От Цезаря до Августа
Шрифт:
Четырнадцатая филиппика
апрель 43 г. Р. X
В заседании 21 апреля Цицерон произнес четырнадцатую и последнюю филиппику, в которой требовал сорокадневного молебствия, постановки памятника павшим в битве солдатам и передачи их родственникам сумм и привилегий, обещанных солдатам сенатской армии. Все верили, что консервативная партия одержала блестящую победу. Но битва не была решающей. Антоний, обретя благоразумие после своего поражения, отвел войско в лагерь, чтобы продолжать осаду; Вентидий двигался по Эмилиевой дороге позади Гирция и Октавиана. Последние, осмелев при виде сражающихся ветеранов, решили 21 апреля попытаться прорвать линию обороны, чтобы отправить в город обоз со съестными припасами. Антоний сперва послал для их отражения свою конницу, а потом, так как ее было недостаточно, — два легиона. Гирций воспользовался этим моментом, чтобы броситься с четвертым легионом на лагерь, который защищал пятый легион; а Децим Брут осмелился наконец выслать несколько мутинских когорт под начальством Понтия Аквилы. Тогда произошли две ужасные схватки: в лагере и в окопах. Гирций и Понтий Аквила были убиты; четвертый легион уже отступал, когда Октавиан явился ему на помощь; битва возобновилась с таким ожесточением, что сам Октавиан оказался в середине свалки и вынужден был сражаться как простой солдат. Он спас тело Гирция, но не мог или не умел сохранить лагерь и отдал приказ к отступлению. Солдаты Децима также возвратились в Мутину, и к вечеру выяснилось, что линия окопов не была прорвана. Армия Антония, однако, понесла большие потери. Антоний ночью собрал военный совет, где почти все высказались за продолжение осады. Если бы Антоний знал о смерти Гирция, он, конечно, на следующий день напал бы на армию, которой командовал теперь только Октавиан, и при помощи Вентидия, прибывшего в Фавенцию (совр. Faenza), возможно, уничтожил бы навсегда наследника Цезаря. Но во время революции участь человека висит на волоске. Антоний, не зная о том, что произошло, на следующий день боялся отступить под новой атакой раньше прихода Вентидия; он вспомнил, что сделал Цезарь под стенами Герговии, и решил отступить в Нарбонскую Галлию, к Лепиду. Ночью он послал вестников к Вентидию Бассу с приказом перейти Апеннины и присоединиться к нему в Нарбоне, отдал распоряжение снять осаду и двинулся в поход. [459]
459
Лучшее восстановление и хронология второй битвы при Мутине, по моему мнению, даны Шмидтом (Neue Jahrbucher fur Philologie und Paedagogik, 1892, c. 323 сл.).
X. Triumviri Reipublicae Constituendae
Проскрипция Антония. — Свидание Децима Брута и Октавиана. — Отступление Антония. — Новый раздор между консерваторами в Риме. — Первые несогласия
Получение в Риме известия о битве
апрель 43 г. до Р. X
Известия о событиях в Мутине прибыли в Рим, кажется, 25 апреля в весьма преувеличенном виде. Сенат собрался 26-го. Под впечатлением этих известий без возражения было декретировано изгнание Антония и его сторонников, [460] и сенаторы делали самые различные предложения. В честь Децима Брута, который, казалось, более всех содействовал победе своим упорным сопротивлением, были предложены самые необычайные декреты: пятидесятидневное молебствие, триумф и даже внесение его имени в календарь в память о дне, в который пришло известие и который случайно оказался днем рождения Брута. [461] Общественное мнение находилось, таким образом, в большом заблуждении. [462] Решили оказать также почести павшим на поле битвы; кто-то потребовал предоставить мутинским солдатам награды, обещанные солдатам Октавиана. [463] Цицерон, полагавший, что не следует терять времени, предложил доверить Дециму верховное командование армией, так как Гирций умер, а Панса, раненный, остался в Бононии. [464] Естественно, что эти предложения не были одобрены всеми: внесение имени Брута в календарь было отвергнуто, [465] и, конечно, было отвергнуто предложение Цицерона по поводу Пансы. [466] Но днем узнали, что в ночь с 22 на 23 апреля Панса умер. [467] Нужно было созвать на 27-е сенат, чтобы заняться легионами и войной против Долабеллы, порученной консулам.
