Отрезок пути

Северус выслушивает меня без какого-либо удивления.

– Такое бывает, – спокойно говорит он. – В душе женщина, а биологически – мужчина. Бывает и наоборот. Малоприятная ситуация, по правде сказать.

– Это уж точно! – с чувством соглашаюсь я. Почему-то до этого мне казалось, что это просто… заскок, что ли?.. а оказывается, все гораздо серьезней. Если бы я биологически был женщиной, то с ума бы сошел. – И как они живут?

– Ну, сейчас магглы научились восстанавливать порядок вещей. А раньше они жили, как есть.

– Ужасно! – восклицаю я, поежившись. – А у волшебников такое бывает? Ни разу не слышал…

– У волшебников не бывает, – подтверждает он мои подозрения. – Магия страхует нас от подобных ошибок природы, как страхует от онкологических заболеваний, от венерических и…

– Венерических? – переспрашиваю я.

– Да, магглы передают их друг другу половым путем – так же, как я тебе свой сарказм – а потом долго и мучительно лечат, – со смешком поясняет Северус. – Или не лечат, но в этом случае им можно только посочувствовать, поскольку последствия, насколько я знаю, весьма плачевны.

– Как же они справляются?

– У них есть специальные средства предохранения, которые используются еще и для контрацепции. Справляются, как могут.

– А почему у нас нет таких заболеваний?

– Потому что нас меньше, – он пожимает плечами.

– В смысле? – не понимаю я.

– Хоть ты и не любишь животных, но должен знать, что все люди – и магглы, и волшебники – являются частью животного мира. Знаешь, как природа контролирует численность популяций?

– Конечно. Когда численность становится слишком большой, начинаются эпидемии.

– Верно, – кивает Северус. – Магглов слишком много, все эти заболевания более или менее сдерживают прирост. В противном случае они бы уже сидели друг на друге. Эпидемии, впрочем, у них тоже имеют место. Равно как и у нас. В частности эпидемия драконьей оспы в Британии в середине прошлого века, или эпидемия в Новой Зеландии в восьмидесятых.

– Да, об этом я слышал, – вспоминаю я. – Элджи рассказывал, что выжил только один человек.

– Ирония судьбы, – он криво усмехается. – Этот человек был целителем.

– Ничего себе! Хорошо еще, что такое бывает очень редко. А магглы, бедняги, всю жизнь должны быть начеку.

– Начеку должны быть все, – возражает Северус. – Но во многом магглам действительно хуже. У нас вообще нет никаких заболеваний, связанных с сексом, не считая легких инфекций, излечивающихся простейшими зельями. Более того, нет заболеваний – ни врожденных, ни приобретенных, – которые могли бы как-то повлиять на воспроизводительные функции.

Он смотрит на меня многозначительно, и я тут же понимаю, что означают его слова.

– Постой… ты хочешь сказать, что дядя… что он просто наврал, что не может иметь детей?

– Вполне вероятно. Если, конечно, он не ставил на себе опасные эксперименты с Темной магией.

– Едва ли. Ну и гад! – восклицаю я, стукнув кулаком по столу. – Сам жениться не хочет, так меня решил заставить! Впрочем, я уже дал ему понять, что на меня можно не рассчитывать, так что, пусть теперь либо сам род продолжает, либо помалкивает.

– Волевое решение настоящего гриффиндорца, – серьезно произносит Северус, и я опять не могу понять, шутит он или издевается.

– Слушай, откуда ты только все знаешь? – спрашиваю я. – Положим, про онкологические заболевания нам рассказывали на маггловедении, но о венерических ни слова не говорили, да и вообще…

– Ну, вам и на зельеварении не рассказывают о контрацептивах, – справедливо замечает он. – А знаю я еще и не такое, тем более… И что тебя так развеселило, позволь узнать?

– Ничего! – сквозь смех с трудом говорю я. – Просто представил такую лекцию в твоем исполнении!

– Прекрасная была бы лекция, между прочим, – заявляет Северус. – Во всяком случае, удалось бы немного поднять планку нравственности в стенах школы. Едва ли кому-то из учеников в ближайшее время захотелось бы секса.

– Мне бы захотелось.

– Так тебе и контацептивы не требуются, – резонно возражает он.

– Логично, – соглашаюсь я, посмеиваясь. – И это радует.

– Еще бы. Беременность едва ли тебя бы украсила. Я и без того подумываю о расширении дверных проемов.

– Да иди ты со своими шуточками!

– О, именно это я и собираюсь сделать – уйти со своими шуточками, – серьезно говорит Северус. – Сейчас вот допью вино, – он опустошает бокал и ставит его на стол. – Встану, – он поднимается с кресла. – И отправлюсь вниз, – он делает шаг к камину.

Я слежу за ним глазами, не вполне понимая, что от меня требуется в этой ситуации.

– Ты идешь? – осведомляется он, останавливаясь посреди комнаты.

– Да! – я вскакиваю и подхожу к нему.

– Очень хорошо, – в его голосе появляются бархатистые нотки, от которых мне моментально становится жарко. Он кладет руку мне на щеку, проводит большим пальцем по губам и произносит многообещающе: – Сегодня ты так просто от меня не отделаешься.

У меня перехватывает дыхание, и я почти не замечаю, как мы добираемся до спальни. В голове крутится только один вопрос: действительно ли в его словах прозвучал намек, или я просто услышал то, что хотел услышать? И могу ли я надеяться, что сегодня все будет по-другому?

И все действительно по-другому. Совсем по-другому. Это очевидно хотя бы потому, что я сразу же оказываюсь распластан на кровати, и не имею никакой возможности пошевелиться. Я могу только стонать, пока его руки гладят мое тело, язык скользит вокруг сосков, а зубы прикусывают кожу. Раньше я всегда проявлял инициативу, а сейчас об этом не может быть и речи. Но мне она и не нужна. Мне хорошо, и хочется только, чтобы ему тоже было хорошо. И я чувствую, я знаю, что это нравится ему не меньше, чем нравится мне. Так и должно быть.

Что-то словно вырывает меня из состояния блаженства, но я понимаю, что к чему, только после того, как Северус в третий раз произносит мое имя.

– Что?.. – сдавленным голосом спрашиваю я. – Что-то не так? Если тебе нужно срочно закончить зелье, лучше убей меня, потому что я все равно не дождусь твоего возвращения.

– Невилл, – он не принимает шутливый тон, – ты уверен, что хочешь этого?

– Уверен, – я с трудом удерживаюсь, чтобы не закатить глаза. – Уже давно хочу. Хочу тебя.