Отбор против любви

– Почему ты вдруг со мной на «вы»?

– При твоей подруге это вышло само собой, - ответил мужчина, смущенно опуская глаза.

– Она и вчера была с нами, когда мы говорили, - усмехнулась Альба.

Бернард пожал плечами, улыбнулся и подумал, что их ждет самое странное свидание из всех возможных.

– У тебя есть пожелания? — спросил Бернард, когда слуги унесли чай. — Быть может ты хочешь чем-то заняться или что-то обсудить?

Магесса смущенно пожала плечами, не представляя, как себя вести.

– Что ж, раз нам никуда нельзя ходить, то у меня к тебе совершенно неприличное для нашего общества предложение.

Альбера испуганно посмотрела на мужчину, вжалась в спинку своего кресла, видя, как он странно усмехается. Спросить, что это было за предложение, она не смогла, только смотрела на мужчину, который, приблизившись, едва не коснулся губами ее уха, чтобы тихо прошептать:

– Давай я научу тебя складывать из бумаги птиц?

Его бархатистый шепот заставил Альберу вздрогнуть, а медленно доходящий до нее смысл слов заставил улыбаться.

– Хочу! — вскрикнула она, едва не хлопая в ладоши. — Неужели ты помнишь?

– Конечно помню, - улыбаясь, ответил сын мага, вспоминая их первую встречу.

Восемь лет назад он помогал сестре с вещами. В ее дорожных сумках было что-то настолько ценное, что она не хотела доверять их слугам. Отец пообещал их донести, но встретившись с Реораном, переложил эту обязанность на сына. Бернард спорить не стал, хотя предпочел бы даже не ездить в столицу. Ему не хотелось появляться в высшем обществе, где на него смотрят косо, а на территории академии ему и вовсе было неуютно. Магия здесь была повсюду. Будущие боевые маги в своей черной форме хвастались приемами прямо во дворе и весело смеялись, словно специально старались показать Бернарду то будущее, которого он теперь лишен навсегда.

– Надо показать тебя еще одному эксперту, - настаивал отец накануне этой поездки, чем только окончательно испортил сыну настроение.

Бернард не спорил, понимая, что это бессмысленно. Он приехал в столицу, не замечал взгляды магов, шагал по двору академии и даже занес сумки в комнату шумной сестры. Тогда он впервые и увидел Альберу. Та была смущена и растеряна. Шумная Лейвита успела утомить ее своей болтовней.

– Все, иди разбирай свои вещи, - сказал он строго, словно был старшим.

– А это мой младшенький братик Бернард, - с усмешкой сообщила Лейвита. — Он страшный зануда, потому что уродился не магом.

Она рассмеялась и действительно скрылась в комнате, пообещав еще вернуться.

– Идите скорее к себе, пока она не вернулась, - посоветовал Бернард, едва заметно улыбаясь.

Альбера подняла на него большие голубые глаза, закусила губу и кивнула.

– А еще не огорчайтесь, - попросил мужчина и, вынув из кармана маленькую бумажную птицу, протянул ее Альбере. — Возьмите, говорят, они спасают от невзгод.

Магесса обычно ничего не принимала из чужих рук, но тут пальцы сами сжали подарок.

– Красивые, жаль я не умею так, - прошептала она, разглядывая сложенные крылышки.

– Когда-нибудь научитесь, если захотите, - сказал тогда Бернард, радуясь появлению отца и возможности наконец покинуть это место.

Теперь же он улыбался, видя, как в голубых глазах Альберы вспыхнули радостные огоньки.

– А бумага подойдет любая? — спросила Альбера, вставая. — У меня, наверно, цветной не найдется.

– Чтобы учиться, подойдет любая, - уверенно сообщил Бернард. — Нужно только выбрать удачное место.

– Прямо здесь ведь тоже можно, правда?

Она встала, распахнула окна своей гостиной, наполняя ее светом, и улыбнулась солнцу. Думать о том, что у нее свидание, магессе совсем не хотелось. Зато она с большой радостью была готова провести время с другом.

– Итак, что надо делать? — спросила Альбера, разложив на столе бумагу.

– Садись рядом и повторяй за мной, - спокойно ответил Бернард.

Он успел сбросить свой камзол и закатать рукава рубашки, словно собирался хорошенько потрудиться, а потом, встряхнув тонкий лист, положил его перед собой.

– А вот это магическое «па» тоже надо повторить? — спросила Альбера, пытаясь так же встряхнуть листочек.

– Обязательно, - с притворной важностью заявил Бернард. — В нем и заключается вся суть работы.

– Судя по всему, я уже все испортила, - со смехом призналась Альбера.

– Мы все исправим. Бернард уже спешит на помощь! — заявив это, мужчина с улыбкой мальчишки стал медленно складывать первую птичку, проверяя каждое движение Альберы.

Он пояснял, как и куда надо отступить, порой мягко опускал свою руку поверх ее ладони, чтобы направить движение ее кисти.

Они сидели вместе на небольшой софе, и Альбера даже не замечала, как прижималась к мужчине всем телом, как его руки обнимали ее плечи, руководя ее движениями. Она просто радовалась, что может создать что-то новое. Она всегда радовалась таким моментам, а Бернард лишь смотрел на ее тонкую шею, словно подставленную под поцелуй, и старался ее не замечать, улыбаясь, когда она радостно вскрикивала, складывая очередную крылатую фигурку.

– Это так здорово! — сказала она. — Как ты вообще этому научился? Я едва ли запомнила, как вот это вот все…

Бернард пожал плечами и решил все же рассказать свою историю:

– Когда стало известно, что мой дар окончательно угас, я стал не самым лучшим сыном. Это все было очень обидно, а я в свои пять лет чувства мог выразить лишь глупыми шалостями. Мой отец, конечно, любит меня, но предпочитает говорить, что я просто приемный ребенок в семье. Мол, он усыновил мальчика с даром огня, и он угас…

Мужчина замолчал, понимая, что тонкие пальцы Альберы легли поверх его ладони. Она смотрела на него большими взволнованными глазами, полными сочувствия. Ни жалости, ни насмешки, а какого-то доброго сочувствия, словно она хотела попросить прощения за то, что все сложилось именно так.

– Альба, все хорошо, - сказал он, легонько ткнув пальцем в кончик ее носа. — Просто именно тогда мой наставник стал учить меня складывать птиц. Меня это сначало злило, и я хотел их сжечь, но так как пламя мне больше не подчинялось, я сделал их очень много.