От всего сердца

– Оно едва ли адекватное.

Мы продолжали идти. Если бы мне пришлось совершить эту прогулку дольше, чтобы завершить этот разговор, я бы «сделала то, что делала». Мы продолжим идти, пока обе не скажем то, что должны были сказать.

– Ты должна была сказать мне, - произнесла Калдения.

– Я пыталась.

– Ты должна была сильнее пытаться.

Иногда лучшая защита - это вообще отсутствие защиты.

– Вы абсолютно правы, Ваша Милость. Это моя вина. Я приношу Вам свои извинения.

Калдения взглянула на меня. Если бы взгляды могли резать, у меня была бы большая рана прямо между глаз.

– Твоя неискренняя демонстрация кротости не успокоит меня.

– Конечно, нет.

Калдения остановилась.

– Вы устали, Ваша Милость? Не хотите ли присесть в кресло, чтобы немного отдохнуть?

– Какая наглость!

Я просто ждала.

– Я понятия не имела, что в тебе это есть.

– Нет, нету. Не всегда, но у меня был очень хороший учитель.

Калдения впилась в меня взглядом.

– Да, есть. И не забывай об этом.

Мы продолжили прогулку. Она прекрасно знала, что для того, чтобы рассказать ей о Суверене, мне пришлось бы пересечь личные границы, которые она установила. Она простила бы меня за то, что я уважаю ее желания, но она никогда бы не простила меня за то, что я попрала ее свободу.

Какая-то часть ее, должно быть, знала. Описание выбора пары должно было показаться знакомым, поэтому она, скорее всего, заподозрила это и предприняла сознательные или подсознательные усилия, чтобы избежать этого. Она никогда бы в этом не признается, но Калдения была одновременно проницательной и склонной к самоанализу. Ее ум был таким же острым, как и ее зубы.

– Ты хоть представляешь, сколько неприятностей принесет все это?

– Да.

– Я очень в этом сомневаюсь. Ты прыгнула в водоворот, и тебе грозит опасность утонуть.

– Если я действительно начну тонуть, не могли бы вы бросить мне веревку, чтобы я могла вытащить себя, Ваша Милость?

Она выгнула брови.

– Неужели у нас такие отношения?

– Это зависит от вас, Ваша Милость.

Я остановилась. Дальняя дверь в конце коридора устремилась к нам и остановилась в двух футах от меня.

– Если Суверену будет причинен какой-либо вред, Ассамблея заберет у меня гостиницу. Если что-нибудь случится с одним из постояльцев в мое дежурство, мне придется отдать гостиницу, поскольку я ее не заслуживаю.

– Ты угрожаешь мне потерей моего безопасного убежища?
– Глаза Калдении вспыхнули.

– Нет. Вы гостья, Ваша Милость. Моя самая первая. Ваше благополучие и безопасность - мой главный приоритет. Я просто сообщаю вам факты. Я надеюсь, что, когда ситуация станет ужасной, вы дадите мне свое руководство, как делали это в прошлом. Вы все еще хотите видеть леди Вексин?

Она вздернула подбородок.

– Да.

Я постучала в дверь.

– Ее Милость Калдения ка рет Магрен хочет видеть леди Вексин Дион-Диан.

Дверь распахнулась, и мужчина-служитель в вуали с подведенными темным карандашом глазами, широкими плечами и загорелыми мускулистыми руками с поклоном пригласил нас войти. Мы последовали за ним внутрь.

Дверь вела во внутренний двор, вымощенный светло-коричневым камнем. Вокруг него вился ручей, впадая в широкий пруд. Красивые деревья с Фортуны склонились над голубым прудом, как стройные женщины, роняя в воду свои длинные ветви с лимонно-желтыми листьями. Богато украшенный деревянный павильон, примостившийся на берегу, утопал в пышных деревьях и декоративных кустарниках, усыпанных кроваво-красными цветами размером с большой пион. В павильоне леди Вексин полулежала в шезлонге, потягивая чай из чашки в форме цветка.

Она променяла свое великолепное золотое дерево на маленькую корону из сверкающих зеленых драгоценных камней, которая, вероятно, стоила миллионы, но казалась скромной по сравнению с ним. Шоколадно-коричневая прозрачная юбка скрывала ее ноги, закрепленная широким поясом светло-коричневого цвета, расшитым золотом. Пояс обвивался вокруг ее бедер, застегнутый на месте искусной золотой брошью, демонстрирующей зеленый драгоценный камень размером с грецкий орех. Бледно-розово-золотой топ обтягивал ее пышную грудь, оставляя обнаженным мягкий живот. Еще один широкий полупрозрачный пояс, на этот раз зеленого цвета, завершал наряд, стратегически ниспадая на плечи и талию. Она была босиком, и дюжина тонких браслетов украшала ее запястья и лодыжки.

Она увидела Калдению и поднялась одним плавным движением, склонив голову. Ее темные глаза сверкнули.

– Летере Оливионе! Вы оказываете мне честь.

– Приветствую, - сказала Калдения, ее лицо излучало угрозу. Ее Милость - воплощение радости.

Леди Вексин опустилась на кушетку. Все, что она делала, было прекрасно. Она была похожа на одаренного художника, который рисовал своим телом, а не кистью.

Появились слуги, поставили чай и закуски на боковой столик и бесшумно удалились, как ярко раскрашенные призраки.

Калдения внимательно посмотрела на леди Вексин, которая потягивала чай и хлопала ресницами.

– Ты похожа на свою мать. Она рассказывала обо мне?

– Да, Летере Оливионе. Довольно часто.
– Леди Вексин кивнула, выражение ее лица стало серьезным и лишенным какой-либо хитрости.

– Тогда это будет быстрее и проще. Если ты помешаешь моим планам, я убью каждое существо в твоем маленьком Храме и взорву планету, на которой они находятся.

Тогда ладно.

– О, боже мой!
– Леди Вексин открыла глаза так широко, как только могла.

Калдения прищурилась. Леди Вексин смотрела на нее в ответ с воплощенной невинностью.

Прошло несколько мгновений.

– Дина, - сказала Калдения.
– Пожалуйста, оставь нас.

Я посмотрела на нее.

– Я не причиню ей вреда, - сказала Калдения.

Здорово. Теперь, если я откажусь, она воспримет это как оскорбление. Калдения никогда не нарушала данных мне обещаний, но всегда все могло произойти в первый раз.

– Вы хотите позволить Ее Милости остаться в ваших покоях?
– уточнила я.

– Да, - сказала леди Вексин.
– Это благословение - находиться в ее присутствии.

Благословение - это один из способов выразить это.

– Если у вас возникнут какие-либо трудности, назовите мое имя.

– Я так и сделаю, - пообещала она с серьезным выражением лица.

Почему у меня возникло ощущение, что надо мной потешаются?

Они обе смотрели на меня. Обе гостьи попросили уединения для своей беседы. Я мало, что могла сделать.