Отпуск в Италии

Другой полный бокал появился перед нею, будто по волшебству. Не желая, чтобы ее внесли в дом матери Блейна, как мешок картошки, Мэйзи не притронулась к вину.

— Что мы будем есть?

— Блюда из рыбы и разных даров моря. Начнем с carpaccio dl tonno. Это очищенный речной рак и очень тонкие ломтики сырого тунца на молодых листочках салата, обрызганных лимонным соком. После этого я выбрал лапшу с омаром — linguine all'aragosta. Омары здесь бесподобны. Даже я удовлетворен. В других ресторанах вам могут подать омара с макаронами, но не здесь.

Мэйзи кивала, делая вид, что ей все понятно.

Появился официант с несколькими маленькими тарелками, на которых лежало что-то очень аппетитное. Блейн поблагодарил и обратился к Мэйзи:

— Это antipasto, закуски. Вот вам и первый урок, mia piccola.

Мэйзи становилось все труднее не поддаваться его шарму, но что-то помешало ей спросить, что означают последние два слова. Вместо этого она положила в рот кусочек и нашла его восхитительным. Как и остальные блюда, которые были поданы чуть позже.

Раньше Мэйзи всегда любила поесть, не обращая внимания на то, как это сказывается на ее талии. Она никогда не увлекалась листьями салата, полусырым рисом и прочим, лишенным сливок, масла и всего того, ради чего стоит жить. Да, она попыталась соблюдать диету, но теперь решила отложить ее до возвращения в Англию. Там у нее будет достаточно времени, чтобы быть несчастной.

И она решила вознаградить себя за все невзгоды последних недель.

Правда, от десерта она отказалась. Но не из-за чувства вины, а просто потому, что после самого замечательного в мире омара не могла больше съесть ни кусочка.

— Вы едите, как настоящая итальянка.

Они сидели за кофе, и Мэйзи думала о том, как бы ей доковылять до автомобиля. Пояс ее юбки угрожающе натянулся и мог в любой момент лопнуть.

— Что вы имеете в виду?

— Вы наслаждаетесь едой.

— Я не такая тонкая, как теперь модно. Джеф, мой бывший, ушел к стройной блондинке с силиконовой грудью.

Зачем она сказала это, Мэйзи не могла понять.

Блейн с интересом смотрел на нее, скрестив руки на груди.

— Это, должно быть, было тяжело для вас. Да, тяжело. Но Мэйзи попыталась притвориться беспечной.

— Очевидно, нам не было предначертано судьбой быть вместе.

— Не было.

Хотя он согласился, она заспорила:

— На самом деле мы очень хорошо подходили друг другу.

Блейн удивленно поднял брови.

— Мы оба любим животных, долгие прогулки, хорошую еду, — решительно начала перечислять Мэйзи, — театр и отдых по воскресеньям. Неужели это все?

— Это любят почти все, — ответил Блейн.

— Мы были бы очень счастливы вместе.

— А вот в этом я сомневаюсь.

— О? И почему же?

— Потому что он настолько глуп, что позволил вам уйти. Это во-первых. Во-вторых, в нем не было достаточно огня, чтобы соответствовать вашему огню, — спокойно объяснил Блейн. — Огонь и вода никогда не смешиваются, и в этом причина многих разводов. Страсть должна встретить равную ей страсть, иначе один будет чувствовать себя разочарованным, а другой — несостоятельным. Этот Джеф мне кажется человеком воды.

Неужели Блейн считает ее человеком огня? Что ж, очень приятно.

— Вы не знакомы с ним.

— В этом нет нужды. Просто, если бы он все делал так, как надо, вы бы совсем иначе переживали его уход. Вы были бы опустошены, близки к помешательству…

— Я такой и была, и есть! — Мэйзи была возмущена. — А если я не ношу траурной повязки на рукаве, то это не значит, что мое сердце не разбито.

