Откровенные повести о жизни, суете, романах и даже мыслях журналиста-международника
Шрифт:
Понятно, – кивнул Петя. Старые дома выстроены по образцу гасиенд, замкнутым квадратом, с внутренними двориками – патио, – с каменными полами и огромными окнами без стёкол. В таких домах, действительно, всегда прохладно, всегда сквозняки и всегда тень. Скорее бы туда!
Петя отклеил мокрую рубашку от спинки стула и поднялся. Но в этот момент его позвал Страйкер. Он стоял у джипа и разговаривал по телефону. «Ну и головастые же, всё-таки, люди – япошки!» – Думал Петя каждый раз, когда видел эту штуковину. Чемоданчик не больше «дипломата», всего-то килограмма на четыре весом, но содержит чудо. Беспроводной телефон! Ни тебе кабеля, ни телефонной будки, а звони куда хочешь. Страйкер объяснял: как-то там мудрёно через спутник проходит
– Есть небольшое осложнение, Пьотр, – озабоченно проговорил Страйкер, помотав крупной, как у сенбернара, головой с глубокими залысинами. – Шеф дал новое задание… Нужно ехать к границе с Гондурасом, в Чалатенанго… Придётся там заночевать, иначе просто не успеть… Поедешь с нами?
Спрашивал, разумеется, из вежливости, знал, что Петя откажется. Петя и отказался:
– Не получится, Страйкер. У меня в одиннадцать вечера важное интервью в столице, а в час ночи надо улетать в Мехико…
– Брось, Питер! Поехали! – Затараторил Уин. – Когда ещё попадёшь в такую дыру! И звучит как – департамент Чалатенанго! Полетишь в Мехико завтра, делов-то!
Кински, отвернувшись, смотрел на горы и жевал резинку. Клаусу было наплевать, поедет с ними Петя или нет.
– Как же ты доберешься до Сан-Сальвадора?
И этот вопрос тоже был задан из вежливости. Чувствовалось по тону, по торопливому взгляду – Страйкер уже распрощался с ним, уже засобирался ехать.
– Да как-нибудь… Не волнуйся, доберусь… Найду такси или частника…
– Опасно.
– Ничего. Русские говорят: «Бог не выдаст, свинья не съест».
– Причём здесь свинья? Разве свиньи едят людей?
– Ещё как едят! Когда им позволяют, конечно…
– Ну, это, наверное, только в России. Жуткая страна! – Страйкер поёжился и виновато опустил глаза.
– Какие затруднения, досточтимые сеньоры? – Влез в разговор неизвестно, зачем оказавшийся рядом дон Элисео. Алькальд вертел головой от одного к другому и напряжённо вслушивался в английскую речь, словно пытался понять. Но не понимал. Несмотря на усилия.
Страйкер, перейдя на испанский, коротко объяснил ему ситуацию. Дон Элисео заулыбался, бурно обрадовался и чувствительно припечатал Пете по плечу своей тяжёлой дланью:
– Отлично! Я как раз сегодня собирался в столицу! По выборным делам: самое время итогов, да отчётов… Отлично, поедем вместе, дон Педро! Доставлю вас за три часа!
– Ну, вот, Пьотр! Замечательно! – Облегченно вздохнул Страйкер. – Счастливо тебе! Увидимся в Мехико!
– Счастливо! – Тоже облегчённо ответил Петя. Он не любил быть камнем преткновения.
Американцы быстро погрузились в свой джип и запылили вокруг площади к выезду из селения. Скоро пыль, поднятая ими, опала и рассеялась. И почти сразу же, как только джип Страйкера скрылся за поворотом, на площадь вырулил военный грузовичок с солдатами. Он резко, окутавшись пыльным облаком, затормозил напротив церкви, и солдаты посыпались через борта. Из кабины степенно вышел сержант, уже немолодой, однако подтянутый и крепкий. Алькальд помахал ему рукой, и сержант так же неторопливо и степенно подошёл к ним.
– С прибытием, сеньор офицер… А мы уж и заждались, сеньор офицер, – заюлил, заулыбался, завертел хвостом дон Элисео. И так это не шло к его кряжистой, основательной фигуре, большим рукам с мозолистыми ладонями, седоватым широким усам, что Петя поразился и только молча кивнул сержанту.
