Отморозки

После артиллерийского налета на госпиталь Анненков-Рябинин думал недолго. Но плодотворно и весьма. Ему не составило большого труда убедить командира полка полковника Михайловского в том, что необходимо провести очередную разведку на немецкой территории. Разведданные необходимы всегда и лишними попросту не бывают. Оставалось лишь согласовать свой выход за линию фронта с командиром шестьдесят шестого полка семнадцатой дивизии полковником Симансоном .

Давида Петровича Симансона на месте не оказалось: он отбыл в штаб дивизии по вызову командующего дивизией генерала Стремоухова. Но начальник штаба полка, подполковник Рыбальский милостиво разрешил поиск. Сославшись на занятость, он предложил есаулу самому согласовать свои действия с командиром роты, на участке которой будет поиск. Ну а дальше - дело техники. За бутылку хорошего коньяка капитан Вельцбах согласился пропустить казачьих пластунов, поразился, что есаул пойдет сам, один, пожелал удачи и больше не вспоминал об этом.

И вот теперь одетый в простую солдатскую гимнастёрку, и подпоясанный ремнём на котором висели два нагана, и длинный острый 'алтайский' нож, бывший полковник наконец наметил себе примерную трассу и, бросив наказному 'ждать', беззвучно канул в темноту.

Ночью в это время ещё не воевали. Точнее воевали, но мало, редко и неуспешно. А вот есаул, знавший о ночной войне если не всё, то очень многое, был словно рыба в воде. Обходил окопчики наблюдателей, с лёгкостью миновал сначала одну, потом другую линию траншей, и через час, вошёл в лес, за которым и находилась та, самая артиллерийская батарея. Легкая волчья рысь, совсем не утомляла тело, и ещё через час, он уже лежал у опушки смотря за ночной жизнью немецких артиллеристов.

– Страна непуганых идиотов...
– тихо произнёс он, глядя на то, как сложены ящики со снарядами, и ленивую расслабленную охрану из трёх солдат, стоявших в совершенно нелогичных местах, с точки зрения офицера двадцать первого века.

Труднее всего было найти палатку командира, но резонно предположив, что та, будет находиться в некотором отдалении от солдатских, с третьей попытки обнаружил искомое.

Майор Боймер, спал сном человека, достойно выполнившего свой долг, и сладко похрапывал в темноте. Он так и не проснулся, когда широкий и острый словно скальпель клинок вошёл ему в сердце.

Самым трудным оказалось отпилить саму голову от бренного тела, но опыт не подвел, и, аккуратно разделив шейные позвонки, есаул справился вполне быстро и даже не слишком запачкавшись.

Некоторое время он потратил, оставляя сюрпризы для артиллеристов, и двинулся в обратную дорогу.

Заметив шевеление на том участке, где он переходил линию фронта, Анненков взял вправо, и решил выйти к своим, через другое подразделение.

Спрыгнув в окоп подсвеченный парой керосиновых ламп, остановил вскинувшего было винтовку часового окриком 'Свой!', и огляделся.

Давешний штабс-капитан сидел в отнорке и деловито набивал маузеровские обоймы патронами, что-то тихо выговаривая своему вестовому.

– Какая встреча, господин штабс-капитан, - есаул улыбнулся.
– А что вы тут собственно делаете, когда все приличные люди спят?

– Я вот тоже хотел у вас это спросить, - ворчливо отозвался офицер, и внимательно посмотрел на гостя.
– Это вообще-то моя позиция, и окопы мои. А вот что вы тут делаете, вопрос. Не просветите?

– А вы никак за ленточку собрались?
– Насмешливо поинтересовался есаул, глядя на приготовления штабс-капитана.
– И с какой же простите целью? Не посчитаться ли с одним туповатым артиллеристом?

– А хоть бы и так!
– с вызовом бросил ротный.
– Останавливать будете?

– Нет. Не буду. Только смысла в той прогулке немного, - Анненков широко улыбнулся, и сдёрнув с плеча сидор, бросил его под ноги неприветливому офицеру.

– Всё уже украдено до вас.

Глеб Константинович Львов, в далеком прошлом будущем - Лев Николаевич Маркин, сидел на дне траншеи и смотрел в след ушедшему есаулу. Это вот он случайно сейчас сказал, или?.. Да нет, не может такого быть! Мало ли что этот казак скажет...

Офицер развязал оставленный сидор и тихонько охнул. Оттуда выкатилась голова. Отрезанная. В полотняных подусниках, так популярных у прусских офицеров. Еще бы! Сам кайзер такие пользует.

Кроме головы, в вещмешке обнаружилась залитая кровью офицерская фуражка, вырванные с мясом погоны немецкого майора, судя по маленьким значкам - артиллериста, и какие-то документы. При неверном свете четырехлинейной военной лампы Львов шепотом прочитал:

– Майор Фридрих фон Боймер, командир тяжелого полевого дивизиона...

– Вашбродь, это хто ж таков будет... был?
– поинтересовался ординарец.

Он как-то очень спокойно отнесся к отрезанной немецкой голове, словно бы все шло так, как и надо.

– Надо полагать - тот самый гад, который сегодня наш госпиталь разнес, - тихо ответил Глеб Константинович.
– Ох, ё-о-о-о... Только раз такое видел. В Сербии. Все надеялся, что больше и не доведется.

И он снова задумался. М-да, вот так вот жизнь поворачивает: не успел отскочить - придавит нахрен! Ну кому мешало, что он жил себе и жил? На работе - инженер, дома - тихий, спокойный подкаблучник при любимой жене, любимых же детях и обожаемом внуке. У него даже первый зуб прорезался.

И ведь стал уже забывать, что когда-то командовал своим бойцам 'Напред! На нож!' , или старательно выцеливал кишинёвских пулеметчиков и афганских духов... Все это было... было... и прошло. Только вот теперь пошло по кругу... Б...ь!

– Э-эй, штабс-капитан!
– негромкий оклик из темноты.

Перед ним появился тот самый есаул. Вот только... Пластун, что ли? Два нагана, у пояса... финка, что ли? И без шашки... М-да, вот такой вот 'самый обычный' есаул. Твою мать!..

– Я тут у тебя мешочек оставил, - и короткий смешок.
– Может вернешь?

Львов напрягся, а потом неожиданно для самого себя выдал:

– Махнем не глядя, как на фронте говорят?

Есаул на эту подначку никак не отреагировал, а просто молча протянул руку. Львов собрал все 'трофеи' в мешок, и уже готовился передать его казаку, когда тот неожиданно сказал, чуть прищурив глаза:

– Я дам вам 'парабеллум'...

Львов крупно вздрогнул, но потом просто кивнул головой. Анненков протянул ему трофейный пистолет на немецком же ремне.

– С кем имею честь?
– запоздало спросил Львов

Они взаимно представились и от Анненкова-Рябинина не укрылась несколько излишне бурная реакция на его здешнюю фамилию. Было похоже, что штабс-капитан Львов лишь колоссальным усилием воли удержался от вопроса: 'Тот самый?' Но форсировать события бывший полковник не собирался, а потому просто отдал честь и пошагал туда, где ждал его наказной, оставленный с лошадьми...

Львов прошел в землянку, поставил на стол бутылку с засургученной головкой, налил половину стакана, предварительно извлеченного из подстаканника, и молча выцедил водку сквозь зубы. К нему сунулся было подпоручик Зорич - тот самый бывший прапорщик, который так интересовался Сталиным, но Глеб просто посмотрел на него, и тот испарился.