ты умираешь, тогда время поворачивается вспять. Значит, эта странная сила была дарована всё-таки тебе, а не твоему дружку?

Я хотел ответить, но горло не слушалось. Изо рта вырвался лишь глухой хрип, похожий на звук треснувшего металла. Пальцы божества впивались в мою шею с такой силой, что кости скрипели, как под гнётом тисков. Воздух исчез. Не просто перестал поступать в лёгкие, а словно испарился. Всё внутри сжалось, грудная клетка дрожала, в висках пульсировала тьма. От недостатка кислорода начинало мутнеть в глазах, и даже потянуть энергию из магического резерва становилось тяжело, как будто магия — тоже дыхание, и её задушили вместе со мной.

— Тогда… — задумчиво протянуло божество. Но договорить оно не успело.

Что-то вспыхнуло — движение, шёпот влаги, толчок магии. Мир сдвинулся, как соскользнувшая линза. Поток воды прорвался между нами, захлестнул, швырнул, вырвал меня из хватки. Я ударился о мокрый, каменный пол. Дыхание вернулось — резко, болезненно, с глухим кашлем, как нож, вонзившийся изнутри.

Я приподнял голову, пытаясь понять, где мы. Комната. Широкая, пустая, затопленная отражениями золота и камня. Блеск сокровищницы. Воздух казался насыщенным пылью древности и металлом, и всё же ощущался как преддверие смерти. Где-то в центре комнаты — божество, расправляющее плечи. Я огляделся.

«Сириус?»

Я заметил его фигуру где-то вдали на полу — он не шевелился.

Странное предчувствие потянуло меня вперед. Я вскочил на ноги, побежал навстречу Сириусу. Руки дрожали, дыхание вырывалось с хрипами, сердце било в груди, как молот.

Подойдя ближе, я застыл. Его тело лежало странно ровно, неестественно спокойно, как будто он просто уснул. В его груди зияла дыра — та же, что я уже видел в прошлых регрессиях. И всё же то, как его глаза остались открытыми, стеклянными, подсказывало мне, что он не понял. Не осознал, что умирает.

Внезапно что-то ударило меня сзади. Перед глазами снова все сместилось. Я не сразу понял, что произошло. Словно моё тело отказывалось признать факт вторжения.

Но спустя секунду боль с хрустом взорвалась в плече — острый, невыносимый огонь, словно существо сжало кость и размазало по суставу. Меня отшвырнуло в сторону.

Полёт был коротким, но ощущался как вечность. Я ударился о кучу золота — жёсткую, холодную. Монеты рассыпались, звеня, как смех. Один из острых углов рассёк висок. Я застонал, попытался подняться, но мышцы отказывались двигаться. Слишком сильно гудела боль.

И всё же я знал, что должен был сделать. Я должен был умереть как можно скорее. Иначе времени не будет. Иначе Сириуса не получится вернуть.

Мой взгляд внезапно ухватился за клинок, лежавший рядом на грудах золота — тот самый. Простой, затёртый, но знакомый. Лежал рядом, будто ждал.

Я потянулся и тут же вскрикнул. Неожиданный мощный удар пришёлся прямо в руку. Божество бросило что-то. Может, осколок артефакта, может, просто камень, но хватило и этого. Лезвие вылетело из пальцев, палец вывернулся вбок. Я почувствовал, как он ломается — резкая боль, такая острая, что в горле перехватило.

— Нет уж, — голос божества прозвучал не просто резко, а будто стальной капкан захлопнулся в воздухе. Ровный, обволакивающе холодный.

Я почувствовал дрожь, пробежавшую по спине. Ноги, скользящие по золоту, не могли отыскать точки опоры, и воздух стал вязким, как смола. Я попытался отпрянуть, но движения дались с запозданием, будто реальность вокруг замедлилась.

Божество сделало шаг вперед. Оно остановилось передо мной и нависло, отбрасывая тень — не обычную, а какую-то густую, вязкую, почти ощущаемую кожей. Тело затаило дыхание, будто даже мои легкие понимали, что нельзя дышать в этой тени. Лицо существа склонилось ближе, и я впервые отчетливо уловил, как из его глаз сочился не свет, а сила.

— Вместо этого… — голос стал тише, опаснее, — ты всё расскажешь. — Слова прозвучали, как приговор. Не угроза, не просьба. Факт. — Расскажешь, откуда у тебя эта божественная способность, — существо слегка склонило голову, и даже в этом жесте чувствовалось нечто искажённое — как будто оно не просто смотрело, а заглядывало за границу моей плоти, к самому ядру, к сути, которую даже я не понимал до конца. — И расскажешь… — его дыхание коснулось моего лица, и я едва удержался от рвотного позыва — не от запаха, нет, а от ощущения, что это дыхание не было живым. — … с какого перепугу простой человек вдруг стал бессмертным.