Мы во сне откровенны как малые дети.Я, к примеру, скандален, драчлив и люблюОтдышаться во сне. Но проснусь на рассветеИ опять в скорлупу залезаю свою.В скорлупе, как в надежной броне,Я качусь по огромной стране,Сквозь ресницы взирая на Русь.Не скандалю ни с кем, не дерусь.Мне такое порой подсмотреть удается!И душа, что казалась глуха и слепа,Вдруг прозреет, и слух обретет, и взовьется,И с меня, словно плесень, сползет скорлупа.Я без кожи, как зверь на крюку,Волны боли катятся к виску…Не скандалю ни с кем, не дерусь,Понимаю – великая Русь!Я всю эту печаль понимаю с пеленок,С тех апрельских проталин, когда на зареМы корову комолую, я и теленок,Чередуясь, доили на нашем дворе.И текло молоко по губе,По рукам, по груди, по судьбе…Не тогда ли, смышленый пострел,Я
любовью к словам заболел?..
«Мне казалось, что если окончатся сны…»
Мне казалось, что если окончатся сны,То есть, если подножье кургана осилитьИ подняться на холм, то мгновенья весныХлынут стрелами в грудь, и, конечно, навылет.Я считаю, что если из стрел хоть однаБудет чем-то отлична, то – от Купидона,Потому что по городу бродит весна,Потому что есть Анна, которая донна.Если так, то зачем же сидеть одному?Сны окончены. Сдвину плотней занавески,И надену кроссовки, и тогу возьму,И на холм поднимусь, в смысле выйду на Невский.И меня сотни стрел продырявят всего,Купидоновы тоже, ведь бьет без разбора,Если так, то плевать на десницу того,Кто известен со школы как месть Командора,Потому что нет денег, и хочется жить,Потому что апрель, потому что – погода,Потому что часы у заветного входаКрутят вектор по кругу и надо спешить.
«Говорил мне дядя Вася…»
В.Т., с горечью
Говорил мне дядя Вася:– Ты Володю опасайся!Вова с виду простота,Только сука еще та.Дядя правду рассказал.Вова шибко наверзал…Я хожу, смотрю на суку,Не подам я суке руку,Мне такое не с руки…Пусть гуляет без руки.
Диалог
«…Собаки отвоют?»«Собаки? Отвоют…»«И тризну устроят?»«И тризну устроят…»«И пьяные будут?«Конечно! И драки,И черти завоют, не то, что собаки…»«А холм будет желтый?А крест будет белый?»«Ну, что ты заладил,Собрался, так делай!Совсем задолбал, третьи сутки пытаешь —Обмоют, отвоют?..Умри и узнаешь…»«А всё же?»«Да что ты! Всё будет как надо:И холм, и собаки, и крест, и ограда,И кузов, обмотанный тряпкою алой.Не веришь?»«Нет, верю…»«Согласен?»«Пожалуй…»
Стансы
Видна Белухи снежная вершина.Сломалась патефонная пружина.Петух пронесся – гребень на боку,И крыса топает, как конь, по чердаку.Какая связь? А шут ее поймет.Жизнь удалась, но все-таки не мед,То лезу в грязь, то в очередь каку…А крыса топает, как конь, по чердаку.Какая связь? А вот пойди, пойми…И кто поможет в этом, черт возьми!Кто виноват?..Стучится боль в виске…И крыса топает, как конь, на чердаке.Какая связь?.. Семь булек на стакан.А крыса… Черт!..Поставить, что ль, капкан?Так обойдет же пройда, потомуЧто на Белухе маковка в дыму.К тому же патефон…. Когда б играл!Когда б петух так сильно не орал,Не кавардак бы, не барак-бардак,Она б попалась, так ее растак…
«…И теснота, и дымный воздух…»
Ю.П.
…И теснота, и дымный воздух,И суп, настоянный на звездах,Что из пакета высыпалДавным-давно, до нашей эры…Какие все-таки химерыКогда-то в голове таскал!Теперь они ушли. Распались.О чем мы в детстве волновались?И волновались ли вообще,Вдыхая горький дух столетьяУшедшего, где каждый третийВ китайском жестяном плащеБыл так прекрасен и огромен,Что в суете каменоломен,Спиной повернутый к штыку,Отец Панфиленко ЮранаЖевал тайком цветки бурьяна,Катая тачку по песку.Пока жевал, Юран стал взрослым…На сухарях да масле постном,Без простыней и без ковров,На самосадовой отраве,Как лопухи в чумной канаве,Мы вырастали – будь здоров.И просто странно (вот как странно!)Среди дурмана и обманаМы, жившие в эпохе той,В фуфайках и кирзе змеиной,Подбитой шинною резиной,Задерганные криком «стой!»,Сумели как-то отмотатьсяИ раскрутиться, и остаться.Зачем?Чтоб в той же бороздеБрести, вдыхая тот же воздух,И той же ложкой те же звездыПомешивать в крутой воде…
«Я на жизнь гляжу – дивен белый свет…»
Я на жизнь гляжу – дивен белый свет.Я вино не пью, потому что нет.А найду вино – не найду рубля,А найду рубля: цены – ох ты, мля!Вот и кажется, что живу давно.Строю новый дом, завожу бревно,Горбыли тешу, забиваю гвоздь.Жигулевским пивом пропах насквозь!Весь июнь жара и июль жара.Погорел чеснок, огурцам пора.На
горохе хруст, на картошке хруст —Колорадский жук наплевал на дуст.И цветы жует, и листву берет.Я так думаю, что и нас сожрет…На коньке сижу, вывожу трубу.А сейчас прохладно, поди, в гробу!Отоспаться бы, полежать два дня.Пусть поплачут бабки вокруг меня.Я б лежал тихой, было б видно мнеКак сосед подлец пристает к жене.Не стыдится гад, смотрит мне в лицо.Погоди, просплюсь – оторву яйцо.А еще верней – оторву все два…На дворе трава, на траве дрова.Солнцем выжжены. А дожди пойдут —И сенам хана, и дровам капут…Как свеча труба, любо ей самой.Из прямой трубы будет дым прямой!
