Отель «Прага»
Шрифт:
– Так ты нарочно их говоришь?
– Нет, что ты, нет. Просто иногда так получается. К тому же, я немного устала в дороге и мой iq несущественно понизился.
– Пойдем скорее, Инма. Кажется, я на самом деле сейчас потеряю сознание.
– Почему?
– Ну уж не от любви, конечно…
– А почему?
– Есть хочу.
***
В этот дневной час в ресторане отеля почти никого не было. Пара милых старушек чинно сидела за столом в середине зала в ожидании своего заказа, а за столом у окна расположилось бледнолицее и полнотелое семейство из трех человек, судя по виду – немцы. Эти уже поглощали свой обед, жизнерадостно о чем-то переговариваясь
Солнце сияло так ярко, что освещало весь зал даже через тонкие, но плотные светло-розовые шторы на огромных окнах.
Алехандро, сожалея о том, что тут Инме некому показать себя в новом платье, провел ее в дальний угол зала, к столу у окна.
– Что ты будешь есть? – спросил он, открывая тяжелую папку меню.
– Что угодно. Я умираю от голода. Последний раз я ела в Дрездене в шесть утра. А ты вообще целые сутки только пил, Алехандро! Ты алкоголик.
– Инма, хватит болтать. Что ты хочешь заказать?
– Суп-пюре, салат и что-нибудь из мяса. Выбери сам. Ты знаешь, что я люблю.
– Хорошо.
Алехандро просмотрел меню, сделал заказ подошедшему официанту.
В залитом солнечным светом зале работали кондиционеры, так что было достаточно прохладно. Инма слегка ежилась в своем коротком платье с открытыми плечами.
– Принести тебе из номера накидку? – спросил ее Алехандро.
– Нет, не надо.
– Но ты замерзла.
– Не хочу, чтобы ты уходил.
– Я вернусь через пять минут.
– Нет, пожалуйста.
– Что ты делаешь трагедию из такой ерунды?
– Я не делаю трагедию, я просто не хочу, чтобы ты уходил.
– Почему? Ты три дня спокойно гуляла по Дрездену с друзьями и даже не вспоминала обо мне, а теперь не можешь прожить без меня пяти минут?
– Я вспоминала о тебе. Я вспоминала. И сейчас я не хочу жить без тебя даже пяти минут, Алехандро. Я соскучилась. Не уходи.
– Инма, мы не вчера познакомились, романтический период давно закончился, мы живем вместе четыре года, так зачем ты строишь из себя Джульетту?
– Алехандро! Не говори так!
– Как?
– Так!
– Как – так?
– Ты сам знаешь.
– Ладно, давай закончим этот разговор. По-моему, мы оба от голода резко поглупели.
Инма помолчала немного, потом улыбнулась, протянула руку и погладила его по запястью.
– Так что случилось с Эрнесто? – спросила она.
– К счастью, ничего особенного. Он занят новой работой – нашел двух молодых художников и хочет выдвинуть их на арт-рынок.
– Ты не ревнуешь?
– Нет, с чего бы?
– Правильно. У тебя все равно нет и не будет конкурентов. Ты самый лучший.
– Спасибо.
– А у меня есть секрет.
– Расскажи.
– Нет, Алехандро, не сейчас.
– А когда?
– Позже. После обеда. Когда вернемся в номер.
– Что, твой секрет сексуального характера?
– Нет. Не знаю. Не думаю.
– Я больше не могу сегодня, Инма. Разве что вечером. Я устал.
– Это потому, что ты много пьешь в последнее время. Но я вовсе не собираюсь принуждать тебя к сексу. Утром ты был великолепен, мой принц, душа моя, мне вполне достаточно. Мой секрет в другом.
– Скажи сейчас.
– Нет, пожалуйста, не уговаривай меня.
– Зачем говорить про секрет, если не собираешься открывать его?
– Я собираюсь, но потом.
– Ладно, Инма…
Он обернулся, чтобы посмотреть, не идет ли официант, и в этот момент увидел Лину.
