Когда согнется полновесный колосИ станет даль прозрачна и светла,Вдыхая воздух, выдыхаю голос,И понимаю – кончены дела,И на закат смотрю поверх стволов,По вечерам смотрю и на рассвете,Как журавли – кочующие детиБольшой страны – над златом куполовТо низкие, то зримые едва,В космическом неразличимом гулеУносят сквозь сентябрь те слова,Что я не мог найти в моем июле.
«Не голубокров, не родовит…»
Не голубокров, не родовит,Росами умытый и дождями,Не знаком
с богемными вождями,Но влюбленный в русский алфавит —Чувствую его и принимаю,Буковкою каждою дышу,И слова обычные пишуСловно прах из бездны вынимаю…
«Трудно рос, трудно жил, не красив, не богат…»
Трудно рос, трудно жил, не красив, не богат,Я входил в эту жизнь под ружейный раскат.Ах, как пела душа, слыша эти раскаты!Почему же теперь, если вижу ружье,Вспоминаю далекое детство мое —Неужели убитые в том виноваты?..
К стихам
Сорок лет…. Не постарели.Видно, вы и, впрямь, стихи,Видно, вы и в самом делеНе «ха-ха» и не «хи-хи»…Я носил вас, а, рожая,Был в поту как злак в росе,Чтобы колос урожаяНаливая, в полосеВы стояли бы прямыми,Ровными, как на смотру,И словами золотымиШелестели на ветру…
«Мне говорят, что я поэт…»
Мне говорят, что я поэт.Я этого не понимаю,Я просто рифмы вынимаюИз темноты на белый свет.Потом слова кручу-верчу,Себя, бездарного, ругаю,Со строчкой строчку сопрягаю,И вновь как проклятый молчу.
«Каждый вечер за полчаса…»
Каждый вечер за полчасаДо полуночи в мою кельюВходит тень с головою псаИ ложится у ног на землю.Не кормлю его, не пою,Не хвалю его, не ругаю.Я тетрадь достаю своюИ слова свои сопрягаю.Но, увы…Не могу писать…Рифмы бедные, мысли бренны,Словно нету моей вселенной,Где тропу я торил.До пса.Больше месяца ходит пес.Больше месяца строчек нету.Кто приставил его к поэту?Проверяется чей донос?Выполняется чей приказ,Кто с крамолою сводит счёты?Не опричнина ль на подходе,Чтоб избавить страну от нас?Возле ног он лежит, в углу ли,Если встану – следит мой шаг,А клыки у него как пули,А язык у него как флаг.
К Психее
«Отгоревала, отлюбила?..»«Нет, нет…»«Тогда зачем, скажи,Всё медленнее виражи,И всё роднее слово «было»?Скажи, зачем всё меньше боли,Зачем внимателен к часам,И – холодок по волосам,И на висках всё больше соли,И резче складки возле уст,И сквозняки прохладней дуют,Чужая не волнует грусть,И руки милой не волнуют?
«Шумы, затихнув…»
И не она от нас зависит,А мы зависим от неё…Н. Рубцов
Шумы, затихнув,День проводят,Зажжется свет и из углаКо мне, минуя зеркала,Она, неслышная, приходит,Ведет меня к столу, и водитМоей рукою…И
светла,Как вымытая добела,Из-под руки моей выходитСтрока…Я на строку смотрюКак смотрит с блюдца на зарюСвечной огарок; на пределеМерцая еле.
Весна
(с улыбкой)
Как нельму в собственном сокуЛюблю весеннее «ку-ку»!Пишу строку и вижу – критикУже почувствовал строку.А я не дам!А я пишу —Как вольным воздухом дышуНа берегу родной реки,Где рыба-нельма плавникиРасправила, ломая льды,Где струи черные воды,Вскипая, подняли со днаТакую муть!..Идет весна!И уток шум, и стон гусейНесут над родиною всейПротяжное:– Люблю! Люблю…Да я и сам о том трублю!Да я и сам готов уже,Поймав поток на вираже,Раскинуть мощные крыла,Чтоб и меня весна неслаТуда, где голубые мхиСлагают звонкие стихи!Ах, тундра!Ни узды, ни шпор…Но не представлю тот простор,Где нет препятствия лучу.Вот потому и не лечу…А нельма – в силе и соку! —Да обойдет блесну!Ку-ку…
Адюльтер
Мохеровый шарф пахнет медом и снегом.Морозная норка – осокой речной.Сквозит подворотня и манит ночлегом,И тянет в проем зачумленный ночной.Ступени подъезда темны и грубы.Куда я бреду, неготовый к расплате!Улыбка стекает по краю губы,И чем незаметнее, тем виноватей…Сожжем же мосты!И пропаще шагнемВ бездонную тьму, залитую свечами,Где юная львица, вскипая хвостом,Как выгнутой сталью сверкает очами.
«Разрежу яблоко и спелое зерно…»
Разрежу яблоко и спелое зерноНа блюдце брызнет и запахнет югом…И вдруг увижу – за окном темноИ холодно как за Полярным кругом.Прольется ливень в черное стекло,И голые деревья друг за другом,Гремя ветвями, выстроятся цугом…Неужто лето кончилось, прошло?И то тепло, что запасал с трудом,Готовясь к ливням и каленой стуже,Сравниться разве с золотым плодом,Ножом уже разрезанным к тому же?
«В деревне всё светлее: стекла, лица…»
В деревне всё светлее: стекла, лица…Теперь у окон невеселый вид.Вот баба Настя, дедова сестрица,Вот сам Пахом.Был очень даровит!На всё село с закрайками хватало,И в городе прихватывал порой.Теперь не тот. Да и невест не стало.Да и домов…И черною дыройСквозят пустые сени и колодцы.Крапивы с коноплями – под поветь!Обжечься можно, можно уколоться,А можно просто лечь и умереть.
«Повторяется всё, только надо проснуться…»
Повторяется всё, только надо проснуться,Осознать, что живой и суметь оглянуться,И припомнить тропу, и обиду, и страсть,И себя на тропе, перед тем как упасть.И тогда ты поймёшь, что Вселенная длится!Повторяется всё – и событья, и лица,И потоки дождей, и кристаллы росы,И мгновения, что переходят в часы?Утро, сумерки, ночь.… Ходит вектор по кругу…Так в июне гоняют косилку по лугу:Круг за кругом – круги всё ровней и ровней,И чем лучше стрижет, тем отавы пышней.