Осторожно: злая инквизиция!

Я среагировала именно на его интонацию, потому что в душе не ведала, что там был за запрос. Повернулась к нему с вопросительным взглядом, и он, явно «скрипя сердцем», пояснил:

— Я запрашивал подкрепление. Мне ответили, что пока что не видят в нем необходимости. На взгляд начальства, я пока справляюсь самостоятельно.

Я хмыкнула, вспомнив, как с утра инквизитор, прежде чем выпустить меня из квартиры, пробежался по маршруту до машин в одиночку, потом поднялся от моего этажа до последнего…

С одной стороны, я представляю, как мы будем возвращаться домой. С другой стороны — лично мне в квартире других инквизиторов не надо, одного на мою голову (и другие места) вполне достаточно!

Да и потом… После моей многолетней глухой конфронтации с инквизицией я бы напряглась, скорее если бы там при первых признаках опасности ринулись мне помогать, чем наоборот.

— Зато по поводу эксгумации — официально дали добро, — с бодрым видом попытался меня утешить Макс, игнорируя то обстоятельство, что я вовсе не расстроена. — Жаль, что я до второго покушения запрос оформлял и указал, что справлюсь своими силами, иначе можно было бы под это дело группу поддержки выбить…

— Нет уж, на фиг, на фиг! — быстренько открестилась я от перспектив. — Обойдемся уж как-нибудь без поддержки гробокопателей!

Макс дернул углом рта в своей знаменитой усмешке-которой-нет, от которой у меня традиционно екало чуть пониже пупка, и заглушил двигатель в классическом тихом дворике между типовыми многоэтажками, повернулся ко мне и начал инструктаж:

— Сейчас мы пойдем к первому из подозреваемых. Говорить с ним буду я сам, не вмешивайся. Просто тихо присутствуй рядом, я тебя даже представлять не буду. Окей?

Эту инструкцию можно было интерпретировать одним-единственным образом: «Стой в углу и не чирикай», но инквизитору виднее, как вести следствие, так что надо будет — постоим.

Поднимаясь за ним на третий этаж, я подумала-подумала да и накинула на себя легонький отвод глаз.

Макс оглянулся, хмыкнул, оценив мое решение, — но ничего не сказал.

Нужная нам дверь не впечатляла: обшарпанная какая-то, да и лестничная клетка вся заплеванная. Такое себе пристанище для городского Зла.

На звонок открыл молодой парень, не то чтобы совсем опустившийся, но неуловимо похожий на собственную лестничную площадку: неряшливый и запущенный.

Но пришли мы сюда не зря, потому что аура его, пусть блеклая и вся какая-то подавленная, несла на себе явные следы одаренности. Пусть самой слабенькой, первоуровневой, без следов инициации и без шансов на ее самостоятельное прохождение, но тем не менее. И Макс тоже это увидел, а потому, вместо того чтобы извиниться и соврать, что мы ошиблись дверью (И домом. И улицей.), спросил:

— Миргун Дмитрий Валентинович? Следственный отдел Следственного комитета Российской Федерации в городе Крапивине, Максим Владимирович Соколов. Мне нужно задать вам несколько вопросов.

Парень проводил взглядом уверенно предъявленные корочки и погрустнел:

— Проходите…

В тесном коридоре было не протолкнуться, и Миргун сразу свернул направо, на кухню. Инквизитор последовал за ним, а я незримой тенью пристроилась в кильватере у Макса.

Оправдываться он начал еще до того, как Соколов (хе-хе, вот мы и выяснили вашу фамилию, не-брат Максим!) начал задавать вопросы.

— Я вашим уже говорил, что не знаю я ту девушку! Как ее там? У нее еще фамилия такая… Волкова, что ли?

— Волк, — поправил Макс.

— Да, Волк. Я ее не знаю и не видел… — в этот момент парень зацепился взглядом за меня, вернее, за якобы пустое место, где я стояла, и запнулся. Но продолжил: —…Никогда. Мне фотографию следователь показывал, я ее не узнал. Просто понимаете, у меня бывает иногда… мне мерещится всякое. И видится странное. И тогда с головой будто что-то случается. Я на девушку свою когда-то из-за этого набросился. И на ее мать потом, когда мириться пришел. Врачи говорят — шизофрения. Но я лекарства пью! Давно ничего такого не было! А ваши все равно — как чуть что в районе случится, сразу ко мне бегут. Ты женщину топором зарубил? Ты ножом пырнул? А я не убийца, я нормальный, просто псих! Но я никого не убивал!

Парень говорил и говорил, нервно, быстро, и чем дольше он говорил, тем чаще возвращался взглядом к пустоте на том месте, где стояла я.

Макс, слушавший его вроде бы рассеянно, да и вообще смотревший скорее в окно, чем на подозреваемого, только кивал — но неощутимо, по миллиметру, сдвигался так, что оказывался между ним и мной.

Дмитрий сморгнул, с явным усилием отводя глаза от занятого мною места, и сфокусировал взгляд на инквизиторе:

— Вопросы. Вопросы, да. Задавайте свои вопросы.

И когда Макс указал ему на место за столом в дальнем углу, в тесном закутке между столом и газовой плитой, хозяин дома занял это неудобное положение безропотно. Сам же Макс сел так, чтобы по-прежнему находиться между мной и Миргуном, достал из сумки форменные бланки и начал допрос:

— Скажите, где вы были одиннадцатого июля этого года с двадцати трех до часу ночи…

— И что ты об этом думаешь? — бодро поинтересовалась я у мрачного Макса.

Макс делиться со мной мыслями не спешил, видимо, здраво рассудив, что хватит с Ксюши и присутствия во исполнение клятвы. Информация у нас у обоих совершенно одинаковая — формально все честно.

А что у нас разная профессиональная подготовка, а следовательно, и выводы будут о-о-очень разными — так кто ж мне виноват? Кто на что учился!

Но меня так просто с хвоста не стряхнешь, я уже обо всем догадалась и теперь не дам от меня ничего ута…

— Да черт его знает что думать! — в сердцах рыкнул Макс, вырулив наконец из лабиринта двора. — У него на одиннадцатое вроде алиби есть, но, сама слышала, невнятное какое-то. Вроде гуляли с друзьями допоздна. Но со скольки до скольки — он не помнит, а это не алиби на самом деле, это черт-те что. А парень мутный. Видела, как он на тебя?.. — Макс мазнул по мне быстрым взглядом и снова переключил внимание на дорогу.

— Угу, — поскучнев, отозвалась я.

Еще б я не видела!

Магический дар до инициации оценивается по шкале от одного до семи баллов. После инициации — тоже, но это уже совсем другие семь баллов, да и не об этом речь. Деление условно и производится по визуальной оценке интенсивности и объема ауры. На глазок, если не морочить себе и людям голову специальными терминами.

Бывает так, и довольно часто, что после инициации дар «прыгает»: единичка подрастает до тройки, пятерка — до шестерки, а шестерка и семерка у непроявленных магов практически не встречаются. Кстати, в обратную сторону дар «прыгает» гораздо реже и, как правило, у наиболее сильных одаренных, но речь не об этом.