Отечественная война 1812 года. Школьная хрестоматия
Шрифт:
Благодаря тому, что эти войска вышли из расположенной налево от дороги деревни, многие хижины освободились, и в одной из них вице-король устроил свою главную квартиру, в остальных же постарался разместить оставшихся в полках солдат.
В 3 часа дня прибыл Даву и занял на возвышенностях ту позицию, которую мы только что покинули. Наши солдаты мирно отдыхали, как вдруг, около четырех часов дня, на дороге к Дубену появился отряд из корпуса Витгенштейна, с несколькими пушками позади, внезапно стал надвигаться на тяжелую артиллерию Виктора, стоявшую на равнине под нами. Мы бросились к оружию, и, кинувшись навстречу неприятелю, после короткой и сильной
Во время этих споров наступила ночь.
Эта новая битва, а главное — далекое расстояние, в каком находилась от нас дивизия Партоно, сильно обеспокоили императора, который боялся за безопасность мостов. Он вернул на левый берег дивизию Жирара и поручил Виктору организовать, для охраны перехода, очередное дежурство и разослать по всем направлениям сторожевые пикета, во избежание всяких неожиданностей. Вице-король подошел уже близко и возвестил через своего штабного офицера, что 4-й корпус может перейти мост приблизительно около 8 часов вечера. Приказ этот не был объявлен во всех хижинах, так что многие по неведению, а другие по лени и беспечности остались.
Остаток королевской гвардии около 500 человек последовал тотчас же за принцем...
Некоторое время, приблизительно двадцать минут, мост оставался свободен. Потом подошли вместе первая и вторая дивизии и перешли мост повзводно, по 5 или по 6 человек в ряд. Спустя четверть часа мост опять был свободен, а затем уже пришла дивизия Пино. По собранным мною документам, состав нашей армии в наличности был тогда около 32 500 пехотинцев и 4 000 кавалерии.
Зембин, 28 ноября. Почва позади сожженной деревни, где мы стояли лагерем, была сплошным болотом до самой реки. Чтобы пройти, не увязнув и не провалившись, приходилось выискивать более замерзшие места. Такая была темь, такой ветер, снег, сырость и холод, что мы принуждены были все время двигаться и бегать, чтобы не замерзнуть...
В остальную часть ночи с 27-го на 28-е Даву со своей артиллерией и с артиллерией итальянской армии перешел на правый берег. На левом же берегу и в Борисове оставалась только дивизия Партоно и бригада кавалерии Далейтра. На высотах Студянки стояла дивизия Жирара и бригада легкой кавалерии под командой Фурнье — всего было 6 700 пехотинцев и 900 кавалерии, огромное количество отставших солдат и наконец повозки, которые не успели или не желали перейти реки.
Целью императора было главным образом привлечь внимание противников на низовья Березины и свободно соорудить мосты у Студянки, достигнув же этого, император нашел ненужным оставлять французский арьергард в Борисове и дал приказ всем соединиться с передовыми отрядами.
Установив, насколько было возможно, некоторый порядок в толпе отсталых солдат и тех лентяев, которых нельзя было никак принудить выступить в поход и перейти мосты, которые были свободны в течение части ночи, Партоно вчера в 2 часа дня уже собрался выступить, как вдруг явился офицер генерального штаба и, по своему ли побуждению или в силу данного приказания, объявил ему, что он должен ночевать в Борисове.
Несчастная ошибка! Это поставило вскоре в самое отчаянное положение французского генерала.
Слыша все время пушечные выстрелы со стороны дороги, по которой мы должны были отступать, и видя кучу возов и множество солдат, быстро бегущих, мы подумали, что Партоно захватили врасплох и отрезали от армии. Тем более что бегущие рассказывали, что там прошел слух, что все войска перешли мосты и их уже сожгли, а эта злополучная дивизия была предназначена Наполеоном заранее в жертву, чтобы дать своей армии возможность своевременно отступить. Через несколько минут мы узнали, что русские в огромном числе заставили Партоно сдаться.
Сегодня утром 28-го, на рассвете, сражение завязалось на обоих берегах. До сих пор переходы через мосты совершались в большом порядке, но когда услыхали пушечные выстрелы и получили известие, что дивизия Партоно попала в руки неприятеля, а Витгенштейн приближается, то женщины с поклажей, мужчины, фуры, пушки — все бросилось на узкие проходы мостов и сразу загромоздило их. Нельзя описать того смятения, шума и беспорядка, какой произошел там.
Тщетно старались офицеры и солдаты успокоить обезумевших людей н заставить выслушать их. Все усилия были напрасны, и это только еще более мешало и задерживало толпу. Сумятица и толкотня были невообразимые... Угрозы офицеров и уговоры ни к чему не привели.
В это же время на правом берегу неприятель напал на Нея и на Удино. Большинство французских и польских генералов были ранены. Все подвергались опасности одинаково с последним солдатом и часто видели, как офицеры хватались быстро за ружье и шли в ряды заменить павших товарищей. Потери были громадные с обеих сторон. Наполеон на опушке леса, окруженный своей гвардией, смотрел, как проходили мимо него один за другим две тысячи русских военнопленных.
На левом берегу Виктор в это время боролся за каждый шаг около Студянкн, поддерживаемый дивизиями Жирара и Денделя Несмотря на жестокую картечь, они принудили неприятельские батареи прекратить огонь...
Наступившая ночь не прекратила боя, и стрельба главным образом направилась на мосты, на обезумевшую толпу беглецов, где царили смерть и полное отчаяние...
Беда тем, кто ближе стоял к краю. Сильные толчки сталкивали их вниз, и несчастные падали стремглав, хватаясь руками за перекладины, за обледенелый берег, но толпа отталкивала их, и они летели прямо в реку, погружались, вновь выплывали и бледные, как привидения, исчезали навеки.
Экипажи, воза и фуры, стараясь освободиться друг о г лруга, опрокидывались на несчастных, находившихся вблизи. Вопли бегущих, стоны раненых, хромых, задавленных и умирающих; голоса солдат, крики затерявших свои полки, куча всякой одежды, всякого оружия, повсюду валяющиеся трупы, гул толпы, грохот возов: ярость, страдание, сумятица, содрогание смешиваются в одну ужасную, величественную картину.
Некоторые, видимо, решались отказаться от всего, бросали все свои воза, предоставляя себя воле Божией, шли, садились поодаль и глядели тупым взором на этот снег — будущую их могилу.
Только поздно ночью, когда уже пыл сражения утих, порядок на мостах начал понемногу восстановляться.
В 9 часов вечера войска Виктора, а за ними артиллерия начали переходить реку.
Генерал Эбле, заслуги которого всегда будут вызывать восхищение, с своими храбрыми понтонерами выполнил с изумительной стойкостью все повеления императора.
Цезарь Ложье