460
Сравнение мест писем ad Brutum (I, 5 и I, 3), мне кажется, вполне доказывает, что проскрипция Антония была декретирована 26 апреля, как об этом говорит Lange (R. А., 1П, 524). Письмо 1, 3, состоит, как доказал Шмидт (I, Р. Р., 1892, с. 331), из двух писем: одного, содержавшего параграфы 1, 2 и 3, которое было написано после битвы у Forum Gailorum и дата которого, может быть, поставлена внизу письма, и другого, состоящего из параграфа 4 и написанного после получения известия о смерти Пансы. В этом письме идет речь о заседании, в котором Антоний и его сторонники были объявлены врагами республики. В письме I, 5, от 5 мая Цицерон говорит Бруту о заседании 27 апреля, где ставился вопрос о средствах для преследования Антония и которое, по-видимому, отличается от того заседания, где было решено изгнать Антония. Поэтому я и предполагаю, что было два заседания: одно 26 апреля, а другое — 27-го. Известие о смерти Пансы, полученное между 26-м и 27-м, делало необходимым заседание 27 апреля. Аппиан (В. С., III, 74) действительно говорит, что на первом заседании не хотели давать Дециму верховное командование. Письмо Цицерона ad Brut.d, 3, § 4) написано, следовательно, после заседания 26-го и перед заседанием 27 апреля, в тот момент, когда только что пришло известие о смерти Пансы, о чем не знали еще утром, т. е. оно написано днем 26 апреля. Это доказывает, что известие о смерти Пансы прибыло в Рим 26 апреля.
461
Dio, XLVI, 39–40; Арр., В. С., III, 74; Cicero, ad Br., I, 15, 8.
462
Пересказывая эти события, современные историки обманываются тенденциозно составленными в древности друзьями Августа рассказами, следы которых находятся у Llv. Per. (CXIX; Velleius, II, 62; Dio, XLVI, 39–40; App., В. C., Ill, 74). В этих рассказах авторы стараются оправдать бесчестное поведение Октавиана по отношению к консервативной партии, рассматривая его как следствие недоверия и оппозиции сенату. Мы увидим, что это справедливо лишь отчасти. Мы находим здесь также тенденцию к даче привилегий, предоставленных Д. Бруту после его освобождения, как оскорбление, нанесенное Октавиану. Но это нелепость, и напрасно древние историки утверждают, что Децим Брут ничего не сделал: он храбро сопротивлялся вместо того, чтобы капитулировать. Во всех войнах, где посылают армию на освобождение другой, осажденной, армии, первые почести достаются тем, кто был освобожден: хотят вознаградить их за их упорство и утешить за их страдания. Следовательно, воздавая почести Дециму Бруту, не было намерения оскорбить Октавиана.
463
Dio, XLVI, 40.
464
Слова Аппиана (В. С., III, 74) и сам факт мне кажутся вероятными. Действительно, Децим Брут (F., XI, 10, 1) в письме из Дертокы (совр. Tortona) от 5 мая жалуется, что некоторые граждане противятся оказываемым ему почестям и стараются даже, говорит он, quo minus respublica a me commode administrate possit; вероятно, это намек на то, что предложение Цицерона не было одобрено.
465
Cicero, ad Brutum, I, XV, 8.
466
См. выше с. 151, прим. 2.
467
Cicero, F., XI, 13, 2.
Проскрибирование Антония
На этом заседании Сервилий возобновил и добился утверждения прежнего предложения Цицерона, по которому Кассию поручалось начать войну против Долабеллы с проконсульством в Сирии и высшим начальствованием над азиатскими провинциями. [468] Решили освободить Марка Брута от обязательства держаться недалеко от Италии, предоставив ему свободу идти на помощь к Кассию, если он найдет это удобным; осудили также Вентидия, о котором накануне в радости и суматохе забыли. [469] Италия была теперь в безопасности; таково было, по крайней мере, общее мнение, так как Антоний бежал с разбитыми и истощенными войсками. [470] Кажется также, что для руководства войной против Антония прибегли к полумере и поставили четыре легиона Пансы под команду Децима, более старого пропретора, чем Октавиан, но последнему все же оставили начальствование над его пятью легионами. [471] Все в Риме, впрочем, думали, что Децим Брут и Октавиан уже бросились преследовать Антония, [472] и были убеждены, что последний через несколько дней кончит подобно Катилине. Консервативная партия снова, как в первые дни после смерти Цезаря, всем казалась госпожой республики; друзья, родственники, жена побежденного были осыпаны несправедливыми упреками, угрозами. Фульвия, которой в этот момент нужно было уплатить за купленное в долг имение, не могла бы найти ни сестерция без помощи любезного Аттика, который остался верен своей привычке давать деньги всем. [473]
468
Cicero, ad Brut., I, 5, 1; Dio, XLVI, 40.
