Отбор ведьм для Господина Зла. Новые чувства под снегопадом

— Джек что-то такое тоже мне говорил.

Тролль, разумеется, лёгок на помине! Поскрипывает дверь, раздаются шаги, предвещающие его приход.

— Уже проснулась? — доносится до меня его терпкий голос, и я поднимаюсь, чтобы взглянуть на то, что происходит в другой комнате.

А там картинка с новогодней открытки: девочка трёт глазки, проснувшись, а господин зла протягивает ей коробку с ещё горячей, золотистой индейкой. Запах волшебный! И ещё волшебнее — для бедной Ели. Она складывает руки на груди и всхлипывает:

— Правда? Мне?

— Бери уже, — бурчит тролль. — Там ещё это… пирога кусок.

У меня и у самой текут слюнки, но следует уточнить:

— Ёлка, только не ешь всё сразу и быстро, а то плохо будет!

— Тихо, — отмахивается тролль. — Чего ты жадничаешь?

— Спасибо, — она плачет, не замечая наших споров.

И Джек, будто засмущавшись детских слёз, спешит отдать Сандре сумку с её заказом. А мне подаёт… руку.

Я выгибаю бровь.

— Идём? — ухмыляется он. — Поужинаем там. Без лишних ушей.

— Мог бы и повежливее, — отрывается ведьма от блюдца с кофейной гущей. Какая-то встревоженная… Или мне кажется? — Но ладно, вам скоро возвращаться в обитель льда, идите. Приятно было поболтать, дорогая!

Я только собираюсь спросить о предсказании, но Ёлка поднимает другой важный для меня вопрос:

— Мне тоже нужно уйти?

Глава 25. Ночной номер

У меня сердце будет не на месте, если в жизни девочки ничего не изменится к лучшему. И едва ли тут можно надеяться на новогоднее чудо. Джек прищёлкивает языком, будто бы в раздражении. Сандра выходит к нам и, вздохнув показательно, говорит:

— Присмотрю за ней. Мне это ничего не стоит. Я теперь гордая одинокая женщина.

Я перевожу взгляд на тролля, он коротко кивает.

— Ты не против, Ёлка?

— А вы меня не съедите? — шепчет она, быстро взглянув на Сандру и тут же сжавшись. Будто она страшнее Джека, в самом деле!

— Ты ведь тоже ведьма, и я помогу тебе развить твой маленький дар. Но! Конечно, не за даром! Будешь моей помощницей, будешь мне помогать.

— Но… — начинаю я.

— Что такое, Изольда? — выгибает бровь Сандра. Весьма и весьма выразительно.

И вправду, едва ли она хуже родного отца Ёлки. Пусть будет так.

— Удачи тебе, девочка со спичками. Нам пора идти.

— Спасибо, — улыбается она в этот раз, а не плачет. — Спасибо!

Мы выходим в зимнюю ночь, я смахиваю пальцем едва-едва выступившие слёзы. Так странно. Плакать умею — надо же. Умею плакать.

— Я теперь какая-то растроганная, — жалуюсь Джеку.

И он фыркает в ответ:

— Женщины!

Мне будто комом снега в лицо прилетает! Женщины! Точно! Я ведь совсем забыла про предсказание! Но Джек идёт вперёд — куда уже возвращаться?

Так и не узнав, что меня ждёт, я следую за ним, предвкушая уже более ближайшее будущее.

Правда, теряюсь в догадках, о чём господин зла желает поговорить со мной, ведь недавнее признание перевёл в шутку.

Мысли об этом не дают покоя точно так же, как и его обновлённый, очеловеченный вид. У меня не получается оторвать взгляд от его рыжих волос, от профиля, грубоватого, красивого, тонкой линии губ, большого рта. Конечно, обыкновенно это минус, но ему всё идёт.

Впрочем, это лишь иллюзия, и на неё должны вестись простые люди, а уж никак не ведьмы.

И тем более не ведьмы, которые собираются заполучить Ледяного дракона.

По многим причинам.

Редкие огни фонарей, моя прохладная рука в его горячей ладони, тёмное небо, усыпанное мириадами звёзд, морозный воздух, искристый снег. Мы идём недолго, но я наслаждаюсь каждым шагом, даже не думая о том, что нам нужно разговаривать сейчас. Я лелею каждый момент.

И потому не сразу замечаю, что мой господин зла изрядно… напряжён.

— Сандра что-то сказала тебе? — спрашивает он даже будто бы осторожно.

Хотя — если подумать — с чего бы этого? Мог бы прижать меня к стене и накричать, если что-то не нравится, как он, собственно, обычно это делает.

Впрочем, тролля правда что-то беспокоит, и я не спешу его задирать.

— Она мне вообще много всего говорила. Что конкретно тебя интересует?

Он дёргает плечом.

— Что розовый отлично сочетается с белым, кремовым и серым, что жёлтый уже совершенно не в моде, и ей срочно нужно продать кому-нибудь до начала праздников два оставшихся платья.

— О, это жестоко с твоей стороны, — тянет Джек, всё-таки усмехнувшись. — Мучить меня вашими женскими разговорами

— Сам спросил.

— И больше ничего? Она знает меня давно, и мне бы не хотелось…

— Вообще-то! — едва ли не вскрикиваю я, подпрыгнув на месте. — Я спрашивала её о том, что вас связывает. Мне всё-таки любопытно. И знаешь что?

— А?

— Она каким-то образом увела меня совсем в другую реку разговора, так что я даже не вспомнила об этом, пока ты не напомнил. Ловко! Видишь, как хорошо она умеет хранить секреты? Тебе нечего опасаться. Впрочем, если ты не против мне рассказать, я буду только рада. Но ты ведь только фыркнешь и скажешь, что это не моё дело, в лучшем случае.

Он действительно фыркает. Не так, как обычно, а натужно-картинно. И затем ворчит:

— Это не твоё дело, Изольда!

— Прекрасно, — улыбаюсь я. — Хорошо получилось.

— Ну, я действительно так считаю. Вообще-то.

— Я знаю.

— Ничего ты не знаешь, — рыкает тролль. — Ничего. Она была путешественницей и осталась как-то на время в том месте, где мы жили с сестрой. Ещё до вечной зимы. Тогда всё было иначе, и мне не нравится, что она помнит меня другим. С другой стороны, мне нравится иногда заходить к ней.

— Так же, как ты смотрел в окна моего дома? Не хватает уюта в королевстве льда?

— Не так же, — хмурится Джек, — но да.

— Это называется дружба. В ней есть место сожалениям о том, что другой человек знает тебя даже слишком хорошо. Но в этом и суть — из-за этого с ним иначе, чем с другими.

— Это было бы терпимо, если бы она не была ведьмой. Как известно, ведьмам нельзя доверять.

— Троллям тоже, — усмехаюсь я и, выдохнув, решаюсь уточнить, прекрасно зная, что ступаю на тонкий лёд. — У тебя была сестра?