Отец Феона. Тайна псалтыри

– Как говорится, розга ум вострит и возбуждает память!

– Ну касатики, – добавил он, глядя на провинившихся, – Богу помолясь, начнём, пожалуй.

Некрас лупил Петьку и Сёмку изобретательно, со вкусом, после каждого удара читая вирши из школьного Азбуковника:

– Благослови, Боже, оные леса,

Иже розги родят на долгие времена…

Дружки мычали от боли, в кровь кусали судорожно сжатые кулаки, но к чести своей порку выдержали мужественно, без слёз и стенаний, не проронив ни слова. Получив по десятку ударов по тощим, вихлявым седалищам они, обиженно сопя и не глядя друг на друга, подтянув порты направились на свои места. Но сидеть у них получалось теперь исключительно боком и только после мучительного поиска удобного положения.

Решив вопрос с драчунами, отец Феона обратил наконец своё внимание на Настю всё ещё стоящую рядом с ним, и смущённо отводящую глаза от места расправы над бесшабашными, но незадачливыми своими «женихами».

– Ну, дочь моя, что же тебя смущает в писании досточтимого Иоанна Экзарха? – спросил он с интересом глядя на двенадцатилетнюю девочку.

Девочка бросила на учителя смелый взгляд и упрямо сжав губы проронила:

– Рассказывая об устройстве Земли и Мироздания, книга сия говорит, что Земной шар покоится в центре сферического небесного свода.

– С чем же ты не согласна? С тем что Земля – шар? – развёл руками Феона.

– Нет, – решительно замотала головой девочка, – С тем что Земля находится в центре мироздания.

– Вот тебе раз, – воскликнул учитель словесности, ёрзая на стуле – а что же там, по-твоему, находится?

– Солнце! – повернувшись к нему с наивной улыбкой ответила девочка.

От такого ответа глаза маленького монаха вылезли из орбит. От возмущения ему не хватило воздуха, и он глотал его раскрытым ртом как ящерица на весенней завалинке.

– Ты где набралась этих бредней? – прохрипел он наконец, вставая со стула. Во всех его движениях читалось явное желание скорейшим образом расправиться с дерзкой девчонкой, осмелившийся оспаривать раз и навсегда узаконенные церковью Истины.

– Погоди, отец Николай, – успокоил его Феона, жестом усадив обратно в кресло, – успеешь ещё анафему возложить, – любое утверждение предполагает доводы. Может они у неё есть?

Отец Феона холодно посмотрел на растерянную Настю и добавил, обращаясь к ней:

– Если сказанное тобой это только мнение, ты можешь оставить его при себе, так как оно никого не интересует, но, если это знания они должны быть безусловно доказаны. Начинай, дочь моя!

– Я не знаю, – ответила Настя, от волнения покрывшись красными пятнами.

– Я книгу читала. Там написано, что Солнце находится в центре Вселенной, а Земля и планеты вращаются вокруг. А ещё в книге написано, что есть такая зрительная труба, через которую можно смотреть на звёзды и видеть горы на Луне!

– И чья это книга? – спросил у неё Феона

– Какого-то Галилея.

– Жидовин, что ли? – встрепенулся отец Николай подозрительно прищурившись.

– Нет. Итальянец.

– Итальянец! Папист! – закричал отец Николай яростно крестясь на иконы, – Ересь! Околёсина еретическая! Сказанное противоречит Библии. Книгу эту требуется сжечь, а на отроковицу наложить строгую епитимью …

– Погоди честной отец, всё бы тебе жечь – раздражённо одёрнул помощника Феона, но прежде чем он успел продолжить свою мысль, Настя, насупив брови неожиданно выпалила прямо в лицо отцу Николаю:

– А ещё там написано, что Священное Писание относится только к спасению души и в научных вопросах большого веса не имеет.

В классе воцарилось гробовое молчание, слышно было как жужжат толстые осенние мухи под потолком и чешет за ухом блохастый щенок прижившийся в подклети у сторожа Некраса.

Отец Феона задумчиво прошёлся по комнате гулко стуча подкованными сапогами по тёсаным доскам пола. Остановившись напротив Насти, он положил ладони на её маленькие острые плечи и внимательно посмотрел в глаза.

– Ищущие Знания, – сказал он, – давно поняли, что окружающий мир не ограничивается лишь его видимой стороной - он куда более широк и значительно многообразнее, чем принято думать. Сдаётся мне, что светской науке и богословию незачем вступать в конфликт друг с другом ибо познание мира их общая цель, просто изучают они разные его стороны. Одни духовную, другие материальную. Истина одна, и она божественна во всех своих проявлениях.

Произнося эти мудрые слова, монах подвёл девочку к школьному старосте и закончил свою мысль простым силлогизмом, никак не вытекавшим из всего вышесказанного:

– То, что ты, дочь моя, в столь юном возрасте ищешь ответы на сложные вопросы мироздания – это хорошо, но то, что от пытливого любомудрия твоего портятся книги, это никуда не годится. Поэтому, справедливо будет ежели остаток дня ты проведёшь в заточении и покаянии.

Староста Димитрий молча открыл дверь класса и взяв Настю за руку увёл её в «карцер», роль которого за неимением ничего лучшего с успехом исполнял школьный "нужной чулан". Теперь после торжества правосудия и наказания всех провинившихся нормальное течение школьного дня должно было наладится, но видимо сегодня был для этого не подходящий день. Не успел Феона отойти от двери, как за ней послышался до боли знакомый слегка блеющий голос, читающий молитву:

– Молитвами святых отец наших, Господи Исусе Христе Сыне Божий, помилуй нас!

Отец Феона тяжело вздохнул. Окинул сокрушённым взглядом тихо сидящих учеников и уныло произнёс в ответ:

– Аминь. Заходи, брат Маврикий.

Глава четвёртая.

С тех пор как неугомонный старец Прокопий был отправлен в Богом забытую глухомань, на реку Пинегу, в крохотный Богородицкий монастырь, оказавшийся после смерти игумена Макария без архиерейского наместника, у молодого послушника остался в обители только один человек, имевший на него особое влияние. Нетрудно догадаться что человеком этим был отец Феона. А поскольку пытливый ум и природное любопытство то и дело вступали у Маврикия в противоречие с несуразностью и бестолковостью нрава, то мудрый советчик был ему просто необходим, чтобы оградить от превратностей жизни, которые он сам себе обеспечивал с превеликим усердием.

Отец Феона был для Маврикия не просто наставник. Он представлялся послушнику существом наделённым сверхъестественными способностями, ставившими его в один ряд с легендарными полубогами и эпическими героями. Он буквально не отходил от своего кумира ни на шаг, следуя за ним «хвостом» как привязанный. Это часто доставляло отцу Феоне немало хлопот, но ответственность за нелепого недоросля перевешивала все бытовые неудобства, тем более, что монастырский устав был довольно строг и Маврикий, как правило, не мог досаждать Феоне сверх того, что позволяли ему предписания.