Отпечатки

Мария, сначала пытавшаяся как-то утихомирить подругу, уже поняла, что все попытки это сделать ни к чему не приведут. Теперь, находясь в стороне и время от времени поглядывая на Ксению, она с внутренней дрожью наблюдала, как посреди толпы Ксюша достала пакетик с почти месячным запасом белого порошка. Первым ее желанием было подбежать к подруге и выхватить из рук наркотик, но инстинкт самосохранения был сильнее этого порыва. Своим практичным умом она тут же поняла, к каким последствием для нее это может привести. Мария неподвижно смотрела, как на глазах у всех Ксюша обсыпала свои руки порошком, вдыхала, насыпала еще, снова вдыхала и не переставала танцевать.

Результат ее действий не заставил себя долго ждать. Будто пуля, беспрепятственно пролетевшая сквозь десятки людей, беззвучно пробила грудь Ксении. Она упала на спину, руки и ноги забились в судорожных движениях, в такт с которыми на шее запульсировали вздувшиеся вены. Трое мужчин в костюмах и с бейджами на груди, неожиданно для наблюдавшей Марии, выбежали из толпы, подхватили Ксюшу и втащили за дверь с надписью "только для персонала". Мария уже не видела, как тело ее подруги сделало несколько предсмертных рывков, будто в попытке завести останавливающееся сердце. Последним, что она наблюдала, были белки закатившихся глаз Ксюши и небольшие посиневшие пальчики, которые судорожно и бесконтрольно комкали подол платья.

Через оконное стекло Семен всматривался как красным воском по домам и деревьям разливались закатные лучи. Из обыденного вечернего пейзажа резко выбивалась только маленькая синяя будка, поднимавшаяся к небу. Неожиданно для себя и, возможно, просто из-за приятного сочетания цветов, он увидел в этом какой-то трогательный символизм.

Количество этажей новостройки, за которой он от нечего делать наблюдал, когда отрывался от работы, увеличивалось с каждым днем. Видимо, теперь строителям было неудобно каждый раз спускаться для того, чтобы справить нужду, и кабинку биотуалета поднимали на этаж, где шла основная работа. Семен с мечтательной задумчивостью смотрел, как на тросах строительного крана поднимается небольшой пластиковый короб. Шумскому даже представилось, что он будет подниматься все выше и выше через облака по закатному небу, пока совсем не выйдет из земной атмосферы. Но на верхнем этаже скелет подъемного крана развернулся, и синяя будка опустилась на бетонные плиты. Без сомнений, подумал Семен, здесь она принесет намного больше пользы, чем если бы просто улетела куда-то в космические дали. Шумский невольно заулыбался от своих мыслей.

– Да, гляди, и эта свечка скоро вымахает. Последнее время как грибы растут, где-то, видимо, просто ливни из денег идут не переставая.

– Наверное.
– Коротко ответил Шумский Измайлову.
– Как там, все уже готово? Не хотелось бы прийти после Свинцова, неоднозначно растолкует, еще и в такой день.

– А я поэтому за тобой и зашел. Его еще нет, но почти все уже на местах в ожидании вступительного тоста за дальнейшее процветание и главенствующую роль Свинца в этом процветании.

За последние полгода компания, в которой работал Семен, не без его непосредственного участия, заключила ряд успешных договоров. По этому поводу было решено провести корпоративное празднование. Семен, хоть и не большой любитель таких мероприятий, в этот раз принимал участие с удовольствием для себя. Причиной этому было и то, что уже более полугода прошло с того момента, как он избавился от жутких припадков, мучавших его. Еще несколько недель после ужаса последнего приступа, Семен ждал нового, но, к счастью, припадки прекратились, видимо, навсегда. Теперь Шумский был уверен в своем выздоровлении и находился в состоянии эмоционального подъема. В особенности в день празднования, с самого утра он чувствовал себя необычайно бодро. За что бы Семен ни брался, все выходило хорошо и без труда. Шумский, как никогда, чувствовал пользу того, что делает, и хоть и боялся себе в этом признаться, но был в полной уверенности своей центровой роли во всем происходящем. Каждая, попадающая в голову, мысль завершалась благополучным выводом и увеличивала чувство счастья, которое будто навеивалась какой-то внешней силой в этот день.

