Отрезок пути

– А что насчет диадемы Рейвенкло? – спрашиваю я, меняя тему. – В принципе, это, наверное, можно выяснить. Поговорить с Серой Дамой… Думаю, я мог бы…

– Вот только этого не хватало – чтобы ты болтал с призраками, тем более сейчас, – перебивает Северус неожиданно веселым тоном.

Я отрываюсь от созерцания книжных полок и удивленно моргаю. Когда он успел достать вторую бутылку? И, что самое интересное, когда он успел допить первую? Я только из второго по счету стакана пару глотков сделал…

– Неужели ты настолько низкого обо мне мнения, что думаешь, будто я еще с ней не поговорил? – продолжает он. – Я уже знаю, что диадема в Хогвартсе.

– Ты серьезно? – недоверчиво уточняю я. – Но зачем бы Темный Лорд стал ее здесь прятать?

– А почему бы нет? Хогвартс считается самым безопасным местом после «Гринготтса». Хотя я, в свете некоторых событий, никак не могу с этим согласиться.

– Это уж точно. И где именно он ее спрятал?

– А где можно что-то спрятать? – он усмехается. – Еще до первой войны Темный Лорд пытался устроиться на должность преподавателя ЗОТИ, но Дамблдор, естественно, ему отказал. Однако в этот самый день один из домовых эльфов видел, как он выходит из Выручай-комнаты. Об этом мне рассказала Хелли.

– Ничего себе! – возмущенно восклицаю я. – И они еще будут говорить о мотивах, когда… Стоп! – я начинаю понимать, и меня разбирает смех: – Муховертку мне в задницу, вот это номер! Знал бы Слизерин, как он подставил своего потомка этим изобретением со временем! Если бы Темный Лорд спрятал диадему в другом месте, мы могли бы и не узнать, а здесь… Наверняка она специально позволила ее спрятать, чтобы было проще достать!

Я смеюсь и никак не могу успокоиться. Северус снисходительно за мной наблюдает.

– Слушай, мы ведь можем ее найти и уничтожить! – предлагаю я, отсмеявшись. – Наверное, это не так уж сложно.

– Ну, это как сказать. Мы ведь сегодня не просто так гуляли по лесу. Для уничтожения хоркрукса нужен мощный артефакт, – возражает он, наклонив голову. – Кроме того, представь себе, как отреагирует Поттер на отсутствие диадемы. И заодно придумай убедительно объяснение собственной осведомленности.

– Ты прав, – я поднимаю руки, признавая поражение. – К тому же, это как-никак задача Гарри, а я не имею права вмешиваться. Только помогать, чем можно, не более.

– Не прибедняйся.

– Я не прибедняюсь. Но ведь роль у меня действительно именно такая. Об этом даже в книжках пишут, – возражаю я и, перебирая в уме все, что узнал сегодня о хоркруксах, пытаюсь подвести итог: – Итак, кольцо, медальон и дневник – уничтожены, и о них можно больше не говорить. Остаются диадема, чаша, Нагини и сам Темный Лорд. Чаша в «Гринготтсе», значит, Гарри придется туда проникнуть. Допустим, это он сделает. Чтобы уничтожить диадему, он должен будет вернуться в школу. Не думаю, что это может пройти незамеченным, да и после диадемы останется только змея и сам Лорд. Убить змею тайком от него невозможно. Следовательно, после уничтожения диадемы весьма вероятно открытое столкновение. Я правильно рассуждаю?

– Как ни странно, да, – признает Северус. Впрочем, особого удивления на его лице я почему-то не наблюдаю. – Ты ведь связываешься через свои галеоны с внешним миром?

– Естественно, – киваю я.

– В таком случае, если Поттер вдруг появится в Хогвартсе, имеет смысл вызвать сюда Орден Феникса. Я очень рассчитываю, что удастся обойтись без боевых действий на территории школы, однако лучше перестраховаться.