469
Ibid., I, 5, 1.
470
Cicero, F., XI, 12, 1; XI, 14, 3.
471
Livius, Per., 120.— Дион (XLVI, 40) говорит, что начальствование над его легионами не было отнято у Октавиана, и это же доказывают письма Цицерона (F., XI, 14, 2; XI, 19, 1), указывающего, что предложения Друза и Павла не были утверждены. Напротив, из письма Цицерона (F., XI, 20, 4) следует, что три из четырех легионов Пансы были отосланы Октавиаком к Дециму Бруту, который жаловался, что к нему не отослали и четвертый. Это доказывает, что его право командования было признано даже Октавиаком и что сенат поставил эти легионы под начальство Децима Брута. Это же, впрочем, говорят Dio (XLVI, 40) и Арр. (В. С., III, 76). Такое решение не могло быть оскорблением для Октавиана.
472
Cicero, ad Brut., I, 3, 4.
473
Cornelius Nepos, Att., 9.
Действия Брута и Октавиана
май 43 г. до Р. X
Никто в Риме не думал, что все эти оптимистические предложения нисколько не соответствуют действительности. Вопреки мнению всех римских жителей Децим Брут и Октавиан не пустились сообща преследовать Антония в самый день освобождения. Днем 22 апреля Децим Брут отправился в лагерь армии-освободительницы, чтобы приветствовать Гирция; там, узнав о смерти консула и уведомленный Октавианом относительно военного положения, [474] он тотчас понял, что Вентидий Басс попытается присоединиться к Антонию и, избегая столкновения с их армиями, срочно перейдет Апеннины и спустится в Лигурию. Поэтому он постарался убедить Октавиана перейти со своими легионами горы и направиться по дороге в Лигурию, в то время как сам он будет преследовать Антония и постарается оттеснить его в пустынные области Апеннин. [475] Но Октавиан осторожно пользовался своими легионами даже в то время, когда его поддерживал такой славный цезарианец, как Гирций; как же он теперь осмелится вести их вместе с одним из убийц Цезаря, чтобы окончательно уничтожить Антония и его ветеранов? [476] Дециму не удалось убедить его [477] в тот день, и он уже думал, не отправиться ли на следующий день ему одному, когда ночью получил письмо от Пансы, звавшего его в Бононию. Поэтому утром 23 апреля он отправился к Бононии. Узнав по дороге о смерти Пансы, он возвратился обратно, сделал свои последние распоряжения и 24-го начал со своими легионами преследовать Антония. Таким образом, Антоний имел в запасе два дня [478] и был преследуем только одним полководцем. В этом общественное мнение, таким образом, было обмануто, но еще более тяжелым был другой обман, приготовленный самим Антонием своим римским врагам. Антоний на деле доказал им, что он не был разбит и готов погибнуть, подобно Катилине, несмотря на то что был оставлен всеми и имел с собой только ослабленные отряды. Горечь поражения и угрожающая опасность внезапно пробудили в этом человеке, бывшем столь нерешительным в последние месяцы, силу воли, и в его воображении тотчас возник поистине цезарианский проект. Чтобы достигнуть Нарбоны, он выбрал дорогу через Лигурию и решил немедленно перейти те крутые, дикие и пустынные Апеннинские горы между Дертоной и Вадой, куда хотел оттеснить его, подобно раненому оленю, Децим Брут. Двинуть армию в пустынные горы, где можно было умереть с голоду, армию, которая если и не понесла поражения, как говорили в Риме, то, во всяком случае, очень пострадала в последних схватках, было отважным предприятием. Но человек, сражавшийся вместе с Цезарем против Верцингеторига, не поколебался выбрать эту дорогу, которая, если и была более трудной, чем дорога через малый Сан-Бернар, зато была короче ее и делала более легким и быстрым его соединение с Вентидием, которому он приказал перейти Апеннины. Двигаясь в Лигурию, он шел как раз навстречу Вентидию; он мог встретиться с ним в Ваде и укорачивал дорогу, которую его генерал должен был сделать один, т. е. самую опасную, где и солдаты, и их вождь, чувствуя себя далеко друг от друга, легче всего могли потерять мужество.