И вот сейчас Шумский стоял за столом в окружении коллег и вместе со всеми слушал долгий, содержательный и, по большей части, само восхваляющий тост главы организации - Вениамина Свинцова. В такие моменты Шумский обычно пытался мыслями зацепиться за что-то отвлеченное и, по возможности, смешное. Сейчас он с интересом наблюдал боковым зрением за Клюмкиным.

Антон Клюмкин подрагивавшей рукой держал рюмку у самого своего подбородка, и когда Свинцов делал паузу, рот Клюмкина тут же открывался в попытке поглотить содержимое, но спустя пару секунд Свинцов снова продолжал говорить и Клюмкин в испуге отстранял рюмку ото рта.

Слова начальника доходили до Шумского только тогда, когда, стоящий рядом, Измайлов комментировал фрагменты речи, наиболее его впечатлявшие.

– И конечно, я всегда не мог понять людей, считающих, что успешный предприниматель должен быть заинтересован только вопросами своего бизнеса. Ведь успешный предприниматель - это в первую очередь интеллигентный человек, подкованный в вопросах науки, литературы, живописи...
– Свинцов замялся и после короткого мычания добавил, - искусства... А потом уже, слышите меня, потом уже, хорошо сведущий в денежных делах.

– Интересно, а живопись и литература - это не искусство, что ты их так выделяешь. Хотя подковать, Свин, тебя бы действительно не помешало, я бы на это посмотрел.
– Бормотал Измайлов себе под нос, веселя себя и окружающих.

– Тем более, что из такого широкого кругозора и рождается разумный подход к чему бы то ни было. Вы согласны со мной, Антон Данилович?
– Свинцов сделал акцент на последних двух словах и умолк в ожидании.

Клюмкин не сразу понял, что обратились к нему, а просто почувствовал очередную паузу, и в надежде на то, что это и есть конец тоста, поспешил, было, опорожнить, терзавшую его душу, рюмку. В последний момент он понял что к чему, и чуть не налил водки себе за воротник.

– Да-да, Вениамин Эдуардович, однозначно, так и есть.
– Поспешно засеменил Клюмкин.

– Ну, ты, Веня, молодец, - снова забормотал Измайлов.
– Теперь-то всем понятно, кто тут "тварь дрожащая", а кто "право имеющий".

Свинцов, расплываясь в высокомерном самодовольстве, продолжил.

Мысли соскакивали с одной на другую, отходя все дальше от, собственно, темы корпоративного вечера, все больше оплетая ореолом благочестия его персону.

– Но знаете, дорогие коллеги, тут все легко объясняется. Многим, наверно, интересно, почему кого-то глубоко интересуют вопросы этики и морали, а кто-то, в лучшем случае, пару раз слышал эти слова.
– Свинцов сделал короткую паузу, которая тут же заполнилась подхалимским смехом.

– Ведь это все объясняется научно, это же банальная пирамида потребностей Масловского. Думаю, все о ней слышали. Ведь человек, умело заполнивший нижние уровни своих потребностей, так сказать, потребности первичного звена, может перейти к реализации потребностей высших, недоступных людям, грубо говоря, голодным.

На последних словах Свинцов изобразил сочувственный смешок, якобы очень сопереживая этим самым голодным, коим не доступен вкус пищи духовной.

– Ну, судя по твоим габаритам, ты действительно умело и, главное, очень плотно заполняешь нижние уровни своей пирамиды.
– Все не успокаивался Измайлов.
– Да и Диоген из тебя не выйдет, разве что последняя модель Мерседеса будет иметь форму бочки.

– Но и тут все объяснимо. Ведь в конечном итоге - все это порода. Даже по имени человека можно судить о том, что он из себя представляет. Возьмите любого. Силу можно даже в фамилии почувствовать, неспроста же один Пухов, а второй Железнов.

В ту же секунда Измайлов, изобразив на лице крайнюю степень благоговения, чуть ли не выкрикнул.
– Тут ты, Свин, в точку попал, даже и не поспоришь!

Финальных аккордов речи, и сопровождающих подколов Измайлова, Шумский уже не слышал. Он погрузился в свои мысли и думал о чем-то волнующе приятном в целом, и в тоже время ни о чем конкретно.