— Он не соприкасался с вашим сокровенным, Мэйзи, с вашей душой. Признайте это. Он не способен на это. Если бы вы вышли за него, то оба были бы несчастны. Возможно, все, что ему нужно, — это силиконовая грудь и осиная талия его подруги.

— То есть вы оправдываете его за то, что он затеял интрижку за несколько недель до нашей свадьбы? Это вы хотите сказать?

Ни разу в жизни Мэйзи не испытывала такую ярость, как сейчас!

— Я этого не говорил.

Его хладнокровие вызвало — у нее желание выплеснуть вино ему в лицо. Жаль, что бокал ее был пустым.

— Это точно то, что вы сказали.

— Нет, я этого не говорил. — Он наклонился вперед и заглянул в самую глубину ее глаз. — Слушайте внимательно и прекратите вести себя как ребенок, если не хотите, чтобы я начал смотреть на вас как на ребенка, посадил к себе на колени и начал утешать. Я сказал, что вы оказались избавлены от парня, и, возможно, та женщина удовлетворит его. Возможно, она столь же мелка и пуста, как и он. Этого мне знать не дано. Но я знаю, каков он сам, и я рад, что вы тоже это узнали прежде, чем вышли за него замуж. Я состоял в браке и знаю, во что превращается жизнь, когда все начинает идти не так, как надо. Я рад, что вы расстались с этим мужчиной, и сожалею о боли, которую вы перенесли. Но если бы он успел полностью завладеть вашим сердцем, то расставание было бы в тысячи раз хуже. В этом у меня нет ни малейших сомнений.

Гнев Мэйзи утих. Перед ней сидел совсем иной Блейн. Лицо его было напряжено, и в глазах не было улыбки. Было видно, что женщина, которую он любил и потерял, очень много значила для него.

— Простите, что невольно вызвала у вас тяжелые воспоминания.

Его глаза задержались на ее лице, и она увидела, будто он снял с лица маску и стал прежним Блейном.

— Вы ничего не вызвали. — Он улыбнулся. — Мы говорили о вас, помните?

Не только о ней, конечно, но она ничего не ответила.

Пока она допивала кофе, Блейн подошел к хозяину гостиницы, поговорил с ним, заплатил по счету и возвратился к столику. Когда Мэйзи вставала, Блейн с присущей ему любезностью отодвинул ее стул. Он явно был из тех мужчин, которые открывают женщине двери и пропускают ее вперед, которые могут бросить в лужу свой плащ, чтобы женщина не замочила ног.

Блейн поддерживал Мэйзи под локоть, пока они шли к «феррари». Он становился возле машины.

— Давайте лучше говорить о будущем. — Он коснулся пальцем уголка ее рта, и ей пришлось напрячься, чтобы не задрожать. Потом открыл дверцу и помог Мэйзи сесть. — Берите жизнь в свои руки, mia piccola. Еще будет мужчина, будет любовь. Было бы преступлением впустую растратить вашу молодость, полагая, что это не так.

Он закрыл дверцу, обошел вокруг машины, сел за руль и завел мотор. И ни разу не взглянул на Мэйзи.

Сорренто встретил Мэйзи романтикой южного очарования. Но путаница его улиц, выгоревшие на солнце розовые и охряные стены домов не полностью завладели ее вниманием. Конечно, она смотрела на прекрасные площади и витрины магазинов, но мыслями все время возвращалась к мужчине, сидевшему рядом с ней.

Они направлялись к Сант-Аньелло, где в апельсиновой роще скрывалась вилла родителей Блейна. Блейн рассказывал о местных достопримечательностях, но его голос звучал отстраненно, будто он сожалел, что слишком много сообщил о себе. Но ведь он почти ничего и не рассказал, с сожалением думала Мэйзи. Да и приехала она не для того, чтобы интересоваться дядей Джеки, а для того, чтобы помогать его матери. Она была наемным работником, вот и все.