Отбор ведьм для Господина Зла. Новые чувства под снегопадом

И мне бы придержать язык за зубами, но…

— Видишь, это было несложно.

— Изольда!

Рычит, но всё же не срывается и не застывает угрожающей тенью. А уходит затапливать печь. Я же отправляюсь на поиски свечей и замираю, заметив в окошке маленькую девочку с коробком спичек.

Глава 21. Девочка со спичками

Поняв, что я её заметила, девочка замирает в нерешительности. Она в сером платье и как будто бы даже без накидки. С непокрытой головой. Чего же я стою столбом?

— Изольда, ты нашла кофе? — интересуется Джек.

— Нет, кое-что другое. Точнее, кое-кого…

Открываю дверь, малышка вздрагивает, отступает на шаг, но не убегает. Она вся в снегу, светлые волосы больше похожи на сосульки, и даже слёзы на ресницах заледенели.

— Бедная, милая, скорее заходи сюда, погреешься… Меня зовут Изольда, а тебя?

Она делает нерешительный шажок вперёд, затем ещё один. А когда переступает порог, сама зима будто входит вместе с ней.

Что же, обеим гостьям я рада!

— Что случилось, милая? Садись в кресло, сейчас мы с дядей Джеком растопим печь, здесь будет тепло и светло…

Я запускаю руку в её волосы, но она проходит сквозь.

Страх сворачивается холодным клубком в груди.

Может, показалось?

Касаюсь её — и снова ничего не чувствую, кроме стылого ветерка.

— Изольда? — тролль выходит ко мне, девочка поднимает на него взгляд, но, отчего-то, совершенно не пугается.

— Она…

— Она мертва, — мрачнеет Джек.

Я отступаю на шаг, и девочка исчезает, словно затухающее пламя свечи.

— Или нет? — он выгибает бровь и проводит пальцами по подбородку.

— Что это значит? — впервые я чувствую себя так неуютно в собственном теле. Даже третье испытание далось мне легче. Оно прошло словно во сне. Как и многое в моей жизни, но… С «мёртвой девочкой» всё иначе.

— Может быть, она ведьма, — тянет Джек, — и тогда попросила помощи. У меня. Или тебя, — выплёвывает, — раз уж ты так быстро стала дружна с зимой.

— Сейчас не до этого! — обрываю его я, не беспокоясь о том, что, вообще-то, начинаю уж слишком зарываться перед уютным господином зла. — Нам, нужно спешить! Я чувствую!

Эти большие голубые глаза, измождённое детское личико, взгляд… нет, не полный мольбы. Она уже будто бы ничего не могла желать, только явилась под окна из последних сил. Сердце щемит, я не могу это так оставить. И пусть Джек стоит столбом, если ему так хочется…

Я срываюсь на улицу. Он, на удивление, спешит за мной.

— Вьюжка-вьюжка, скажи мне, где девочка?

И ветер, словно повторяя трюк, что провернул на мосту, толкает меня в спину. Тролль не отстаёт, каким-то образом я слышу его ухмыльчивый, злой голос возле уха:

— Значит, теперь вот так просто с зимой общаешься, с каких пор?!

И как же он не понимает, что если я что-то умею, это вовсе не значит, что хочу его затмить, что посягаю на что-то.

По крайней мере, не в этот раз.

Я бегу не глядя по сторонам, Джек бухтит рядом, но замолкает, когда замечает возле памятника с птичьим гнездом на голове, ту самую маленькую, бедную девочку.

Она сидит в простом, заштопанном в разных местах платье, подложив под себя ноги, с коробком спичек в руках, замёрзшая и недвижимая.

Неужели… не успели?

Я кидаюсь к ней, пытаюсь растормошить, и — о, небеса и нижние, и верхние и какие угодно! — она разлепляет будто замёрзшие веки.

— Всё хорошо, мы нашли тебя, — шепчу я, — мы нашли тебя.

— Отойди, — рыкает Джек.

Он поднимает девочку на руки, просит обнять себя за шею, и мы переносимся к лавочке «Платья и шубки от Сандры».

— Как хорошо, — улыбаюсь я и, не подумав, целую его в щёку.

Он на пару мгновений замирает, собирается что-то сказать, но вместо этого заносит девочку в дом и оставляет на кресле.

— Я… — шепчет она. — Видела вас.

— Это потому что у тебя есть магический дар, — он улыбается, садится на пол и их глаза оказываются на одном уровне.

— А у вас в волосах — огонь. Я как раз мечтала об огне. Я осмелилась открыть коробок спичек, но они так быстро затухали… — она хмурит светлые, едва заметные бровки.

А она ведь босая, что уже удивляться насчёт шапки и накидки, если даже этого нет…

— Видишь, как здорово всё получилось? — улыбаюсь ей. — Джек тебя спас.

Он начинает ухмыляться, довольный до нельзя, но это ненадолго, потому как девочка поправляет меня:

— И ты тоже.

Он поднимается и уходит, видимо, подкинуть дров, ведь оставляет после себя шлейф холода и мрака.

— Это Джек? Хозяин зимы, да? Я почему-то это знала. Когда гуляла по городу… Я не поняла, что осталось тело.

— Почему же не пошла домой?

— Я так и не смогла продать спички, папа сегодня был очень-очень злым. Я знала, что ночью люди не ходят, и я не смогу ничего продать. Но на улице лучше, чем вернуться к нему. Да и… дома тоже холодно.

Я знала, что не все дети живут так хорошо, как Стелла и Роуз, но чтобы настолько… Это не укладывается у меня в голове.

— Как тебя зовут? — подхожу к ней, и касаюсь волос, опасаясь, что вновь могу их не почувствовать, что у нас ничего не вышло.

— Ель, можно Ёлка. А ты? Я знала, что Джек — это Джек, хотя и представляла его совсем другим. Холодным. С длинной седой бородой… — она дрожит вместе со звонким голоском, и я накрываю её одной из меховых накидок. — Но не могла понять, кто ты.

— Как и ты — маленькая, ладно, большая ведьма.

Ёлка смеётся слабо.

— Правда? А я так не подумала…

У меня замирает сердце от мысли, что мы могли её не спасти. Судьба ли, что оказались здесь? Или просто совпадение? В любом случае, я так никогда не радовалась, как в это мгновение.

И господину зла не всё равно, я не сомневаюсь в этом.

Наконец, мне удаётся взять себя в руки, утереть слезу и отправиться на поиски свечей.

— А ты живёшь одна с папой?

— Почти, мама умерла, я уже плохо её помню. Но с ней было лучше. Папа часто злится. И его новая жена — тоже.