«…И усы у осы, и клешня у жука…»
…И усы у осы, и клешня у жука…Неужели есть в мире такая тоска,Чтоб козявку иглой ювелирно суметьПроколоть, а потом засушить и смотреть?..
«Горжусь, что живу в этом городе красном…»
Олегу Левитану
Горжусь, что живу в этом городе красном,Где столько поэтов, поющих о разном,Шагающих в ногу, бегущих гуськом,Союзноживущих, но – особняком.Стоящие рядом, бегущие мимоС судьбой пилигрима и пластикой мима,Поющие соло, берущие «си»От «радуйси, Боже» до «Боже, спаси».Но мне в этом сонме жующих, бегущих,Гадающих дни на бобах и на гущах,Владеющих формами вплоть до рондо,Конечно, по нраву берущие «до».Берущие крепко, надежно, надолго,Не только во славу отчизны и долга,И не для того, чтоб отправить ко сну…Так плотник топор загоняет в сосну!Вот вижу поэта.Вот плюнул на лапу.Вот рубит такие хоромины «в лапу»!Бревно заведет, в небеса поглядит…И слышно как ветер в стропилах гудит!
«Сторона ль моя, сторона…»
Сторона ль моя, сторона,От больших дорог в сторонеНе могу понять без вина —Это явь или снится мне.Кто-то мне обещал покой,Кто-то счастье мне обещал…Жду, пожду да махну рукой,И припомню, как дед вещал:«Собираясь в далекий путь,Позабудь про уют-покой,И про счастье свое забудь,Нет его над Тоской-рекой.Над рекою Тоской тропа…А уж выпадет ли судьба?..»Я в слова его не вникал.Белый хлебушек в мед макал.Ох, и сладок июньский мед!И славна белым хлебом Русь!..А сентябрь-то, он рядом, вот,Два шага и рукой коснусь.Истончилась тропа на нет.Перешла река в перекат…Мне-то думалось – что рассвет,Оказалось – уже закат.
«Судьба, кого благодарить…»
Судьба, кого благодаритьЗа то, что, подбирая слово,Я превратился из глухогоВ умеющего говорить?..
«Луна всё сильней по ночам колобродит…»
Луна всё сильней по ночам колобродит,Всё ниже гусей перелет,И снег голубыми пластинами сходитК реке и вздувается лед.Просторные га с каждым часом духмяней,В подворье такой разнобой,Что курам петух представляется няней,Ведущей их на водопой…Я окна раскрою, пусть ветры влетают,Пусть слушает алый рассвет,Как в радио кто-то с трибуны гадает —Нужна нам земля или нет…
«Так медленно рождался снег…»
Так медленно рождался снег,Что думали – и не родится,Что нам опять в плащи рядитьсяОт влаги ладог и онег.Но так была зима ловка!Она, не бряцая оружьем,Бесшумная, прошла по лужам,Ведя в поводьях облака.И было любо ей самойИх распороть ножом умелым,И город стал настолько белым,Как это можно лишь зимой.И всё! А я здесь не при чем,Я просто смог без проволочкиУвиденное вставить в строчки, —В шестнадцать строчек ни о чем.
«Ах ты, серая мышка…»
Н.З.
Ах ты, серая мышка,Меж ларей не кружись,Не от сердца одышка,А от страха за жизнь.Если б корочку хлеба,С сухарями суму,То не нужно и неба,И друзья ни к чему…
Ночлег
На вопрос – кто там?Пошучу – «Агдам…»И откроют дверь: «Это что за весть?»И скажу: «Не зверь… Мне б поспать-поесть».«Проходи, хоть кто…» А в избе жара.Старику под сто и сама стара.Стол – бела доска. Чаю выпили.За окном тоска – волчья, выпья ли!На дровах слеза. Лук-севок в чулке…И всю ночь гроза бьет язей в реке.Только их одних вдоль хребта-спины.Не с того ль у них плавники красны…На заре проснусь, прошепчу слова:«Ой, светла ты, Русь, что ж несчастлива?..»