474
Cicero, F., XI, 13, 1. Все, что рассказывает по поводу этого свидания Ап пиан (В. С., III, 73), является выдумкой или по крайней мере преувеличением, идущим от человека, расположенного к Августу. Можно отдать себе в этом отчет, читая письмо Цицерона (F., XI, 13), которое очень ясно доказывает ложь этого рассказа.
475
Cicero, F., XI, 10, 4.
476
Децим Брут ясно говорит это (Cicero, F., XI, 10, 4): sed neque Caesari imperari potest, nec Caesar exercitui suo.
477
Cicero, F., XI, 13, 1.
478
Cicero, F., XI, 13, 2.
Поход Антония
С четырьмя легионами и бывшей еще в
хорошем состоянии конницей, с отрядами солдат, которых Антоний набрал, но которые не были еще ни сформированы в легионы, ни вооружены, он прошел 22 и 23 апреля 30 миль, отделявших Мутину от Пармы. Вечером 23-го он, подобно вихрю, обрушился на Парму и отдал город солдатам, опустошившим его. [479] 24 и 25 апреля он прошел 40 миль от Пармы до Плацентии (совр. Piacenza); 26-го он двинулся по Мульвиевой дороге к Дертоне (совр. Tortona), отстоящей приблизительно на 100 километров, куда прибыл, вероятно, 28-го, дал там однодневный отдых своим солдатам и предпринял 30 апреля восхождение на горы, отделявшие его от Vada Sabatia (совр. Vado). Децим, напротив, слишком рассчитывал на силы своей армии, которая частично состояла из новобранцев, была истощена осадой и не имела ни мулов, ни лошадей, [480] потому что их съели во время осады. [481] Поэтому в первые дни его движение было медленным. В это время Октавиан отправился со своей армией в Бононию, чтобы подготовить торжественное перенесение останков Гирция и Пансы.479
Cicero, FM XI, I3a. Ср.: Cicero, F., X, 33, 4: Parmam direptam. Враги Антония должны были преувеличивать событие, чтобы представить Антония разбойником и возмутителем рабов. У Антония не было времени на разграбление городов или опустошение эргастулов.
480
Ibid., 13, 2.
481
Арр., В. С., III, 49.
Дальнейшие несогласия между консерваторами в Риме
Все это стало известно в Риме в первых числах мая, в тот момент, когда мнимая уверенность в поражении Антония повергла всех в новое замешательство. Мутинская победа — любопытное противоречие, показывающее, до чего дошло политическое разложение высших римских классов, — как раз повредила авторитету человека, которому принадлежала в этой победе главная заслуга, Цицерон понимал, что необходимо было, не теряя ни минуты, воспользоваться полным беспорядком, в котором находилась цезарианская партия, чтобы нанести ей смертельный удар, начав с уничтожения Антония. Он был полон нетерпения и досаждал сенату и сенаторам, желая помешать им уснуть в блаженной иллюзии о победе, которая была непрочна. После смерти консулов управление республикой было поручено неведомому пропретору Авлу Корнуту, другими словами — во главе республики не было никого. Во время осады Мутины опасность придала некоторую силу утомленному собранию, но теперь большинство сенаторов, согласившихся на войну скрепя сердце и желавших пребывать в обмане, что нет более поводов к беспокойству, усилиям и борьбе, не оказывало более прежнего внимания оратору филиппик и рассматривало его речи как безумную болтовню исступленного старика. Кроме того, оживали споры из-за выгод, глухое личное соперничество, мелкие личные споры. Нельзя было более принять никаких серьезных мер, потому что собрание умело всегда затягивать обсуждение и откладывать его в долгий ящик: оно одобряло только медленные средства. Цицерон не чувствовал более своей власти над сенатом, как было в прошлом месяце, и замечал, что смерть Пансы была для него самого несчастьем, ибо, несмотря на свои уловки, знаменитый консул был, по крайней мере, энергичным и благоразумным человеком. [482]
482
Cicero, F-, XI, 14, I; ad Brut., I, 10, I.
