Отходняк после ящика водки
Шрифт:
Долго ли, коротко, но Полковник начал использовать Надькину квартиру очень своеобразно – как сейф. Деньги, которые он получал на операциях с ворованной соляркой и бензином, он прятал у Надьки дома. Это было разумно – никто никогда не догадается, что у магазинной уборщицы хранятся дома десятки тысяч баксов. Ну и, понятное дело, Полковник стал с тех пор часто заходить к Надьке домой.
Жиденыша он не боялся, поскольку тот сразу произвел на него впечатление долбое…а, уткнувшегося в компьютер. Поэтому они бухали с Надькой и хачами, не обращая внимания на прыщавого пацана, как будто его нет. Надя всегда с готовностью подтягивала Вольдемару, когда он горланил песни, пила мало, все за гостями ухаживала и смотрела на
Однажды Полковник напился в стельку, долго играл на гармошко-гитаре, потом блеванул и уснул прямо за столом. Хачи после смеялись над спящим, поскольку сами были парни крепкие и пили мало. А может, будучи бусурманами, и вовсе не пили, а только делали вид, чтобы Полковника не обидеть. Есть, знаете, такая у них привычка – напоить русского человека, рассказав, что у них в горах такой обычай, а потом, когда он отрубится, долго над ним смеяться, приговаривая: вот русская свинья, нажрался. Говно, не человек. Пустой, мол, народишко… Сволочи, одним словом.
Короче, поржали они, поржали, потискали для виду Надюшку (трахать в этот раз не стали – сына постеснялись), да и ушли по домам. Надя поняла, что сегодня – ее день, ее ночь, ее звездный час. Полковник, судя по его расхристанности, точно домой не уйдет и останется ночевать. Значит, впереди ночь, о которой она давно мечтала.
Она подошла к сыну сзади, наклонилась и поцеловала его в голову. Он обернулся, снял наушники, посмотрел снизу вверх на мать, потом на уткнувшегося мордой в салат Полковника, потом опять на мать, незлобно усмехнулся, махнул на нее рукой, снова надел наушники и продолжил свои упражнения с компьютером.
Надька пошла в ванную и приняла душ. Вернувшись в одном халате, она расстелила постель и перетащила Полковника. Раздев его, она с тревогой увидела не очень убедительные полковничьи достоинства. Но любовь, как всегда, дорисовала недостающее, она с надеждой потушила свет и легла рядом.
Часа в два Полковник проснулся. Сначала он долго не понимал, где он. Потом сообразил и пошел на кухню попить водички. На кухне на раскладушке спал Жидок. Попив, Полковник достал из холодильника початую бутылку водки и пошел в комнату. Ему захотелось продолжения. Он маханул стакан и полез на Надьку. Та с удовольствием раскрылась ему навстречу. Полковник оказался удивительно ебкий, и она смачно кончила вместе с ним.
Надька была счастлива. Ее любимый лежал рядом, впереди была еще ночь, потом утро и так далее (читай выше). Полковник вдруг вскочил, зажег свет, схватил гармошку и запел. Потом он потребовал, чтобы она тоже выпила. Потом они открыли еще одну бутылку. Потом опять трахались, пили, пели… К четырем утра Надюшка сильно захмелела. Полковник был вообще в дрова. Ей захотелось сделать для него что-нибудь хорошее, и когда он заиграл «камаринского мужика», она пустилась в пляс.
Это было зрелище не для слабонервных: маленький, голый, пьяный, жилистый, лысый мужик, остервенело скалясь, рвал меха на гармонике, а здоровенная бухнувшая баба, тряся сиськами, как ведьма носилась по комнате. Заросли на ее лобке были как черная точка в центре белого круга ее тела, огромные ягодицы ходили туда и сюда, а по ляжкам стекала сперма.
