Отрезок пути

– Не забыл. Но ее ведь никто сейчас не трогает! И другие тоже не особенно рвутся нам помогать!

– И это значит, что их все устраивает? Если ты не помнишь, в Слизерине и учится, и училось немало полукровок, отцы и матери которых – магглы и магглорожденные волшебники. Им, по-твоему, тоже все нравится? – холод в голосе становится прямо-таки арктическим.

– Да не знаю я, что им нравится! – в отчаянье восклицаю я. – Ладно, оставим в покое учеников – другие факультеты тоже стараются Кэрроу лишний раз не злить. А как насчет взрослых магов? Почему бы им не принять нашу сторону, если все так, как ты утверждаешь?

– А почему они должны принимать вашу сторону? – свирепо спрашивает он, повышая голос. – Что вы им такого хорошего сделали? Вы же их в Пожиратели смерти записываете за одну только факультетскую принадлежность!

– Да при чем тут факультет? – я тоже повышаю голос и выпрямляюсь в кресле, отбрасывая в сторону окровавленную тряпку. – Как прикажешь понять, что они на самом деле думают?

– А откуда им знать, что вы вообще станете их слушать? Да и станете ли?

– Но ведь есть же правда, Северус! Если они понимают, что Темный Лорд не прав, они должны сражаться за это!

– Сражаться за правду? – он зло смеется. – Думаешь, кому-то нужна правда? Большинство людей интересует только собственное благополучие и благополучие близких. До всего прочего им мало дела.

– Отлично! – восклицаю я, стукнув кулаком по столу. – Получается, что они не согласны с нынешней политикой Министерства, но сидят и трусливо помалкивают, я правильно понимаю?

– Очень интересно, Лонгботтом, – растягивая слова, произносит Северус. – Ты не винишь Лавгуда за то, что он сдал Поттера Пожирателям смерти. Не винишь Эббот за то, что она осталась с отцом. Не винишь Боунса за то, что он исчез вместе со своей семьей. Ты даже не винишь Уизли за его глупый побег. Но бывших и нынешних слизеринцев ты почему-то обвиняешь в трусости, хотя они тоже думают о своих семьях. Не замечаешь никакого парадокса?

– Но ты…

– А что – я? Я ничем не хуже и не лучше других слизеринцев. Но, во-первых, у меня нет никакой семьи, а, во-вторых, я оказался в такой ситуации, когда от меня требуются конкретные действия и практически отсутствует альтернатива, – он болезненно морщится и, чуть помедлив, кивает на меня: – Вот ты, например. Студент Гриффиндора, приятель Гарри Поттера, твои родители пострадали от рук Пожирателей смерти, а твоя бабушка придушила бы тебя подушкой, вздумай ты остаться в стороне от военных действий. Все просто, не так ли?

– Не понимаю, о чем ты говоришь, – признаюсь я смущенно, пытаясь разобраться в его логике.

– О выборе, Лонгботтом, – поясняет он неожиданно мягко. – О выборе, который сложно, а порой и вовсе невозможно сделать. О выборе меньшего из зол.

– Но почему зол? – непонимающе спрашиваю я. – Ладно, допустим, они беспокоятся о своих семьях. Но ведь они могли бы попросить защиту у кого-то из членов Ордена Феникса, или…

– Защиту? – переспрашивает Северус с сарказмом. – Ты ведь это не серьезно? Члены Ордена даже себя не могут защитить, не говоря уже о ком-то другом.

– Ну, знаешь…

– Знаю, – перебивает он жестко. – Между прочим, ты абсолютно прав, поскольку предложил оптимальный выход. Вот только, как ты совершенно справедливо заметил ранее, чистокровным магам действительно ничего не угрожает. Следовательно, это члены Ордена должны думать о том, чтобы переманить на свою сторону как можно больше людей. Обеспечить их безопасность, заручиться поддержкой.

– Но у них не было на это времени! – возражаю я.

– У них было два года. Более того, и до этого многие понимали, что Темный Лорд рано или поздно вернется. Следовало получше подготовиться к встрече с ним.

– Почему же Дамблдор этого не сделал?

– У него своя стратегия, которая недоступна твоему пониманию, – заявляет Северус и смотрит на меня так сердито, словно это я только что обвинил Орден Феникса в неправильной политике.

Ну вот и как его понять? Видимо, никак. Моему пониманию недоступна не только стратегия предыдущего директора Хогвартса, но и логика нынешнего.

– Оставим это, – устало говорит Северус, внимательно глядя на меня. – Ты пока еще слишком молод, чтобы оценивать происходящее с такой точки зрения.

Я киваю. Спорить нет ни сил, ни желания. Все равно ведь окажется, что он кругом прав, а я – баран. По-другому с ним не бывает. Тем более, он сейчас слишком злой для обстоятельных объяснений собственных слов.

– Значит, ты ожидал от Астории чего-то подобного? – спрашиваю я через несколько минут.

– Мисс Гринграсс – одна из моих лучших учениц, – самодовольно заявляет он.

– Вот как?

– Именно. И, между прочим, прекрасно разбирается в зельеварении. Не хватает только опыта, но это дело наживное.

– Ты всех учеников исключительно по знанию зелий оцениваешь? – со смешком интересуюсь я.

– Вовсе нет. За кого ты меня принимаешь? – оскорбленно возражает он. – В Слизерине много перспективных студентов с удовлетворительными знаниями.

– А так, чтобы совсем не разбирались?

– Такого не бывает! – отрезает он.

– Ну, конечно! – фыркаю я. – В Слизерин попадают лучшие из лучших: гениальные зельевары, аристократичные хорьки, потомки троллей, темные лорды…

– Не язви! Ты не понял. Я имею в виду, что каждый студент в этой школе вполне способен получить за СОВ по зельеварению хотя бы «удовлетворительно». И получали – во всяком случае, до тех пор, пока этот предмет преподавал я.

– Что ты хочешь этим сказать?

– С тех пор, как Слагхорн уволился, и я взял на себя все семь курсов, зельеварение не провалил ни один студент, – поясняет Северус таким тоном, словно это нечто само собой разумеющееся.

– Не может быть! – изумленно восклицаю я.

– Тем не менее, так и есть. Твоего декана, кстати говоря, это здорово нервирует – трансфигурацию каждый год кто-то проваливает, – с довольным видом сообщает он. – Она была уверена, что у меня ничего не выйдет.

– Если ты скажешь, что вы с ней поспорили…

– Не совсем, – смеется он. – Видишь ли, после ухода Слагхорна моя манера преподавания показалась избалованным старшекурсникам чрезмерно суровой. Они не придумали ничего умнее, чем сесть на уши своему декану, а она, в свою очередь, провернула тот же номер с ушами директора. Он добродушно сообщил, что я имею полное право проводить занятия так, как считаю нужным.

– А МакГонагалл? – заинтересованно спрашиваю я.

– О, она зашипела, распушила хвост и заявила, что с таким отношением ни один студент нормально не сдаст СОВ, а те, кому это удастся, раньше повесятся на собственных галстуках, чем возьмут зельеварение на ТРИТОН, – рассказывает он, ухмыляясь.