Отряд (Аш - Тайная история - 2)

Она успела подумать: "Мне вовсе не надо врать, моя информация и вправду важнее", - и заметить, что стражника убедила не столько ее искусственная искренность, сколько ее внутренняя убежденность.

– Простите, капитан. Мы только что выпустили всех врачей. Не могу вас впустить. Там сейчас только священники, - сержант незаметно махнул рукой в сторону, и, когда она отошла с ним от толпы в сторонку, понизил голос: Нет смысла, мадам. В комнате его милости дюжина аббатов и епископов, все стоят на коленях на каменном полу, и ни черта хорошего из этого не выйдет. Бог кладет свою самую тяжелую ношу на Своего самого верного слугу.

– Да что случилось?

– Вы же знаете, как бывает с ранеными, когда они в состоянии равновесия: процесс вдруг может пойти в ту или другую сторону, - сержант поднял кверху руки, поудобнее натянул шлем, на его морщинистом лице усталые глаза были налиты кровью.
– Прошу вас, мадам, только тихо. Скоро уже начнется суматоха. Какое бы у вас ни было дело, оставьте его для того, кто придет на место герцога. Его милость герцог сейчас на смертном ложе.

– Это правда, - сказала Флора, вернувшись в комнату на верхнем этаже башни.

Не замечая Ансельма и Анжелотти, она перешла комнату, подошла к очагу и заговорила прямо с Аш, потом рухнула кучей у очага, протянув руки к пламени.

– Мне удалось добраться до дверей его комнаты. Там остался один из его врачей: немец. Карл Бургундский умирает. Началось это два часа назад, с лихорадки и потения. Он потерял сознание. Кажется, он несколько дней не мочился и не испражнялся. И тело уже завоняло. Он даже не способен услышать молитвы.* [Это описание в оригинале напоминает смерть из-за отказа мочеточника, после длительной болезни. Смущает то, что в данной книге Карл Смелый умер только через два месяца, 5 января 1477 года, и в данном случае - от смертельных ран на поле боя при Нанси, в сражении со швейцарцами.]

Стоящая Аш глядела сверху вниз на отрядного хирурга:

– И как долго, Флориан?

– Пока умрет? Он невезучий мужик, - в глазах Флоры отражался огонь очага. Она смотрела в пламя.
– Сегодня, завтра; самое позднее послезавтра. При сильной боли.

– Девочка, - сказал Роберт Ансельм, - если бы он был одним из твоих, ты бы уже была там сейчас и предоставила бы ему кинжал для удара милосердия.* [Кинжал, применяемый для нанесения удара милосердия, названного так но религиозным соображениям, дарующий возможность последней милости.]

Тревожное настроение охватило все этажи башни, от поваров и пажей при кухнях, до войск и до стражников у двери в комнату Аш. Зная, что хирурга подслушивают, Аш не пыталась заставить ее молчать. "Если встанет проблема с боевым духом войск, пусть ничего не будет втихаря, пусть я все сама увижу".

– Ну, мы вляпались, - заметил Роберт Ансельм.
– Не будет второй попытки взять Карфаген. И сами увидите, как рухнет эта хреновая осада!

Тяжелой походкой он ходил по комнате, бренча своим полным доспехом. За узкими щелями окон эхом отдавались звуки ночной бомбардировки; машины-големы, не нуждающиеся ни в сне, ни в отдыхе, бросали снаряды, непрерывно кроша стены Дижона. Она заметила, как Роберт вздрогнул при очередном взрыве - совсем близком.

– Что будет, когда герцог умрет? Что смогут сделать эти Дикие Машины?

– Вот мы и выясним, - от двери в свете пламени очага шел Антонио Анжелотти.
– Мадонна, отец Пастон говорит, что готов начать службу вечерни.

– Я на заутреню пойду* [Первая служба дня проводится в полночь], раздраженно отмахнулась Аш.
– Мы не будем просто так сидеть тут. Если там это "дитя Гундобада"... Если Дикие Машины говорят, что Фарис может совершить чудо, вроде того, что совершил Гундобад, - превратил Африку в пустыню, вы собираетесь тут сидеть и ждать, чтобы убедиться, правы ли они?

Пушкарь прошел к очагу, опустился на корточки рядом с Флорой, одна золотая голова рядом с другой. У Анжелотти был вид человека, сознающего, что как только закончится бомбардировка, ему надо быть готовым отражать следующую за ней атаку. Время от времени он для проверки сгибал ее и разгибал свою хорошо забинтованную, в зашитой повязке руку.

– А что нам остается, мадонна, если не ждать? Сделать вылазку и попробовать убить ее в бою?

Все ненадолго замолчали. Анжелотти повернул голову набок. Она увидела по его лицу, что и он услышал - визиготские пушки перестали вести стрельбу.

– Он обещал нам организовать еще один набег на Карфаген. Я на это рассчитывала.
– Аш говорила, одновременно делая расчеты в уме.
– Если он умрет - у нас нет шансов. Итак: мы не отправимся туда за каменным големом. Один есть у нас выход. Анжели прав: мы добываем Фарис. А потом - наплевать, что там запланировали Дикие Машины - для чего они ее выращивали, и вся эта чушь. Мертвый есть мертвый. Когда ты умер, ты уже никаких чудес не совершишь.

Ухмыляющийся Роберт Ансельм качал головой:

– Да ты спятила. Она же там, в самом центре этой хреновой армии!
– и, помолчав, добавил: - Какой у тебя план?

Проходя мимо Роберта к столу на козлах, чтобы изучить планы, она потрепала его по плечу и в свете свечи стала рассматривать карты и расчеты, нарисованные тонкими, как паутина, линиями.

– План? Кто говорил что-нибудь о плане? Чертовски хорошая мысль составить план...

Сквозь густой смех Ансельма и не такое бурное выражение восторга Анжелотти, Аш услышала на лестнице какой-то шум. Гулко звучали чьи-то голоса. Инстинктивно она сразу же встала плечом к плечу с Ансельмом и Анжелотти, проверяя взглядом, в безопасности ли Флора позади них; все трое обратились лицом к входу в комнату, взявшись за эфесы мечей.

Спотыкаясь, вбежал Рикард, на пороге упал на колени. И уронил то, что нес в обеих руках.

На пол шлепнулся узел - что-то в одеяле, раздалось приглушенное бренчание.

– Какого хрена?..
– начала Аш.

Черноволосый оруженосец, не вставая с колен, развернул узел.

В колеблющемся свете они увидели массу гнутых металлических предметов, с полоской из сияющего металла по краям. На лице Флоры, уставившейся на это зрелище, Аш заметила смущение, а оба мужчины уже хохотали, изумленный Роберт Ансельм сопровождал смех веселым потоком непристойностей.

Аш подошла к развернувшемуся узлу. Наклонилась и подняла свою кирасу за заплечные лямки. Пустая кираса была обернута чехлом музыкального инструмента концертино, и ее створка защелкнулась, когда она подняла пустой доспех вверх; пластины набедренников качались на своих кожаных ремнях.

– Она вернула мне мой хренов доспех!

В одеяло были завернуты две целые металлические ноги, вместе с массой приспособлений для плечей: тут были наплечники, плечи и латный воротник. Латы для одной руки были тупые, незаточенные, свет отражался и расходился лучами от локтевой пластинки в форме бабочки. Аш положила на пол кирасу и подобрала с пола рукавицу, согнула ее, посмотрела, как металлические пластинки складываются одна за другой. Заметила несколько новых пятнышек ржавчины и несколько царапин.