От альфы до омеги

Ну конечно. Зеркальные нейроны. Она была создана, чтобы отражать. Она должна была отражать любовь Сальватора, неспособная решать за себя сама. И нечто подобное она ведь услышала, поняла! Но нет, у Тита любовь и на вкус была горькая, терпкая, зыбкая. От нее становилось страшно. Так говорила система имитации, конечно.

Проект Сальватора провалился. Она ни за что бы не осталась рядом с ним. Ни теперь, ни потом, в будущем. И любовь его тоже была больная.

А Тео Рикгард? Ведь если он не станет тем самым Ликвидатором, то он и не встретит Ирис. А если так, то она никогда его не узнает. Не узнает все то, что теперь заботливо хранит ее электронная память.

Но стоит ли ее непонятное, неопределенное стремление к этому человеку, которого еще толком и не существует, всей этой ненависти, черной метки, вражды и Возмущения внутри самих этих людей?

Разве может она ради себя одной пожертвовать своей жизнью? Той самой жизнью, из-за которой она сбежала от печи, от Центра, от Мариэллы, от прима Магнуса, от Человека-Без-Имени? Разве жертвуют будущим ради прошлого? Разве готова она пройти последнее испытание, которое поставит ей не Центр, а она сама?

Или все это и есть безумный план Сальватора? Вот почему в ней все еще не запустился протокол самоаннигиляции? Вот почему она сама все еще жива?

...чтобы убить не таракана, не паука, не глупого кролика и даже не госпожу Октавию.

Себя.

Высшая оценка за это испытание — смерть?..

На фоне светлого утреннего неба, высоко в камнях нарисовались три фигуры. Ликвидатор, который еще никаким Ликвидатором не был; Сальватор, который еще никаким Сальватором не был; красавица Гайя, от которой просто не было никакого толка.

А что если погибнуть должна вовсе не Ирис, а другая девушка? Какая-то она. Ведь имени Ирис не слышала.

Думая было о том, чтобы сброситься со скалы, Ирис думала, что выбирает. В то мгновение у нее было ощущение, что она наконец-то добралась до этой своей недостижимой свободы, которую так искала за стенами Центра.

Но теперь выходило, что ее собственная смерть будет не ее выбором. Так уже записано в ее прошлом, которое для всех этих людей только будущее. Значит, чтобы сделать выбор, нужно повернуть в другую сторону. Поверить, одно-единственное существует время или вероятностей все-таки несколько.

Так какие же варианты? Скинуть дурочку Гайю со скалы вместо себя и обыграть все так, будто это Тео Рикгард виноват? Но тогда Ирис не просто сломает ему жизнь; она поступит еще хуже Сальватора. Он-то просто психопат, у него навязчивые мысли и — в дополнение, чуть позже — болезненная одержимость властью. А Ирис подарит Ликвидатору метку осознанно. Зачем ей такой сценарий? Про совесть или ужас маленького теплого кролика и госпожи Октавии она не думала; она же все-таки была омегой, и если закусить хорошенько губу, заткнуть свои зеркальные нейроны куда подальше, то убивать она должна без раздумий. Такой ее создавали.

Но она все-таки не будет.

Она не омега. И не человек. Она где-то посередине. Она не холодный, бездушный робот, которому можно приказать что угодно, даже самое страшное. А человечность... С ее «дефектом» ей можно хотя бы поучиться. Посмотреть и послушать, как это бывает. Она уже кое-что выучила.

Так что же ей делать? Вернуться в город и уничтожить лабораторию профессора Каракса? Разрубить этот узел в самом его сердце? Не дать себе родиться? Не пустить на землю омег и тем самым лишить надежды на новую жизнь странных, угрожающих мааджитов?

Как же выходит запутанно. Куда ни погляди — в прошлом или будущем ей грозит смерть. Но если она натравит на лабораторию здешний Сенат, все-таки задушит омег в самом их зародыше, и при этом останется жива — то это будет значить, что она все-таки создаст свою собственную вероятность, что время не единственно, и путешествия во времени все-таки возможны и безопасны.

Только вот какое ей дело до какой-то там безопасности или научных открытий, если ее Ликвидатора она так и не увидит?..

— Изис! — крикнул с верхушки скалы Тео. — Поднимайся!

— Да они бездонные, эти твои пещеры! — визжала Гайя.

Тео хватал ее за руки и тянул внутрь. Тит безмолвно смотрел поверх голов на Ирис. Она поднялась наверх и теперь стояла на площадке у самого черного зева пещеры. Тит протянул ей руку.

— Пойдешь?

Она перевела на него взгляд. Знакомые черты проступили на лице Тита, и сигналы тревоги захлебнулись. Индикатор энергии почти достиг нуля.

— Еще как пойдет. Первая!

Тео Рикгард вдруг бросил свою Гайю, подскочил к Ирис, дернул ее за запястье и весело подтолкнул в черноту.

Моргнув, Ирис вспомнила: одну из записок Ликвидатор найдет в кармане своей старой летной куртки. Той самой, в которую сейчас одет Тео. И, в последний раз подключая мышечное усиление, Ирис извернулась и быстро, очень быстро пихнула пойманные на ветру бумажки в заветный карман. Третью она так и не нашла, но ее, наверное, просто унесло порывом. В конце концов, это ведь просто невесомый листок.

— Там обрыв! — подобравшись к самому входу, закричала вдруг Гайя.

Но было уже поздно.

Ирис споткнулась о камни и летела вперед, не разбирая дороги.

Сигналы тревоги наконец-то отключились, и в ее мозгу воцарилась блаженная тишина. А потом накатила уже знакомая дрожь.

Так уже было. Там, у развалин, еще в городе, в четырнадцатом году. Тогда Ликвидатор остановил процесс перезагрузкой.

Она уже пыталась самоликвидироваться раньше. Не было никаких наноботов, а может, ее системы уничтожили их сами, без помощи Ликвидатора. А гранаты от людей из Особых Назначений тогда тоже были ни при чем.

Значит, Ликвидатор ее тогда спас. А еще — и это открытие куда важнее — даже самоликвидацию можно прервать.

Но здесь Ликвидатора нет. Тео Рикгард не в счет, ему на Ирис плевать. Ему плевать на всех.

Так что же, тому, будущему Ликвидатору не все равно?..

Эта мысль в мозгу Ирис оказалась последней.

Затем она провалилась во тьму.

Глава 26. Рикгард. Послание, хозяева и Изис

— Вот черт, — бормотнул Рикгард, отбросив бортовой журнал. — Вот черт!