Отрава

– Микки, это ты? – заговорил динамик голосом Мэрилин Холлис.

– Нет, – ответил он. – Это детектив Уиллис.

Наступила продолжительная пауза.

– Что вам нужно? – спросила она.

– Мне бы хотелось задать вам несколько вопросов, если у вас найдется для меня пара минут.

– Простите, но сейчас я не могу с вами разговаривать. Ко мне должны прийти.

– Когда я смог бы зайти к вам? – спросил он.

– Лучше бы никогда, – сказала она, и он мог поклясться, что женщина улыбнулась.

– Может быть, немного попозже?

– Простите, нет.

– Мисс Холлис, речь идет об убийстве...

– Простите, нет, – повторила она.

Послышался щелчок, и наступила тишина.

Он снова нажал на кнопку.

– Послушайте, – послышался из динамика ее голос. – Мне действительно очень жаль, но...

– Мисс Холлис, – сказал он, – неужели мне придется предъявить вам ордер лишь для того, чтобы с вами побеседовать?

Молчание.

– Хорошо, заходите.

Зажужжал зуммер. Он повернул ручку и прошел в подъезд, затем загудел еще один зуммер, и открылась дверь, ведущая внутрь дома. Он отворил ее и осторожно вошел в отделанную деревянными панелями гостиную. В другом конце комнаты в камине горел огонь, тлели ароматные палочки. Хозяйки нигде не было.

Он закрыл за собой дверь.

– Мисс Холлис? – позвал он.

– Я наверху. Снимайте пальто и садитесь. Я разговариваю по телефону.

Он повесил пальто на вешалку у дверей и сел в обитое красным бархатом кресло. Микки, подумал он. Что еще за Микки? Наверху была тишина.

– Мисс Холлис, – позвал он опять.

– Сейчас, одну минуточку, – откликнулась она.

Он ждал не менее десяти минут, пока, наконец, она не спустилась по деревянной с резными перилами лестнице. На ней было что-то бледно-голубое и облегающее, талия перетянута широким поясом, в ушах сверкали сапфировые серьги, на ногах голубые, в тон платью туфли на высоких каблуках. Светлые волосы были убраны назад, открывая бледное лицо. Голубые тени и никакой помады.

– Вы пришли очень не вовремя, – сказала она. – Я одевалась.

– А кто такой Микки? – спросил он.

– Человек. Я только что позвонила, сказала, что задержусь. Надеюсь, вы ненадолго? Хотите чего-нибудь выпить?

Это предложение его удивило. Обычно человеку не предлагают выпить, выставляя его из дома.

– Вы все еще при исполнении?

– Вроде бы.

– В четверть девятого?

– Много работы, – ответил он.

– Так какая же ваша любимая отрава? – поинтересовалась она, и на мгновение ему показалось, что Мэрилин цинично пошутила. Однако она направилась в сторону бара в другом конце комнаты.

– Виски, – сказал он.

– Ага, – кивнула она, – значит, вас все-таки можно совратить, – и с улыбкой обернулась к нему: – Что-нибудь добавить?

– Лед, пожалуйста.

Он смотрел, как она кидает ледяные кубики в два невысоких стакана, а затем наливает ему виски, а себе джин; как несет эти стаканы в его сторону. Бледная лошадка, бледный всадник, интересная бледность.

– Идите сюда, к камину, – пригласила она, – здесь уютнее. – С этими словами Мэрилин направилась к дивану, обитому таким же красным бархатом. Он встал, подождал, когда она сядет, и уселся рядом с ней. Она положила ногу на ногу. На мгновение мелькнуло обтянутое нейлоновым чулком колено, но она тут же одернула юбку со скромностью монашенки. Он почему-то вдруг подумал: зачем она выбрала такое слово – «уютнее»?

– Так что это за Микки? – спросил он.

– Маус, – сказала она и опять улыбнулась.

– Ага, значит, это мужчина.

– Нет, я пошутила. Микки – моя подруга. Мы собирались пойти куда-нибудь поужинать. – Она взглянула на часы. – Если, конечно, не засидимся с вами заполночь. Я обещала ей перезвонить.

– Я ненадолго, – успокоил он.

– А почему так срочно?

– Это не срочно.

– Значит, что-то важное?

– Да нет, я бы не сказал. Просто меня кое-что беспокоит.

– И что именно?

– Ваши друзья.

– Том, Дик и Гарри? – спросила она и снова улыбнулась. Мэрилин напомнила о их первой, довольно напряженной встрече, однако теперь говорила о ней с шуткой, как бы пытаясь наладить с ним отношения. Ему сразу же показалось, что женщина старается его как-то умаслить. И это навело его на мысль, что ей, очевидно, есть что скрывать.

– Я говорю о том списке, что вы нам дали, – сказал он. – Мужчины, которых вы считаете своими близкими друзьями.

– Да, так и есть, – кивнула она.

– И они мне сказали то же самое. – Он помолчал. – Вот это-то меня и беспокоит.

– Так что конкретно вас беспокоит, мистер Уиллис? – она уселась поудобнее и опять поправила юбку.

– Нелсон Райли, Чип Эндикотт, Бэзил Холландер.

– Да, да, я знаю их имена.

Бэзил Холландер, тот самый тип, который сообщал по автоответчику о билетах в филармонию, ответил Уиллису то же самое, что Нелсон Райли и Чип Эндикотт. Он считал Мэрилин Холлис очень близким своим другом. Потрясающая девушка. С ней очень здорово. Однако Холландер (который на автоответчике назвался «Бэзом») оказался на редкость неразговорчивым собеседником – лишь «да» – «нет» – «ну» – то, чего терпеть не могут все детективы на свете. Каждое слово приходилось вытягивать из него клещами.

– Вы давно ее знаете?

– Да.

– Как давно?

– Ну...

– Год?

– Нет.

– Больше?

– Нет.

– Десять месяцев?

– Нет.

– Меньше десяти месяцев?

– Да.

– Менее десяти месяцев, но больше, чем пять?

– Да.

– Восемь месяцев?

– Да.

– Вы хорошо ее знаете?

– Ну...

– Ну, к примеру, вы с ней спите?

– Да.

– Регулярно?

– Нет.

– Часто?

– Нет.

– Иногда?

– Да.

– Вы знаете человека по имени Джерри МакКеннон?

– Нет.

И далее все в этом духе.

И больше всего Уиллиса беспокоило то, что вся эта троица говорила одно и то же.

Несмотря на непохожую манеру разговаривать (например, Холландер вдруг неожиданно разразился целой речью в самой середине их беседы о каком-то пианисте, о котором Уиллис и слыхом не слыхивал), различные профессии и образ жизни (Холландер был бухгалтером, Райли – художником, Эндикотт – юристом), а также возраст (Эндикотту исполнилось пятьдесят семь, Райли – тридцать восемь или девять, Холландеру – сорок два), так вот, несмотря на все это, Уиллис не мог отделаться от чувства, что вполне достаточно было бы записать на пленку их первый разговор с Мэрилин и не тратить времени на беседы с этими тремя.

Она говорила:

– Мы очень близкие друзья.

– Мы иногда спим.

– Мы хорошо проводим время вдвоем.

– Они не знают Джерри МакКеннона.

– Они не знают друг друга.

Тем не менее три разных человека, не знающие друг друга, определили свои отношения с Мэрилин Холлис буквально одними и теми же словами. И у каждого из них оказалось надежное алиби на ночь воскресенья или утро понедельника – когда МакКеннон убивал себя или же убивали его.

Нелсон Райли катался с этой дамой на лыжах в Вермонте.