Отрезок пути

– Я бывал на отработках и дополнительных занятиях, если ты не в курсе! – выпаливает он.

– Нет, я не про кабинет сейчас говорю, где все эти банки с глазами и тараканами, а про лабораторию, где огромный стол посередине, шкафы, стеллажи с книгами и ингредиентами по периметру и небольшой столик с двумя креслами. Там ты был?

Гарри качает головой, недоверчиво глядя на меня.

– И потом, Снейп вряд ли мог хранить такое зелье просто на полке, – продолжаю я, чуть подумав. – Наверняка у него есть какой-то тайник. И наверняка не в кабинете. Как ты сможешь его найти, если в лаборатории даже не был ни разу? А если и найдешь, то как будешь открывать! Да ты даже не знаешь пароль в его кабинет!

– Можно подумать, ты его знаешь! – фыркает он.

Я прикусываю язык. Знаю, вообще-то, и сильно надеюсь, что Северус его не поменял. Но, похоже, отговорить Гарри, не выдавая себя, у меня не получится. Что ж, когда-нибудь это должно было случиться. Пустить его туда я просто не могу. Как бы Северус не любил Лили Поттер, разгромление лаборатории ее сыном восторга у него точно не вызовет.

– В общем, не надо меня задерживать! – заявляет Гарри. – Если у Снейпа есть хоть капля порядочности, он поймет, почему я это сделал.

– Как совершенно справедливо заметил Рон, он оторвет тебе голову, – я стараюсь говорить спокойно. – И мне заодно – за то, что позволил тебе туда вломиться.

– Да ты-то здесь вообще при чем? – кричит Гарри, окончательно теряя терпение.

На этот вопрос я не отвечаю. Зачем? И без того все на поверхности. Проходит секунда… другая… третья… И, наконец, – потрясенный шепот Гермионы:

– Невилл, ты… ты знал?

Я молча киваю.

– Не может быть!

– Что он знал? – спрашивает Рон, но тычок локтем в бок стимулирует умственные способности: – Хочешь сказать, ты знал, что Снейп на нашей стороне?

Я снова киваю.

– Мерлин Великий, но как? – ошеломленно спрашивает МакГонагалл. – Почему именно ты?

– И давно ты в курсе?

– Почему ты ничего не говорил?

– Как тебе удалось докопаться?

– Почему он рассказал тебе?

Вопросы следуют один за другим и быстро превращаются в нарастающий гул, выносить который просто невозможно. Я зажимаю руками уши, чтобы хоть немного заглушить этот шум.

– Прошу меня извинить, – громкий, но спокойный голос Райка прорывается через эту мучительную волну. – Мне понятно ваше любопытство, но время не терпит. Быть может, вы позволите Невиллу сходить за зельем, а потом, когда я уйду, начнете задавать все эти, бесспорно, жизненно важные вопросы?

Голоса постепенно замолкают. Я взглядом благодарю Райка за помощь и быстро выбегаю из Большого зала, ни на кого не оглядываясь.

Так я и бегу до самых подземелий и останавливаюсь только у кабинета Северуса. Я не успел поблагодарить Райка за помощь Ханне, а теперь появился еще один повод. Если так пойдет и дальше, мне до конца своих дней придется ходить за ним по пятам и кланяться. Конечно, от расспросов его вмешательство не спасет, но, по крайней мере, у меня появилась передышка. За это время они переварят информацию, и когда я вернусь, будут говорить хотя бы по очереди. Во всяком случае, я очень на это надеюсь.

Немного отдышавшись, я собираюсь было назвать пароль, как вдруг за спиной раздается холодный подозрительный голос факультетского призрака:

– Что это вы здесь забыли, юноша?

Я быстро оборачиваюсь, инстинктивно сжимая палочку.

– А, это вы, Лонгботтом, – произносит Кровавый Барон чуть спокойней. – Решили прогуляться по местам былой славы?