Растущие затруднения
Как только в Риме узнали, что Децим один преследует Антония, появились новые трудности. Старый раздор между сторонниками Октавиана и его врагами, утихнувший во время войны, возник вновь. Многие члены сената негодовали на Октавиана, остававшегося в бездеятельности в Бононии; [483] родственники заговорщиков, беспокойные враги и завистники молодого человека, которых было так много, воспользовались этим недовольством, чтобы навредить ему. Два сенатора, Луций Эмилий Павел, брат Лепида, и Ливий Друз, предложили назначить Децима командующим легионами ветеранов, набранными Октавианом. [484] Это была политика борьбы, которая, будучи проведена с энергией и умом, могла бы отнять у Октавиана любую возможность навредить. Напротив, другие, среди которых был Цицерон, понимали, что победа не была окончательной; они советовали быть благоразумными и продолжать льстить Октавиану и пользоваться им для защиты Италии. [485] Кассий, самый умный из заговорщиков, кажется, готов был в этот момент вступить в переговоры, чтобы заключить с Октавианом соглашение. [486] Эта политика, хоть и противоречащая первой, также могла привести к благоприятному результату, если бы имелось мужество следовать ей до конца. При всеобщей апатии сенат не мог решиться ни на ту, ни на другую политику и принял среднее решение, несшее опасности обоих предложений и не имевшее никакой выгоды. Предложение Эмилия и Ливия было найдено слишком смелым, и сенат не одобрил его, боясь, что солдаты не пожелают ему повиноваться. [487] Но он не решился вступить и в переговоры с Октавианом, чтобы сделать из него союзника, а предоставил его самому себе, оставив его без приказа во главе легионов.
483
Историки древности, слишком привязанные к традициям, благоприятным Августу, не поняли, что отказ Октавиана участвовать в преследовании Антония был первой причиной раздора между сенатом и Октавианом.
484
См. письмо Цицерона (F., XI, 19, 1), написанное 21 мая. Следовательно, предложения были сделаны в первой половике мая, а не тотчас после известия о победе при Мутике. Это указывает, что предложение не было беспричинной провокацией, как хотел бы Дион (XLVI, 40), а что око было сделано, когда в первых числах мая узнали, что Октавиак не бросился преследовать Антония.
485
Cicero, F., XI, 14, 1: mirabiliter, mi Brute, laetor, mea consilia measque sententias probari de decemvir is, de omando aduiescente. Письмо было написано в конце мая в ответ на письмо Брута, присланное в начале мая. Это доказывает, что: 1) предложение о decemviri было сделано Цицероном; 2) в начале мая Цицерон думал, что нужно omare adulescentem и что были противники этого (так как он радуется, что Децим Брут согласен с ним).
486
Это, по-видимому, следует из Диона (XL VII, 28), по которому Кассий ?? ?? ??????? ???? ??? ?????????? ?????????.
487
Рассказ Диона (XLVI, 40) подтверждается Цицероном (F., XI, 19, I; XI, 14, 2).
Положение Октавиана
Сенат, однако, заблуждался, думая, что с помощью этой политики избавляется от всех забот, которые мог бы доставить ему Октавиан со своей армией. Через несколько дней в Риме были получены письма от Октавиана к сенату с просьбой дать его солдатам обещанные награды, [488] т. е. не только по 2000 сестерциев, которые сенат 4 января решил дать восставшим легионам, но и по 20 000 сестерциев, обещанных Октавианом в случае победы каждому солдату не только двух оставшихся, но и всех пяти легионов. [489] Бездеятельный вождь бесполезной армии, загнанный в маленький галльский город, не смея возмутиться против сената, который, со своей стороны, не смел давать ему приказаний,
488
Аппиан (В. С., III, 86 и 88) говорит о двух посольствах солдат Октавиана в Рим, первое из которых было в это время. Трудно поверить, чтобы дважды прибегли к такому революционному средству, и притом первый раз тогда, когда положение не было еще отчаянным. Но поскольку невероятно, чтобы сенат, столь бездеятельный после освобождения Мутины, взял на себя инициативу отправить посольство к солдатам, то я предполагаю, что посольство было решено вследствие шагов, сделанных Октавианом.
489
Дион (XLVI, 40) и Аппиан (В. С., III, 86) говорят, по существу, одно и то же, дополняя друг друга. Дион говорит, что решили дать 10 000 сестерциев только части солдат, а другим — ничего; Аппиан же говорит, что послали двум возмутившимся легионам половину обещанного донатива. Нужно, следовательно, допустить, что имело место разногласие по поводу толкования сенатского постановления 3 января, что сенат буквально применил свое постановление относительно числа имевших право на дар, но что относительно суммы были переговоры, в результате которых решили дать каждому только половину обещанной суммы.
