Отрезок пути

Не знаю даже, что сказать на это. Женатые первокурсники – это просто безумие! Таким образом, по логике она в чем-то права, но сама мысль о том, что кто-то может работать в борделе и получать от такой работы удовольствие, не укладывается у меня в голове. Торговля собой – это отвратительно!

– Все люди торгуют собой, – спокойно говорит Дарлин, и я понимаю, что последние слова произнес вслух. – Своим временем, своими идеями, своими талантами.

– Это другое дело!

– Это не другое дело, а самое настоящее ханжество! Слышать подобные рассуждения от тебя вдвойне смешно. Попробуй поговорить о своей личной жизни с кем-нибудь из ровесников – и сравни потом их слова с собственными. И заметь, больше всех моей крови жаждали бывшие клиенты. Те самые, которые незадолго до моей казни пользовались услугами моих девочек и мальчиков!

– Но ваши работники занимались любовью за деньги!

– Ну и что же с того? – насмешливо спрашивает она. – К тому же, дело ведь не только в деньгах. Занятие любовью – это не просто телодвижения, как вы привыкли думать. Это настоящее искусство, это магия, о которой вы благополучно забыли. Я пыталась возродить ее, я учила своих подопечных – и девушек, и юношей – искусству любви. Учила дарить такое наслаждение, которое люди нигде больше не могли получить. Дома терпимости были и будут всегда. И я не считаю это преступлением.

Я все еще с ней не согласен, но решаю не продолжать спор. В конце концов, она мне помогла, и язык надо бы попридержать.

– Ладно, – киваю я. – Допустим. Но как ваш портрет оказался в Хогвартсе?

– О, это работа моих учеников! – с гордостью сообщает Дарлин. – Их очень огорчила моя смерть, и они решили напоследок отблагодарить меня за все. Конечно, им пришлось защитить портрет от посторонних глаз, но после того, как умер последний, кто знал меня в этой школе, необходимость в тайне отпала. Общество предпочло забыть обо мне, вычеркнуть мое имя из истории, как бросающее тень на весь магический мир…

Что-то мне это напоминает… Да, Милтона и Инквизицию общество тоже вычеркнуло!.. Интересно, скольких еще постигла та же участь?

– И чем вы здесь занимаетесь? – спрашиваю я.

– Тем же, чем занималась всю жизнь – учу юношей и девушек любить друг друга.

– То есть… – я с ужасом смотрю на широченную кровать. Мерлин Великий!..

– Ты все правильно понял, Невилл, – благосклонно кивает Дарлин. – Ученики часто заходят ко мне. И в одиночку, чтобы узнать что-то новое, и парочками, и даже иногда… хм… группами…

Я нервно сглатываю.

– И что? Вы… вы наблюдаете и комментируете?..

– Ну что ты такое говоришь? – смеется она. – Это же неэтично! Хотя, если кому-то требуется мой совет в процессе, я не отказываю.

– Спятить можно! – бормочу я. – Какая-то обитель порока! Преподаватели пришли бы в ужас… Или они знают?..

– Большей частью нет, – успокаивает меня Дарлин. – Если только сами не навещали меня в свое время. Вот Флитвик, например, несмотря на специфические внешние данные в юные годы пользовался огромным успехом у противоположного пола. Хочешь, скажу, почему?

– Не надо! – я мотаю головой. – Думаю, что я догадываюсь.

Вот только Флитвика мне и не хватало для полного счастья! Не школа, а черт знает, что…

– Тебе все это не нравится? – она прищуривается. – Хочешь рассказать директору и попросить его избавить школу от моего присутствия?

– Ну, насколько я знаю нашего директора и его чувство юмора, он только посмеется и оставит все, как есть, – хмыкнув, замечаю я.

– Да, он исключительно интересный мужчина с очень неплохим потенциалом, – она одобрительно кивает. – Если бы мне удалось в свое время над ним поработать, он мог бы стать одним из моих лучших мальчиков. Сейчас, к сожалению, многое уже упущено. Хотя…

От хохота у меня даже в глазах темнеет, и на глазах выступают слезы. Непременно передам Северусу ее слова и посмотрю, какое у него будет лицо!

– Ну-ну, будет тебе хихикать, – снисходительно произносит Дарлин. – Между прочим, твои преследователи спустились вниз. Так что, если хочешь уйти, делай это сейчас.

Я вытираю глаза и поспешно поднимаюсь. Она права, сейчас не до шуточек.

– Спасибо вам, Дарлин! – искренне благодарю я.

– Не за что, Невилл, – она обворожительно улыбается и подмигивает. – Я всегда была неравнодушна к таким храбрым мальчикам. Впрочем, и к девочкам тоже.

Я улыбаюсь ей в ответ и, пообещав обязательно заглянуть, когда появится такая возможность, выхожу в коридор.

Никаких подозрительных звуков до меня не доносится, и я, не теряя времени, мчусь на восьмой этаж под защиту Выручай-комнаты.

Оказавшись на месте, я задумываюсь. Штаб не подойдет. Нужно что-то другое. Что-то более надежное. Какое-то убежище. Об этом я и думаю, бродя туда-сюда вдоль стены. Убежище. Место, где нас не достанут Кэрроу. Место, куда не смогут попасть те, кто их поддерживает. Место, где мы все будем в безопасности, где никто не сможет до нас добраться.

Наконец, появляется дверь. Открыв ее, я попадаю маленькую комнатенку, освещаемую одной-единственной лампой, висящей на стене. Также на стене висит гобелен с гербом Гриффиндора, а с потолка свисает гамак. В углу стоит подаренный Северусом радиоприемник.

Помещение кажется мне смутно знакомым. Я напрягаю память и вспоминаю, как в детстве прятался от докучливых родственников в одной из комнат в подвале. Да, там было точно так же. Не было только гобелена и радио. А гамак я сам повесил, чтобы на полу не сидеть. Что ж, это место вполне отвечает моим представлениям о безопасности. Во всяком случае, родственники меня так ни разу там и не нашли.

Отправив бабушке Патронуса с сообщением о том, что мне удалось удрать, я забираюсь в гамак и устраиваюсь поудобней. Думаю, что я имею полное право еще поспать. В конце концов, посещать уроки мне больше не нужно.

Просыпаюсь я только к вечеру. Оно и понятно – мне давно не удавалось нормально выспаться, вот организм и наверстывает упущенное. Я спрыгиваю с гамака на мягкий пол. За прошедшее время в комнате ничего не изменилось. В желудке отчетливо булькает, и я понимаю, что ужасно проголодался.

Ничего удивительного – последний раз я ел вчера на завтраке. За обедом не было аппетита, а ужин я вообще пропустил – Амикус запер меня в классе. Ребята ничего не смогли мне принести, поскольку Кэрроу тщательно следили, чтобы никто не таскал еду со стола. В общем, вполне логично, что сейчас я голоден, как зверь.

Я усаживаюсь на пол и оглядываюсь. Несмотря на мои размышления, никакой еды в комнате не появилось. Странно. Раньше Выручай-комната предоставляла ее, стоило мне только задуматься о том, что не помешает перекусить. Правда, после того, как нам перестали помогать эльфы, она делала это, только когда я был один. Но сейчас-то я как раз один!