– Вот, всё, как и передавал… Мальчишка мой звонил вам, – продолжал крутить гузном алькальд. – Вот, пожалте, сеньор: Holanda у него на карточке проставлена, и сам признался, что из Европы… Всё совпадает, как в той телеграмме значилось, что я
от вас позавчера получил… Можете забирать… А гринго уехали… Этого красного здесь оставили и уехали минут пять назад…Постепенно до Пети начало доходить, что чёртов алькальд попросту сдаёт его военным. Неприятно затяжелело под ложечкой. Но Петя пока ещё не испугался и не очень встревожился – был уверен, что сумеет разрулить ситуацию. В конце концов, аккредитацию ему выдало министерство обороны, которому эти мелковатые, но бравые ребята в форме, несомненно, подчинялись. Поэтому он, попридержав алькальда рукой и выступив вперёд, строго произнёс:
– В чём дело, сержант? Я – иностранный корреспондент, моя аккредитация подписана полковником Теофило Родригесом. Вы обязаны оказывать мне содействие…
– Плевать, – прищурившись, посмотрел на него сержант и действительно смачно сплюнул на пыльный булыжник. Ткнул в Петю пальцем и коротко приказал: «В машину его! И чтоб не вякал!»
Пока Петю, подхватив под руки, вели к грузовику, дон Элисео шёл рядом и злорадно теоретизировал:
– Нам здесь, в Сальвадоре, своих красных хватает, никак вот не перебьём этих hijos’e puta. Зачем нам ещё какие-то заезжие? Из какой-то там Европы? Сидел бы у себя дома, досточтимый сеньор, и своих бы, европейских, женщин и детей общими делал. Тогда и здоровым был бы. Нас не касается, как вы у себя с бабами обходитесь, но к нам со своим коммунизмом не лезьте!
– Ладно, хватит! – Прервал его сержант и махнул рукой: «Грузите!»
Ловкие, сильные руки мигом содрали с Пети наплечную сумку, завели локти за спину, связали, стреножили, заткнули кляп – вонючую, пропахшую бензином тряпку, от которой Петю чуть не вырвало – и бревном закинули на металлический, ребристый, засыпанный песком пол кузова. Загрохотали ботинки, застучали приклады и, сильно дёрнув, грузовик тронулся и покатил из селения.
Ехать на положении бревна было неудобно. Петю бросало и било на ухабах; на подъёмах и спусках он сползал от заднего борта к кабине и обратно. Солдаты ругались – им приходилось постоянно убирать ноги, чтобы дать Пете возможность манёвра. Наконец, двое догадались прижать его спину ботинками, кто-то придавил шею прикладом винтовки. Петя перестал ёрзать, подпрыгивать и колотиться об пол. Ехать, ощущая рифлёные подошвы ботинок на спине, было ужасно неприятно, зато куда как менее болезненно.
И сейчас ещё Пете не было страшно. Он пока не соображал, ни что происходит, ни куда его везут. Не понимал. Как-то не думалось ему. Всё казалось, не с ним это вершится, а будто смотрит он кино про себя, Петю. И оттого делалось ему только любопытно и немного даже смешно – так нелепо валялся он в кузове.
Немедленно, как только солдаты увезли Петю, возникла в природе цепь случайностей, которую иначе, чем счастливой и не назовёшь. Вернее, возникла она раньше, а в тот момент, когда военный грузовичок отъехал от пропылённого квадрата деревенской площади, она проявилась, заработала. В тот самый момент Уин, по обыкновению, без умолку болтавший в джипе, мчавшемся на северо-восток, в Чалатенанго, вдруг замолк на полуслове и молчал целую минуту. Страйкер встревожился и внимательно посмотрел на него. Уин сидел, выкатив глаза, словно только что проглотил муху, и она трепыхалась у него в пищеводе.
– Мак, послушай, Мак, – трагическим шёпотом начал он. – Мне кажется, кое-что случилось, Мак…
– Ну, что опять, Уин?
– Только дай слово, что не будешь ругаться…
– Пошёл к чёрту, Уин!
– Ну, вот, ты уже и ругаешься, Мак…
Уин вздохнул и потупил взор. Наконец глухо проговорил:
– Мне кажется, я забыл свою сумку в селении…
– Какую из пяти, goddamn it, Уин?
– Ту, в которой запасные аккумуляторы для камеры, светофильтры и два объектива…
– O, God! – Страйкер в досаде хлопнул ладонями по рулю. – Придётся возвращаться, что ли? Мы едем обратно, Уин?