Осторожно - пума!

молодых рабочих.

К месту и к делу рассказанная притча о крошках запом-

нилась на всю жизнь, и, чего греха таить, не раз случалось

на практике убеждаться в охотничьей мудрости...

Вершины сопок юго-западной части хребта Турана —

это камни и густые заросли кедрового стланика, непреодо-

лимые для оленей и лошадей, да и для пешехода весьма труд-

ные. Нижние части склонов пологие и сплошь покрыты ма-

рями. Лошадь по марям не ходок. По крутым склонам спу-

скаются шлейфы курумов, тут уж ни лошадь, ни олень не

пройдет — нужно обходить. Плыть тоже нельзя ни на плоту,

ни на оморочке. Все речки только здесь и начинаются. Это

сплошные каменные глыбы, среди которых шумит, извиваясь,

ручей. Да и для оленей, и для лошадей не вдруг найдешь

корм в этих сырых и каменистых местах. Поэтому отряд геог-

рафа Нади Сеютовой, которой достался такой райончик в

четырехстах километрах от первого населенного пункта,

был не совсем обычный. Для транспортировки инструментов,

лагерного оборудования и минимума продуктов были наняты

рабочие-носильщики. Само собой, подобраны ребята самые

здоровые, рослые, мускулистые. И вот девушка среднего ро-

ста, не слишком сильная, только что со студенческой скамьи

оказалась начальником и повелителем одиннадцати молодых

людей гвардейского сложения и весьма по-разному воспи-

танных и настроенных. По крайней мере половина их были

судимы.

Принять такую команду и отправиться в богом забытый

район Надю не заставляли в порядке трудовой дисциплины.

Наоборот, начальник партии и даже начальник экспедиции

отговаривали ее от такого решения.

Экспедиция была большая и по тем временам богатая.

Больше полтысячи разных сотрудников работали в ее соста-

ве. Три с лишним десятка съемочных полевых отрядов, почти

десяток отрядов строителей геодезических знаков, геодезисты,

топографы, географы, целый флот катеров, лодок и омо-

68

рочек с соответствующими командами курсировали, обслу-

живая полевые отряды, по Зее, Селемдже и Бурее с их бес-

численными притоками. На трех аэродромах базировалась

летная группа с тяжелыми съемочными и легкими оператив-

ными самолетами, со штатом летчиков, аэрофотосъемщиков,

фотограмметристов, фотолаборантов. Наконец, масса про-

водников-оленеводов и коноводов, радистов, хозяйственни-

ков, начальников таежных баз с продовольствием, спецодеж-

дой, экспедиционным оборудованием и инструментами. Ко-

нечно, в такой экспедиции были возможности обеспечить

транспортом отряд девушки-инженера, тем более что инже-

неров в то время было далеко не густо, а девушек — началь-

ников отрядов только две.

Однако сама девушка носила комсомольский «билет не

в кармане — в себе», как сказал поэт Безыменский, к зва-

нию комсомольца относилась удивительно бережно и ответст-

венно. Она не привыкла отставать в работе от мужчин, и это

одно из проявлений женского достоинства было в ее жизни

не менее важным, чем комсомольская честь трудных времен

первых пятилеток. Считая студенческие производственные

практики, Надя уже четвертый летний сезон первой из ис-

следователей изучала труднодоступные таежные районы.

Естественно, что за этот срок работы и учебы у столь строгого

учителя, как сибирская тайга, вырабатывается не только

опыт, но и некоторым образом мировоззрение.

Предварительное изучение района работ по аэрофото-

снимкам и по расспросам показало полную непригодность

лошадей и лодок для передвижения, а олени за последние

годы ужасно надоели Наде. С ними производственное зада-

ние вовремя можно выполнить разве только случайно. Де-

сять — пятнадцать оленей, которых обычно выдавали геогра-

фическим отрядам, за ночь уходили куда хотели. Только

природные следопыты — эвенки со своей неисповедимой на-

блюдательностью и каким-то чутьем могли обнаружить их в

тайге. На поиски оленей тратилась масса времени, а осенью

бывало и целый день. После привода в лагерь их нужно вью-

чить по десять — пятнадцать минут каждого. Получалось ми-

нимум два с половиной — три часа. После такой работы

проводник, естественно, уставал. Ему нужен был обеденный

перерыв, и он пил чай, пока олени стояли навьюченные.

А уже после начиналось движение. Вечером, когда исследо-

ватель облюбовывал прекрасное место для изучения и ночле-

га, рассчитывая, что, пока ставят палатки, разводят костер

и готовят ужин, а утром завтрак, можно выбить шурф, опи-

69

сать почвы и скалистые обнажения, собрать гербарий и за-

мерить скорость течения ручья, оленевод вдруг говорил:

— Однако место шибко худой. Корм нету. Олень ходи,

ходи, его кусай нету, потеряйся. Как его ищи?

И вот нужно с тяжелым вздохом сожаления оставлять вы-

годное для раскрытия тайн природы место и уходить, под-

чиняясь требованию оленьего желудка, его психологии и

соображению. А что он там сообразит, не узнаешь же! Вы-

ходит, не человек, а олень руководит отрядом. Без оленя

раза в два быстрее работу можно выполнить. Не всегда же

желудку стоит руководить всеми поступками и действиями!

Начальство пошумело, пошумело в протестах против бес-

транспортной работы, но разве можно переспорить женщину,

раз она что-нибудь решила? Да и расчет, как дважды два,