Отрешенные люди

– Да, - согласился Иван.

– Значит, тебе их надо куда-то отнести на пробу, как я себе представляю, а уж потом решать все прочие дела. Придется мне брать руководство твоим делом на себя, а то еще угодишь в какую-нибудь историю, тебя же и вызволять придется. Завтра едем в Берг-коллегию, а там видно будет.

Как показалось Ивану Зубареву, у поручика везде в столице были знакомцы или друзья, потому что, как только они вошли внутрь большого мрачного здания, его тут же кто-то окликнул, спросил, за каким делом он здесь. Гаврила Андреевич быстро объяснил встреченному ими знакомцу, в чем суть, тот скрылся в одном из кабинетов, вскоре вышел, направился в другой. Не более, как через четверть часа у Ивана на руках была бумага, из которой следовало, что он должен сдать образцы руд в три разные инстанции: в саму Берг-коллегию, в Монетную канцелярию и в Академию наук лично профессору Ломоносову.

– Гляди-ка, самому Ломоносову поручено с тобой разобраться, озадаченно пробормотал Кураев, вчитываясь в предписание, которое держал в руках Зубарев, - вот что значит слово государыни. Ну, поздравляю тебя, Иван, не зря в столицу приехал.

– А почему в разные места руду сдавать надо?
– поинтересовался тот.Один, что ли, кто не может справиться?

– Не знаю, как и ответить, но, думается, чтоб подлога не было. Это тебе не блинами вразнос торговать, а рудники, - уважительно погрозил пальцем перед носом у Ивана поручик.

Опять же с помощью Гаврилы Андреевича были развезены образцы по всем указанным адресам, но при этом Иван захотел непременно познакомиться с тем самым Ломоносовым, о котором столь уважительно отозвался Кураев. Для него он приберег отдельно кусок руды, что дал ему на прощание старатель Максим, очень уж верил он тому парню, понимавшему толк в рудознатстве.

В Академии наук он поинтересовался, где можно найти академика Ломоносова, у сидящего внизу сторожа с медной бляхой на груди. Тот ткнул пальцем в сторону какой-то двери и молча отвернулся. Иван нерешительно направился, куда ему было указано, и легонько постучал в дверь.

– Входите, открыто, - донесся до него зычный голос.

– День добрый, - поздоровался он, стягивая с головы шапку.

– Добрый, коль не шутишь, - ответил ему высокий здоровяк с крупной головой на широких плечах.

– Мне бы Ломоносова сыскать ...- робко начал Иван

– Зачем он тебе понадобился, Ломоносов? Учиться, что ли, собрался? Так среди года тебя все одно ни один пес не примет.

– Да нет, другое у меня дело до него имеется...

– Рассказывай что за дело, а я уж ему передам непременно.

– Руду испытать надо, - принялся вытаскивать из заплечного мешка свой образец Иван,- серебро в ней быть непременно должно.

– Да что ты говоришь? Серебро?! А может, там и золото имеется? Сразу так и скажи, а я попрошу Михайлу Васильевича найти для тебя все, что требуется.

– Мне опытный человек сказал, что есть в руде этой серебро,- не сдавался Иван, и положил на стол образец.

– А сам ты кто будешь? Рудознатец, что ли? С чего решил, будто бы серебро здесь непременно должно быть?

– Знающие люди сказывали. А я из Тобольска приехал в столицу к вам, чтоб прииски на Урале открыть.

– Не ты ли императрице-матушке нашей на Рождество в ноги упал с прошением?

– Я... А вам-то откуль известно?

– Про тебя, молодец, теперь весь Петербург знает,- засмеялся здоровяк, беря в руки со стола кусок руды.

– И Ломоносов, поди, про меня знает?
– спросил Иван.

– Как же, знает, знает. Он такой, что обо всех все знает.

– Когда его увидеть можно будет?

– Ломоносова? Да вот он, перед тобой. Михайла Васильевич, - протянул тот руку опешившему от удивления Ивану.
– А тебя как кличут?

– Зубарев. Иван,- ощутил тот сильное пожатие академика.

– Это значит, "зубастый"?
– насмешливо спросил его Ломоносов.- Тебе, выходит, палец в рот не клади? Да?

– Не знаю,- совсем смутился Иван,- не больно я и кусач.

– Коль в столицу за столько верст приперся, то, надо думать, парень бывалый. Правильно говорю? Бывал в переделках?

– Приходилось...
– Иван никак не мог свыкнуться с мыслью, что этот крепкого вида насмешливый и словоохотливый мужик и есть академик, который, как рассказал ему Кураев, бывает во дворце императрицы, читает ей свои сочинения.

– Да ты не робей,- успокоил его Ломоносов,- я ведь тоже из простых в люди выбился, навроде тебя, в столицу пешком пришел на учебу определяться. Это теперь меня академиком назначили, а то помыкался тут без гроша в кармане, натерпелся всякого.

– От кого?- не поверил его словам Иван.

– Есть тут разные, которые кого хошь обидеть могут, но не в этом суть. Значит, от меня требуется дать заключение по наличию в руде, доставленной тобой с Урала, серебра или иных металлов? Правильно?

– Ага, - согласился Иван,- правильно. За тем и приехал.

– Образцы твои мне уже передали, вон они,- кивнул он на руду, лежащую горкой в глубине комнаты, - дня два-три уйдет, чтоб пробы сделать, а там уже и результат готов будет.

– А мне при опытах ваших быть можно?
– спросил Иван и не узнал своего голоса, до того сдавленно он звучал.

– Большой беды в том не вижу, коль подле меня будешь. Начнешь мешать али там с беседами приставать, то вышвырну, как кутенка, за шиворот. Ежели тебе это дело интересно самолично наблюдать, то завтра поближе к вечеру и подходи сюда, начнем опыты наши, благословясь. Согласен?
– и протянул ему свою широкую мозолистую, как у крестьянина, ладонь.

– Непременно приду,- вкладывая все силы в рукопожатие, заулыбался Иван, но тут же ойкнул, поскольку академик так стиснул руку, что ему даже послышался хруст в пальцах.

8

Всю следующую неделю Иван Зубарев приходил к академику Ломоносову наблюдать за опытами над привезенной им рудой. Михайла Васильевич принимал сибиряка с неизменной улыбкой, расспрашивал о Тобольске, где у него, оказывается, служил в губернской канцелярии кто-то из знакомых. Иван обычно усаживался в углу лабораторной комнаты, откуда молча следил за действиями академика, колдующего над столом с образцами.

– Как вышел на те прииски?- интересовался он меж делом, поворачивая к Зубареву большую, с мощным лбом голову.