От всего сердца

– Не беспокойтесь, - сказала я ему.
– Я сейчас вернусь.

Я отошла к стене, создала вокруг себя прозрачный звуконепроницаемый барьер и установила экран на кухню.

– Орро?

Он появился на экране - надвигающаяся темная масса игл. Должно быть, там было неспокойно.

– Что происходит с едой Святого Экклезиарха?

Его шипы задрожали.

– Мне были даны особые диетические требования из-за ограничений по состоянию здоровья.
– Его голос точно сказал мне, что он об этом думает.

– Его время подходит к концу, и мягкая пища ничего не изменит. У него осталось всего несколько приемов пищи. Я беру на себя всю ответственность.

Орро хлопнул своими когтистыми руками.

– Тогда я буду поражать!

– Дерзай.

Я опустила барьер. Пять минут спустя тарелка Святого Экклезиарха провалилась сквозь стол, и появилась новая тарелка, на которой была рыба, очищенная от чешуи, нарезанная на куски, собранная так, чтобы куски напоминали чешую, и вымоченная в густом темном бульоне. Легкий ветерок донес аромат специй. Пожилой мужчина откусил один кусочек и улыбнулся мне.

Кризис предотвращен.

Я снова прошлась по залу. Дом Меер был примерно в середине трапезы. «Команда Улыбок» покончила с основным блюдом и перешла к своему обычному чаю и десерту, что означало, что они останутся на месте еще на полчаса. Половина наблюдателей уже ушла. За столом остались только Дагоркун, Куки, Карат и Томато. Томато был родом из республики, соседствующей с Доминионом. Он был покрыт зеленым мехом и немного походил на медведя. Его программное обеспечение для перевода сообщило ему, что его имя фонетически соответствует помидору, и по прибытии он заверил меня, что он не фрукт, не овощ или ягода.

Я проверила Калдению. Она была в одной из комнат терминала, получая доступ к базе данных новостей «Гертруды Хант». С ней был Гастон. Его миссия на сегодня состояла в том, чтобы стать ее хвостиком. Мне не нужны были сюрпризы.

Карат заметила, что я смотрю, и помахала мне рукой. Я подошла к их столику.

– Твоя сестра сказала, что ты предоставишь мне всю необходимую информацию.

Спасибо, Мод.

– Что я могу прояснить тебе?

Она посмотрела в сторону полупрозрачной перегородки, скрывавшей Косандиона и его компанию.

– Этот мужчина не кажется мне неразумным. Он знает, на ком собирается жениться. Зачем тогда нужен весь этот фарс?

Остальные трое наблюдателей уставились на меня с напряженным вниманием.

Объяснить происходящее потребует немного времени. Я оглядела обеденный зал. Вроде бы все спокойно. Я вызвала из-под пола стул и села.

– Для рейтингов.

Карат моргнула.

– Для рейтингов? Он их ранжирует?

– Не он. Весь Доминион. Все, что происходит, записывается и транслируется по всей их территории. Граждане наблюдают за происходящим и голосуют в знак одобрения или неодобрения.

– Они голосуют за симпатичную пару?
– Карат подняла брови.
– Зачем? Это не должно быть соревнованием в популярности. Он их Суверен. Это его выбор.

Попытка понять, как объяснить концепцию, чуждую большинству видов, оказалась на удивление трудной.

– Ты знакома с коллективным разумом блубаг?
– спросила я.

Карат поморщилась.

– Они причиняют огромную боль.

– Это.
– Томато взял несколько вишен со своей тарелки своими пугающе длинными когтями.

– Это, они - не имеет значения.
– Карат пожала плечами.

– Нет, - сказал Дагоркун, - в этом суть.

– Доминион - это не коллективный разум, - сказала Карат.
– Если бы это было так, не было бы необходимости в трансляции.

– Ты права, - сказала я.
– Они не являются коллективным разумом, но они связаны. Это не телепатическая связь через интеллект. Это скорее коллективное сопереживание.

– Не улавливаю, - сказала Карат.

В этом я бы положилась на Шона.

– Ты сражалась на Нексусе?
– спросила я.

Она кивнула.

– Должно быть, в битве были времена, когда ваши силы сплачивались. Когда казалось, что все потеряно, но ты видела, как один-единственный рыцарь принимал вызов. Происходил акт храбрости, самопожертвования, демонстрация мужества, и внезапно настроение менялось, и те, кто раньше был подавлен, воодушевлялись. А потом вы бросались в атаку одной волной и чувствовали...

– Неудержимость, - закончила Карат.

– Возрождение, - добавил Дагоркун.
– У нас есть для этого слово. Каусур. Коллективное мужество.

– Для граждан Доминиона это чувство распространяется за пределы поля боя. Это слабая связь, но она всегда активна. Несмотря на то, что в Доминионе проживают разные виды, каким-то образом все они чувствуют меру этого коллективного сопереживания. Через несколько лет его развивают и те, кто эмигрирует в Доминион. Существует даже праздник, отмечающий способность человека чувствовать коллективное настроение.

– Это ужасно.
– Карат осушила свой бокал.
– Я не хочу быть вовлеченной в чьи-либо чувства, кроме своих собственных. Мне не нравятся люди. Я не хочу любить то, что нравится им. Я делаю исключения для семьи, но бывают моменты, когда я едва могу терпеть даже их.

– Согласен, - сказал Дагоркун.
– Когда я отдаю приказ, я не хочу знать, нравится ли он или согласны ли со мной. Мне просто нужно, чтобы он был выполнен.

Карат закивала головой.

– Как их армия не распадается под тяжестью всех этих чувств? Как они вообще сражаются?

– Очень хорошо, - сказал Томато.
– Они дисциплинированная, сплоченная машина. Их моральный дух невозможно сломить.

– Когда они решают прибегнуть к насилию, это происходит потому, что подавляющее большинство из них считает это оправданным. Они едины в своей праведности, - сказала я.

– Но они остаются индивидуумами, - сказал Дагоркун.
– Будет несогласие.

– Такое есть, и если инакомыслие станет слишком большим, те, кого оно объединяет, откажутся от дела, - сказала я.
– Гражданские войны Доминиона - самые кровопролитные в галактике. Это не вопрос политики или интересов. Все они подпитываются эмоциями. Косандион - монарх, исполнительная власть государства. Их политика и законы принимаются им, но они диктуются законодательной, судебной и религиозной ветвями власти.