Октавиан находился тогда в Бононии в большом затруднении и не знал, что делать со своей армией. Он приготовил четыре легиона Пансы для отсылки их к Дециму [490] и в то же время позволил Вентидию свободно перейти через Апеннины. Он хотел своей попыткой обращения к сенату показать солдатам, что заботится об их участи. Поэтому так трудно было сенату дать как утвердительный, так и отрицательный ответ. Возобновились сколь долгие, столь же и бесполезные переговоры. Наконец, те, кто не хотел ничего предоставить солдатам, и те, кто, Напротив, хотел показаться великодушным, еще раз остановились на среднем и противоречивом решении: награду получат только два восставших легиона, как определил сенат, и притом не по двадцать, а только по десять тысяч сестерциев. Решили также сообщить этот ответ легионам непосредственно через послов, чтобы показать им, что они зависят в действительности от сената, а не от Октавиана; [491] наконец, по предложению Цицерона, не желавшего раздражать солдат, назначили комиссию из десяти членов, в том числе и его самого, для немедленной уплаты донатива и нахождения земель для раздачи четырем легионам. Два из них были, конечно, восставшие легионы; два других, которых мы не знаем, могли быть легионами ветеранов Децима Брута. [492] Может быть, в доказательство своей заботы о ветеранах сенат в этом же заседании поручил Лепиду и Планку основать в месте слияния Роны и Соны ту колонию, которая позже стала называться Лионом. Короче говоря, сенат ответил солдатам двусмысленными решениями, которые должны были внушить подозрение полководцу, и пустыми обещаниями, которые он не был в состоянии сдержать, потому что земель в Италии, подлежащих распределению, было немного, если только не хотели покупать их по очень высокой цене, а государственное казначейство было пусто, подати богатых восточных провинций секвестровались по дороге Брутом, Кассием и Долабеллой. Цицерон с ужасом думал, что для того, чтобы сдержать данные солдатам обещания, нужно будет наложить на Италию подать (tributum), или принудительный военный налог, и что придется принуждать людей к его уплате в тот момент, когда золото и серебро стали в Италии редкостью, а кредит стал очень труден; многие люди даже в зажиточном классе были вынуждены продавать за бесценок свои дома, фермы, поля, произведения искусства и долговые претензии, чтобы добыть наличные деньги.
490
Cicero, F., XI, 20, 4.
491
Dio, XLVI, 40; Арр., В. С., III, 86.
492
Децим Брут в письме (F., XI, 20), написанном 25 мая из Епоредии (совр. Ivrea), говорит одновременно о децемвирах, распределениях земель и уплате денежных сумм, так же как и о жалобах солдат по этому поводу. Это, по-видимому, указывает, что все решения были приняты одновременно в первых числах мая; поэтому-то я и связываю их с действиями Октавиака. Аппиак (В. С., III, 86) говорит, впрочем, что децемвиры должны были заняться уплатой денежных сумм.
Успехи Антония
В то время как в Риме сенат принимал эти решения, неутомимый Антоний 30 апреля перешел через горы Лигурии. В течение шести дней он шел по дороге от Aquae Statiellae (совр. Acqui) к Ваде (совр. Vado) по диким и пустынным горам, волнуясь о том, не остановился ли Вентидий, не разбит ли он, не изменил ли ему по пути. Его участь отчасти зависела от Вентидия и успеха его миссии. [493] 5 мая Антоний прибыл наконец в Vada Sabatia, но не нашел там Вентидия, который и не мог еще появиться там, так как ему нужно было пройти больше пятидесяти миль; вероятно, он уже получил известие об Антонии, заставившее его отправить вперед Луция с кавалерией [494] и несколькими когортами, а самому дожидаться в Ваде, чтобы воспрепятствовать армии Децима стать между ними, если она придет в Ваду прежде Вентидия. Теперь важным вопросом было: придет ли Вентидий раньше Децима? Последний реорганизовал насколько мог во время похода свою армию и ускорил марш. 5 мая, незадолго до прибытия Антония в Ваду, Децим был в Дертоне, где получил ложное известие, распространившееся случайно или с намерением, о соединении Вентидия с Антонием в Ваде. [495] Децим на мгновение поверил ему; он написал отчаянное письмо Цицерону, прося его немедленно прислать денег, потому что находился в очень затруднительном положении. [496]
493
Plut., Ant., 17.
494
Cicero, F., X, 34, 1; F., X, 15, 3: L. Anionium praemissum cum equilibus.
495
Ibid., XI, 10, 3.
496
Ibid., 10, 5.