В какой-то момент она обернулась к двери и увидела обалдевшего Жидка. Тот стоял с разинутым ртом: его тошнило от увиденной картины. Он закричал, чтобы они прекратили, что он вызовет милицию, что это невыносимо… Ему было обидно за мать, что она вот так вот, перед этим обмылком с гармошкой…
Надька хотела вытолкнуть его обратно на кухню, но он отпихнул ее руки. Надька и так еле держалась на ногах, а от толчка она поскользнулась, ее ноги заплелись, и она рухнула на пол. Полковник в пьяном угаре решил, что Жидок бьет мать, и, подскочив с диким криком, огрел Жидка гармошкой по голове. Жидок упал. Из головы у него полилась кровь. Полковник начал бить его ногами. Ничего не соображающая Надька вскочила и тоже начала бить сына. Она по пьяни решила, что тот полез драться к Полковнику,
и кинулась защищать любимого. Жидок сначала защищался, потом потерял сознание, а потом – умер от побоев.Озверевшие и пьяные, они еще долго били мертвого мальчика, а потом завалились спать. Надька сквозь пьяный угар подумала: «Какое счастье быть рядом с любимым», – и отрубилась. Так она убила свое будущее. И домик на море, и счастливую старость. Ради любви.
Люди, думающие о своем будущем и будущем своих близких, не вставайте на пути любви. Вас могут убить.
А.К.
Часть 7
БАРРАКУДА. И НЕМНОГО ПРО SEA BASS – ПОТОМУ ЧТО ОЧЕНЬ ВКУСНЫЙ
Барракуду называют еще морской щукой, но в отличие от щук речных барракуды обычно ходят стаей. В длину эта рыба вырастает до двух метров и может весить до пятидесяти кило. В бедных странах вроде Кубы и Доминиканской Республики барракуд едят, в странах побогаче считают рыбой несъедобной.
В цепи Карибских островов есть Британские Виргинские острова. Принадлежат они, как легко догадаться, Великобритании и являются одной из самых известных в мире офшорных зон. Небоскребов из стекла и бетона я там не обнаружил, но увидел чудесные, разбросанные по синему-синему морю зеленые острова с желтыми полосками пляжей. Тут и там на островах были небольшие кемпинги и ресторанчики, заброшенные, заваленные красивыми ракушками пляжи с примитивными площадками для волейбола и дощатыми барами с холодным пивом и гамбургерами. Некоторые острова были необитаемыми. Мы остановились в небольшом кемпинге на острове, который носил название Virgin Gorda, что на смеси испанского и английского можно, очень приблизительно, перевести как «невинная толстушка».
Так вот, на этой самой «толстушке» можно взять в аренду маленькую (буквально два метра длиной) пластмассовую лодочку и плавать на ней между островами. Островов так много, что почти нет волн. Приятно понырять с лодки на мелководье и поплавать с маской и трубкой (называется snorkeling) между невысокими коралловыми рифами. Кораллы на Карибах не такие большие и богатые разнообразной живностью, как в Красном море, поэтому нет смысла напяливать акваланг и часами торчать в воде. Но с масочкой понырять – милое дело: и необременительно, и довольно симпатично.
Мы приехали большой компанией и часами резались в волейбол на пиво, валялись на пляже, загорали и много купались. Отпуск шел своим чередом, но где-то день на третий неизбежно возникла тема большой рыбалки и, абсолютно закономерно, стала навязчивой идеей. На пятый день мы сдались, арендовали рыбацкий катер и отправились в океан – на рыбалку. Нас загрузилось человек шесть мужиков плюс капитан лодки и его помощник. Естественным образом возникло соревнование, мы разбились на пары (поскольку на корме было два кресла для рыбаков), и, таким образом, образовалось три команды. Мы условились, что победителем объявляется та пара, которая поймает больше всех рыбы. Однако с некоторой оговоркой: барракуды не в счет, поскольку считаются несъедобной рыбой, а мы хотели устроить нашим женщинам ужин из собственной добычи.
Это всегда доставляет удовольствие – накормить свою женщину своей добычей. Пусть это выглядит банально и даже, может быть, пошло, но древний инстинкт толкает нас в лес, саванну, степь или далекий океан. Толкает, толкает… И бьется сердце, и адреналин разливается по телу, и колотит мелкая дрожь в предвкушении борьбы. И ты рисуешь себе сладкий миг победы и делаешь слегка усталое и совсем безразличное лицо, когда она разбирает улов (это должна делать именно она, таков ритуал). Ты краем глаза ловишь ее восхищенный взгляд и как бы нехотя отвечаешь на вопросы о названиях рыб… Все-таки человек – химический робот, что бы ни говорили об этом «венце творения» разные там мудрецы. Простые человеческие радости и эмоции примитивны и надежны как молоток, сработаны на века и не дают осечки. Не то что там всякие разные фобии и филии.