Отрезок пути
Шрифт:
– Ну вот, мистер, все теперь в порядке – изучайте, – предлагает он, кивая на заставленный прилавок. – Итого с вас сто девяносто семь галлеонов, одиннадцать сиклей и двадцать три кната.
Ну, теперь-то изучать что-либо смысла нет. Поэтому я просто собираю ингредиенты и высыпаю на прилавок две сотни.
– На сдачу можете сделать себе приличные зубы, – советую я на прощанье и, так как на Диагон-аллее мне пока больше ничего не нужно, сразу аппарирую домой.
*
В прошлую пятницу я к Снейпу так и не пошел. Решил, что это едва ли будет уместно после того, что случилось с мамой Ханны. Если в этом замешаны Пожиратели
В субботу он ничем не высказал удивления по поводу того, что я не пришел накануне – даже не взглянул на меня ни разу во время завтрака. А вечером у Гарри отработка была, то есть он вообще в бешенстве должен быть.
Ну, а на неделе уже у меня времени не было – задают столько, что хоть вой. И это я еще только четыре предмета изучаю! Ну, и Спраут помогаю в теплицах. Не представляю, как Гермиона со своим объемом справляется. Вид у нее утомленный. И я, наверное, никогда не пойму, как можно читать три учебника одновременно.
Все больше удивляют успехи Гарри в зельеварении. Везением это уже не назовешь – его так много просто не бывает. И учебником он буквально зачитывается, практически из рук его не выпускает. Я даже свой внимательно изучил, чтобы понять, что такого уж интересного он там нашел. Так и не понял. Мое внимание только третий закон Голпалотта привлек – минут десять сидел в полном ступоре, пока не сообразил, о чем вообще речь. А Слагхорн только и твердит на каждом уроке, что Гарри – гений, точь в точь, как его мама. Забавно, раньше его с отцом все время сравнивали. Нет, мне, в общем, все равно – получается, так получается. Из меня-то зельевара в любом случае не выйдет. А вот за Гермиону обидно. Она старается, как может, а толку – чуть. Неудивительно, что и общаются они из-за этого несколько напряженно.
Впрочем, у них всегда так. Вот ни разу за пять лет не видел, чтобы Парвати и Лаванда серьезно ссорились. Нет, они, конечно, могут слегка поцапаться, но на следующий же день уже под ручку ходят. С Дином и Симусом то же самое – ну, без прогулок под ручку, разумеется. А эти трое – вечно как на вулкане. Глядя на такое, я иногда невольно даже начинаю радоваться, что не имею к их дружбе прямого отношения. Лучше уж просто приятельствовать – нервы целее будут.
Ладно. Сами разберутся, не маленькие. Я бросаю взгляд на Гермиону, которая свирепо косится на читающего учебник Гарри. Вот, пожалуйста, – пятница, а он читает. Когда такое вообще было? Я вот сейчас совсем читать не могу. Прошла неделя. Этого достаточно или нет? Сложный вопрос.
Я решаю, что типичный для нашей гостиной шум разобраться не поможет, и нужно немного пройтись. Хотя бы по коридорам. Куда я иду, никто, разумеется, не спрашивает. Оно и к лучшему. Не люблю врать.
Оказавшись в коридоре, я невольно облегченно вздыхаю. Все-таки у нас, наверное, самый шумный факультет в школе. Почему-то мне кажется, что в остальных гостиных несколько тише.
Ну, ладно. Думаю, неделя – это все-таки мало. Всего лишь семь дней. Я бы за это время вряд ли смог переварить убийство. Хотя Снейп, наверное, привык. Если к такому можно привыкнуть. Он ведь тоже человек. И наверняка все это его здорово угнетает. Еще и я приду. Нет, пока нужно подождать. Лучше к Спраут загляну.
Я уже направляюсь к выходу из школы, как вдруг неожиданная мысль заставляет меня буквально замереть на месте. А вдруг он решит, что я не захожу потому, что считаю его причастным к этой смерти и к другим тоже?
Что я его обвиняю? Это не так – кто я такой, чтобы его судить? – но ведь он может так подумать! Я поворачиваюсь спиной к входным дверям и решительно иду в подземелья.По мере приближения к кабинету Снейпа решительность стремительно тает, и к тому моменту как я поднимаю руку, чтобы постучать, от нее не остается ровным счетом ничего. Все-таки я трус.
Если Снейпа и удивляет мое появление, то он ничем этого не демонстрирует. Лицо абсолютно бесстрастно, губы плотно сжаты, а глаза смотрят холодно и без какого-либо читаемого выражения. Кивком головы он приглашает меня войти, и, не говоря ни слова, направляется в лабораторию. Там он указывает мне на кресло и возвращается к зелью, приготовление которого я, судя по всему, прервал своим появлением. Ну вот. Мало того, что заявился без предупреждения и на неделю позже, чем было условлено, так еще и не вовремя. Странно, что он вообще меня впустил.
Некоторое время я сижу на краешке кресла и не решаюсь устроиться поудобней, опасаясь своей возней отвлечь его. Украдкой я наблюдаю за ним, он же мое присутствие старательно игнорирует. Я слегка расслабляюсь и сажусь нормально, продолжая поглядывать на него.
– Скажите, Лонгботтом, – неожиданно прерывает молчание Снейп, – профессор Слагхорн уже проявлял к вам интерес?
– Проявлял, сэр, – отвечаю я, радуясь, что он заговорил на нейтральную тему. Ну, почти нейтральную. – Еще в поезде. По-моему, он хотел узнать, что на самом деле произошло в Министерстве.
– Не только, – усмехается он, быстро шинкуя какие-то длинные стебли, идентифицировать которые на расстоянии у меня не получается. – Думаю, вы заметили, что он пытается собрать вокруг себя студентов с интересными родственными связями. И тех, кому удалось как-то отличиться на его глазах.
Я вспоминаю Джинни с ее Летучемышиным сглазом и Гермиону с ее блестящими ответами. Ну, и Гарри, конечно. Да, все так.
– Заметил, сэр, – спокойно говорю я. – Наверное, в моем случае дело в родителях и в том, что я был в Министерстве вместе с Гарри. Ну, возможно, еще в оценке «превосходно» по зельеварению и хвалебных одах профессора Спраут. Хотя в последних двух причинах я сомневаюсь. Он приглашал меня на встречу своего клуба.
– И что же вы ему сказали? – Снейп аккуратно ссыпает стебли в котел, помешивает семь раз по часовой стрелке и два – против, убавляет огонь под котлом, затем начинает сосредоточенно толочь что-то в ступке.
– Я сказал, что отвратительно себя чувствую и собираюсь провести вечер в больничном крыле.
Он перестает толочь и, глядя на меня с легким удивлением, спрашивает:
– Почему столь категорично, Лонгботтом?
– Он мне не нравится, сэр, – бесстрастно отвечаю я.
Это не совсем правда. Правильнее было бы сказать, что он меня смертельно раздражает. Учебе это, к счастью, не мешает, но видеть его вне уроков решительно не хочется.
– Чем именно он вам не нравится? – интересуется Снейп, возвращаясь к прерванному процессу.
– Я не могу вам сказать, сэр.
– Вот как?
– Не могу, сэр, – повторяю я. – Это неэтично – критиковать одного преподавателя в присутствии другого.
– Это верно, – соглашается Снейп. – Впрочем, думаю, я и так понимаю, чем он вам не угодил. Возможно, вы даже правы. И в своей оценке, и в том, что избегаете этих собраний.
– Он ведь был вашим деканом, сэр? – спрашиваю я, стараясь не удивляться его словам – я-то был уверен, что он попытается меня переубедить.