– Да, я сейчас тоже об этом подумал. Тем более ребята просили сообщить, если что-то начнется. Близнецы могут передать Чарли и Ли, они скажут Люпину и всем остальным, – рассуждаю я. – Джинни, правда, говорила, что жена Люпина ждет ребенка, так что он, наверное…

– Примчится как миленький, будь спокоен, – перебивает Северус с сарказмом. – Странно, что он до сих пор от нее не сбежал – наверное, боится, что она свернет ему шею, если догонит.

– Почему ты так говоришь?

– Потому что это правда! – отрезает он.

Не думаю, что это правда. Зачем бы он стал жениться, если бы хотел сбежать?

– Если он все-таки сбежит, – произносит Северус, подумав, – можно считать, что ей крупно повезет.

– Почему ты его так ненавидишь? – не выдержав, спрашиваю я. – Я понимаю, что в школе вы враждовали, но мне сложно поверить, что он мог…

Я осекаюсь. Отлично! Огневиски глушит он, а действует алкоголь почему-то на меня! Северус ставит полупустой стакан на стол, чуть наклоняется и смотрит на меня пристально:

– Что тебе известно? – жестко спрашивает он. – И, главное, от кого?

– Только не спеши проклинать Гарри, – поспешно прошу я. – Просто летом я сдавал экзамен по аппарации человеку, который учился с моими родителями и знает тебя… Его звали Стивен Торн, он погиб во время захвата Министерства.

– Не помню такого, – Северус морщит лоб. – И что же он тебе наплел?

– Да ничего особенного, на самом деле, – заверяю я, ерзая под его взглядом. – Просто сказал, что с вашим курсом была куча проблем – в особенности из-за них четверых, что они постоянно тебя доставали. Может, он бы рассказал еще что-нибудь, но я сам не захотел слушать – неприятно как-то стало, – о матери Гарри я решаю не упоминать, опасаясь, что этого его самолюбие не выдержит.

Северус заметно расслабляется и откидывается на спинку кресла. Судя по этой реакции, дело было хуже, чем я могу себе представить. А может, он просто принимает все слишком близко к сердцу.

– Знаешь, насколько я понимаю, они считались шутниками, эти Мародеры, – осторожно говорю я. – Но у некоторых странные представления о чувстве юмора. Например, шутниками считают близнецов. Они и вправду смешные, но Монтегю бы с этим не согласился – он ведь погибнуть мог из-за этой их шуточки. Или Малфой…

– Малфой?

– Ага, он самый. Тоже шутник великий, – меня разбирает смех. – На первом курсе, представь себе, поймал меня в темном коридоре и решил немного попрактиковаться. Применил это заклинание, которое ноги друг к другу приклеивает. Так я до Гриффиндорской башни и прыгал.

– И ты считаешь это смешным? – удивленно осведомляется Северус, поднимая бровь.

– Ну, мне кажется, только я и имею право считать это смешным, разве нет? Хотя если бы я сейчас увидел такое со стороны, вытряхнул бы гаденыша из штанов, – я вспоминаю свой первый курс. Как же давно это было! – Знаешь, Гарри мне тогда сказал, что я ст'oю десяти таких, как Малфой.

– Он так сказал?

– Ага. Думаю, он, как и все, считал меня бездарностью, но, по крайней мере, не стал смеяться. Как и Гермиона. За это я им благодарен, – я вспоминаю, что Гермиону так и не увидел. Надеюсь, Рону от нее не слишком достанется. Впрочем, так ему и надо. Я усмехаюсь, наматываю на палец прядь волос, которые уже отросли настолько, что лезут не только в глаза, но и в рот, и возвращаюсь к тому, с чего начал: – Собственно, чувство юмора – понятие субъективное. Твои шуточки, как я погляжу, смешат только меня и слизеринцев. Да и то, они гогочут не над самими шутками, а над реакцией на них других студентов.