Отбор ведьм для Господина Зла. Новые чувства под снегопадом

Он ещё раз целует меня в волосы и теснее прижимает к себе.

— Изольда, я бы мог вернуть лето. Для этого нужно выпустить силу. Но тогда сестра умрёт. Если совершить обряд и бережно перенести магию, все останутся живы, а моя ученица сможет отзывать холода весной. Я бы хотел. Но большой шанс, что новая ведьма просто займёт место моей сестры.

— Где она сейчас?

— В ледяном дворце дракона, во льдах… Её сила частично выплеснулась и заключила её в себе. Без ведьмы я не могу на это повлиять. Лишь обряд может помочь.

— И ты не хотел, чтобы я в этом участвовала, потому что…

— Если сила окажется сильнее тебя, ты останешься во льдах, а сестра будет свободна. Я не хочу так поступать с тобой.

— А с другими?

— Поэтому хочу найти сильнейшую. Да и… Я должен защищать сестру. Любой ценой. Меня сделали тем, кто я есть, ради этого.

Я сдерживаюсь, чтобы не сказать: «У тебя отобрали всё ради прихоти, Джек!».

— А зачем тебе дракон? — спрашиваю вместо этого.

— Он упал с неба, — усмехается господин зла. — Будучи огромным огненным драконом.

— Огненным?

— Ага, ничего не понимал, плевался огнём и влиял на энергию моих земель. Он мог всё разрушить. Сестра бы умерла. Я долго возился с ним, он стал мне единственным собеседником и врагом за долгое время.

— И в итоге Аркай стал Ледяным лордом?

— Я подчинил его себе, — ухмыляется Джек, будто хвалясь и меня передёргивает. — Изольда, я не знаю, что у вас с ним, но я не видел тебя рядом. Не видел. И о тебе он не говорил. Он ничего не помнил.

Джек кивает, а я вдруг вспоминаю обрывки сна.

Мне снилась богиня. Силь. Она говорила что-то и о потери памяти.

Осознание накрывает мгновенно.

В следующий миг я вспоминаю всё и, перегруженная этим, не улавливаю, когда Джек начинает горячо целовать меня в шею и водить ладонью по бедру.

Глава 46. Перед попыткой триста восемьдесят восемь

Как назло оказываюсь в каком-то лесу, да ещё и в снег!

У меня есть всего несколько минут, чтобы сделать всё необходимое.

Вдыхаю морозный воздух и улыбаюсь. Мне нравится атмосфера. Видимо, это небольшой уютный мирок, где сотнями лет ничего не меняется. Отдохну от сумасшедших технологий, к которым пришлось приспосабливаться в мире номер триста восемьдесят шесть.

Миры получают такие же номера, как и испытания богини Сильфиды.

У меня уже нет сил находить для неё какие-либо эпитеты и вообще… если честно, я очень устала.

Жаль только, что так поздно в этом себе признаюсь.

Кому и что мы хотим доказать?

— Ладно, — встряхиваю головой и замираю, услышав в отдалении собачий лай. Или мне показалось? — Не стоит тратить время на самобичевание, дорогуша. Ты найдёшь своего мужика, поцелуей его горячо и страстно, а потом вы вместе вернётесь домой. И, наконец, будете свободны.

Только вот отчего я не рада?

Дурная голова, не иначе.

Иду в ту сторону, где слышала лай собак и вскоре понимаю, что рядом с лесом расположена деревня. Ай, всё же удача не изменяет мне. А вот Кай может. Интересно, где он в этот раз?

— Ничего, милый, я буду рядом… — под ногами хрустит снег, я касаюсь его, леплю снежок, и со смешком подкидываю его вверх. — Совсем скоро.

Кай — могущественный, скажем так, маг. Но вот в чём дело — его сила слишком велика и инородна для большинства из миров, в которых мы бываем по долгу проклятья. Поэтому чаще всего она принимает форму ту, в которой ей удобнее выражаться. И чаще всего это дракон. Из-за него, мне кажется, все в цепи миров слагают легенды о здоровых крылатых тварях.

Кай сильный, но вовсе не гибкий. Из-за своих способностей он часто попадает в плен. Находятся те, кому крылатая магия кажется лакомым куском.

С этим ничего не поделаешь.

Но самое неприятное в этих вылазках — потеря памяти.

Только в каких состояниях и положениях я его не находила за всё это время!

Иногда смешно вспоминать, иногда противно.

Я думала, что самое сложное в проклятье Сильфиды, это сражаться с могущественными тварями в незнакомых мирах, но на самом деле это самое простое.

К горлу подкатывает ком.

Чёрт…

— Соберись, Герда! — рыкаю на саму себя. — Иди вперёд, делай, что должна, улыбайся. К тому же, детка, может быть у них есть кофе.

Я не сумасшедшая, честно.

Но говорить с собой привыкла. Это помогает очистить мысли, и говорит о том, что большую часть жизни я провожу в одиночестве.

А всё почему? Потому что нам с Каем не дают передышки. Я нахожу тот мир, где он оказывается. Долго ищу его, лишившись памяти, нахожу, вытаскиваю на нейтральную территорию, проходит несколько дней — и он снова исчезает, слово дымка.

Радостные эмоции, поцелуи, страстные порывы не дают остановиться хотя бы на минуту и выдохнуть.

Мне кажется я…

Впрочем, это последний раз.

— Всего один рывок, — утираю выступившую слезу, — и всё.

Ещё повезло, что я — хамелеон. Так называют тех, кто обладает редкой техникой копирования чужих умений, быстро всему обучается, интуитивно находит язык со всеми, прекрасно манипулирует, и может даже подстроить суть под мир, в которым находится.

Правила путешествий по чужим мирам гласят, что себя нужно урезать. Каждый раз по-разному. Всё индивидуально. Но память оставлять себе точно нельзя. У остальных она просто пропадает до определенного момента, я же могу сделать всё сама.

С силой жить не получится, буду слишком заметной, придётся отрезать её у себя вместе с воспоминаниями.

Но зачатки останутся, хамелеоньи корни, скажем так.

Это будет мне подсказкой к действию. А в остальном опираться придётся лишь на сердце. Всё будет в порядке, пока в нём ещё теплится любовь.

— Надеюсь, здесь живут добрые люди.

В любом случае Сильфида так или иначе меня подстраховывает. Ей ведь хочется доказать, что у любви есть границы. А не тупо избавиться от соперницы.