***
Промаявшись до середины дня, Лина поняла, что проголодалась, и решила спуститься в ресторан отеля.
Едва войдя и оглядев почти пустой зал, она заметила Алекса, который сидел в дальнем углу с
красивой девушкой в белом платье. Он тоже заметил Лину, улыбнулся и махнул рукой в знак приветствия. Его спутница благожелательно посмотрела на нее и тоже улыбнулась. Лина заставила себя улыбнуться и кивнуть им обоим, затем села за ближайший стол, у самого входа, и открыла меню.Девушке Алекса, насколько Лина могла разглядеть издалека, было не больше двадцати пяти, а скорее всего, даже меньше. Из-за их разницы в возрасте ее можно было бы принять за его дочь, если бы они были хоть немного похожи. Но сходства никакого не было. Алекс с его копной пепельных волос и яркими голубыми глазами не годился этой черноволосой и черноглазой красотке даже в дяди. Но то, что между ними были близкие отношения, прочитывалось с первого взгляда. Как она смотрела на него (а Лина могла видеть только ее лицо, Алекс сидел к ней спиной), как улыбалась ему, как гладила его по руке – это была азбука любви, ее простейшие слова, «мама мыла раму» и тому подобное.
Подошел официант, и Лина, на миг смешавшись, заказала то, что заказывала вчера, поскольку до сих пор не прочитала ни строчки меню, занятая своими мыслями и разглядыванием украдкой девушки Алекса, его cielo.
И только потом вспомнила, что вчерашний обед был для нее неудачным. По примеру коллеги, той самой, которая в пьяном угаре нахамила официанту, Лина выбрала те блюда чешской кухни, которые оказались слишком тяжелы для нее, и в итоге часа два потом маялась желудком, с легкой тошнотой вспоминая вкусный картофельный суп-пюре Kulajda в хлебной тарелке и карловарский рулет.
Есть ей уже не хотелось, а хотелось уйти, закрыться в номере и никуда больше сегодня не выходить, слушать джаз или что-нибудь совсем легкое, ни о чем не думая или, наоборот, погрузившись в свои воспоминания, самые что ни на есть недавние. И не будь она скована тысячей условностей, она так и поступила бы, наплевав на сделанный заказ. Но она продолжала сидеть и знала, что будет сидеть до тех пор, пока к ней снова не подойдет официант, пусть даже ей придется ждать его час или более.
Вот эту черту ее характера больше всего не выносил Виктор. Он учил ее быть решительней, не обращать внимания на других, а делать то, что удобнее ей самой в данный момент. Все было бесполезно. Для Виктора она была самой тупой, самой бездарной ученицей. Она никогда не могла осуществить ничего, даже самой малости, из того, что проповедовал ей он. «Ты как цветок, – говорил Виктор. – Он живет, никому не мешая, а если ему понадобится дождь, он не сможет его попросить и засохнет». Сравнение это раздражало Лину, и не только потому, что она вовсе не желала быть таким цветком, а еще и потому, что Виктору абсолютно не шло выражаться подобными категориями. Она понимала, что таким образом он старался донести суть своих выводов до нее, говоря на ее языке, но это ничего не меняло. Идиотский цветок, который не может попросить дождя, – что, кстати, естественно, ибо цветы вообще не разговаривают, – даже снился ей потом несколько раз.
Сейчас она снова вспомнила про тот цветок, подумала, что Виктор в очередной раз был прав насчет нее, тяжело вздохнула и стала смотреть в окно напротив. Конечно, ничего она там не видела и увидеть не могла – окно было занавешено шторой, но больше смотреть было некуда. Пока она разглядывала меню, ничего в нем не видя, она все косилась в сторону девушки Алекса, а теперь это было невозможно. Ей казалось, что девушка посматривает на нее, но для того, чтобы убедиться в этом, надо было посмотреть в ответ, а этого Лина не могла себе позволить. «Цветок», – с горечью подумала она. Виктор выразил свое мнение о ней коротко и неуклюже, но, как всегда, попал в цель.