– Не совсем, – я усмехаюсь. – Целитель из Сент-Мунго попросил найти одно зелье… Барон, вы, случайно, не знаете, у него есть какой-нибудь тайник?

– Тайник есть, – кивает он. – Но его местонахождение мне неизвестно. Однако полагаю, что у вас, Лонгботтом, есть все шансы его отыскать. Не буду вам мешать.

Я провожаю глазами его стремительно удаляющийся силуэт. Н-да… А я-то, наивный, полагал, что о наших отношениях известно только эльфам, директорам и портрету Дарлин. А теперь оказывается, что знают еще и призраки. По крайней мере, один призрак. Если завтра выяснится, что Пивз и Миртл тоже в курсе дел, я уже не удивлюсь, а утоплюсь. В том самом туалете на втором этаже.

Кабинет встречает меня гнетущей тишиной. Конечно, здесь и раньше не было особенно шумно. Но раньше здесь был Северус. Я представляю, как он выходит из лаборатории, прислоняется к стене, скрестив руки на груди, и ехидно осведомляется, какое проклятие на сей раз свалилось на мою дурную голову. Смешно… Теперь он зайдет сюда разве что за вещами.

Для очистки совести я тщательно обыскиваю кабинет, хоть и сомневаюсь, что здесь можно найти что-то мало-мальски ценное. Так оно и оказывается. В шкафу я обнаруживаю только зелья первой необходимости, кое-какие ингредиенты, несколько стопок чистых пергаментов, связку перьев, чернильницы и тому подобные нужные вещи.

Следующим этапом становится обыск лаборатории. Он, понятное дело, отнимает у меня значительно больше времени. Я тщательно осматриваю содержимое каждого шкафа и стеллажа, сверяюсь с книгами, если не могу идентифицировать то или иное зелье, и тщательно слежу, чтобы после обыска каждая склянка оказалась на том же самом месте, на котором стояла до этого. Книжные полки я тоже обыскиваю, расставляя изъятые тома том порядке, в каком они стояли до моего появления.

В одном из шкафов я нахожу внушительную стопку потрепанных пергаментов, исписанных разными почерками. Бегло просмотрев ее, я с изумлением понимаю, что это не что иное, как домашние работы учеников по зельеварению и ЗОТИ. Причем, судя по ужасающему количеству грамматических ошибок и язвительным комментариям Северуса, самые феерические. Похоже, он их коллекционирует и перечитывает на досуге. Странно, что он мне их раньше не показывал.

Следующая находка и вовсе вызывает у меня приступ истерического хохота – на соседней полке спокойно лежат… любовные письма студенток! Видимо, для Северуса они немногим отличаются от домашних работ. Во всяком случае, комментарии к ним столь же безжалостно саркастичны. Бедные девочки!.. Интересно, это именно оригиналы или все-таки копии, сделанные для смеха? С него бы сталось вернуть ученицам письма со своим мнением об их содержании.

А я раньше и не думал, что ему могут такое писать. Хотя это вполне логично. Он, конечно, не очень похож на предмет девичьих грез – не Локхарт, хвала Мерлину. Но зато – самый молодой преподаватель в школе. Да и грезы у девушек разные. Кому-то красавчики из журналов интересны, а для других внешность не так важна. К тому же, Северус вполне подходит под определение «загадочный», а многим девчонкам это нравится. Интригует.

Я понимаю, что сейчас не время, но все равно пробегаю глазами несколько писем.

«Вы самый таинственный мужчина, какого я встречала, и мне очень хочется узнать, что у вас внутри!»

Как и у всех, мисс. Изучайте анатомию.

«Когда вы на меня смотрите своими черными, как ночь, глазами, я чувствую, как поднимаюсь в воздух и взмываю в небеса!»

Больше не ешьте на моих уроках летучие шипучки.

«Вы так похожи на одного кентавра из моего сна, только человек».

До больницы Сент-Мунго сами доберетесь, или нужны сопровождающие?