Отряд

–  А вот в этом я охотно пойду вам навстречу, сударь! Эй, парни… - Прево высунулся в окно.
– Давайте сюда потерпевшую.

В дом снова вошла давешняя растрепанная девчонка - светленькая, курносая, с заплаканными голубыми глазками. Этакая «мадемуазель невинность».

–  Ну, Мари-Анж, - улыбнулся прево.
– Рассказывай, как все было. Да сперва поклянись на Библии, что не будешь врать.

–  А чего мне врать-то? Да разве ж я когда врала? Да никогда! Сами ведь знаете, господин прево, что такой честной девушки, как я, и нет-то нигде во всей округе аж до самого Лизье, а в Лизье, не знаю, может, и есть такие, а может, и нету, а…

–  Помолчи ты, Мари-Анж!
– заругался судейский.
– Говори по существу дела… Отец Далазье, дайте ей Библию, пусть поклянется.

–  Клянусь… - Положив руки на Священное Писание, девчонка затараторила слова клятвы.
– Ну, слушайте, как дело было. Правда, я все это уже рассказывала и господину прево, и господину кюре, и всем другим господам, и…

–  Мари-Анж!!!

–  Ой, молчу, молчу… То есть говорю, как вы изволили выразиться, господин прево, по существу дела. С самого утра сегодня сидела я себе дома… Потом слышу - стучит кто-то в заднюю дверь, и уж так настойчиво барабанит, так настойчиво, господин прево, что ведь пришлось пойти посмотреть - кто.

–  Так. И кто же?

–  Это был молодой парень, господин прево. Совсем молодой, темноволосый, в желтом таком камзоле. Попросил меня продать ему окорока, а потом - ни с того ни с сего - как набросится на меня, как набросится - едва вырвалась! Если бы не господин кюре… И не вы, господин прево, он, наверное, меня бы убил - до того оказался страстный. Слава святому Клеру, вы вовремя появились, небось, услышали, как я кричала. Вон и сорочка вся на мне разорвана…

Девчонка распахнула рубаху.

–  Цыц, Мари-Анж!
– тут же шуганул ее судейский.
– Не бесстыдствуй. Пойди-ка лучше домой, переоденься - а разорванную сорочку принесешь нам в качестве вещественного доказательства.

–  Да какие тут еще нужны доказательства? Ежели он налетел, схватил, завалил на ложе…

–  Цыц! Иди, говорю, переоденься. Да, насильник таки успел совершить свое черное дело?

–  А как же, господин прево? Как же ему было не успеть, когда вы там по двору тащились, прошу прощения, словно беременные улитки - нога за ногу, сопля за щеку…

–  Ты уймешься наконец, Мари-Анж?! Иди живо, переодевайся. Да позови там, во дворе, свидетелей.

–  Кого-кого позвать, господин прево?

–  Сви… Мишеля с Кловисом.

–  Ах, этих…

Мари-Анж наконец ушла, а вместо нее появились свидетели - простоватые деревенские парни, похоже вообще не обладающие способностью к связной и членораздельной речи, в большей степени полагаясь на глаголы и междометия.

–  Ну, мы это… шли на покос… или с покоса… Да, это, с покоса. Коса сломалась, так мы и… И вот слышим - верещит кто-то, будто подсвинка режут. Так ведь рано еще резать-то! Заглянули, а там - Мари-Анж верещит. Лежит на кровати, заголившись, а рядом какой-то хлыщ.

–  Тот самый, что сейчас сидит в амбаре?

–  Точно тот самый, господин прево.

–  Что ж, дошла очередь и до него. Идите, парни. Скажите, чтобы привели.

Войдя, Митька хмуро обвел глазами помещение, вздохнул, но, увидев своих, несколько воспрянул духом.

–  Ваше имя и общественное положение, месье?
– осведомился прево.

–  Я уже говорил - это наш друг, дворянин из Лангедока.
– Жан-Поль возмущенно фыркнул.

–  Я помню, господин д’Эвре, - холодно кивнул судейский.

– Но все же хочу сейчас говорить лично с обвиняемым. Итак. Вы, месье, - приезжий. Как ваше имя?

–  Димитри… Димитри Тере.

–  Странное имя… Впрочем, понятно - южанин. Каким ветром занесло в наши края?

–  Я учусь… учился в Сорбонне.

–  Ах, вот как? В Сорбонне. Ученый, значит, человек. Извольте ответить на несколько моих вопросов.

Юноша пожал плечами:

–  Задавайте.

–  Вопрос первый: вашу сорочку разорвала Мари-Анж? Ну, та девушка…

–  Да… именно она и разорвала, я даже сам не…

–  Достаточно, месье. Вопрос второй: вы лежали на кровати вдвоем?

–  Вначале сидели. А потом она вдруг резко набросилась на меня и…

–  Так лежали?

–  Потом - лежали. Но…

–  Благодарю, вполне достаточно. Уведите обвиняемого!

–  То есть как это - уведите?
– опешил Иван.
– Он же еще ничего толком не рассказал?

–  А вы полагаете, он такой дурак, что сознается? О-хо-хо… Поверьте моему жизненному опыту, господа, - такое случается редко, крайне редко. А ваш друг вовсе не производит впечатления глупца.

–  И все же мы намерены подать апелляцию!

–  Ой!
– Прево поморщился, словно от зубной боли.
– Я ж вам уже говорил… Итак, подведем итоги?

Приятели переглянулись:

–  Попробуем. Интересно, что из всего этого выйдет?

–  Как видите, господа, кроме вас и меня с господином кюре, здесь больше никого нет, - вкрадчиво произнес судейский.
– Потому можно быть откровенными, а?

–  Можно, - неожиданно усмехнулся Иван.
– Разрешите, я выдвину свою версию?

Прево развел руками:

–  Пожалуйста! Только, если можно, кратко.

–  Хорошо, - согласился Иван.
– Кратко так кратко. Как мне кажется, дело обстоит так: имеется подставной человечек, некий пастушонок Жак, который почему-то не был допрошен…

–  Не понимаю, при чем тут Жак?
– Прево и кюре переглянулись.

–  Ах, не понимаете?
– Иван издевательски покачал головой.
– Позвольте продолжить?

–  Ну, конечно…

–  Так вот, этот самый пастушонок Жак, сказав, что у некой Мари-Анж можно недорого приобрести съестные припасы, нарочно указал нам окружную дорогу, которой мало кто пользуется, специально, чтобы у этой якобы потерпевшей девицы по имени Мари-Анж и ее сообщников было время подготовиться. Далее, когда наш друг вошел в дом, Мари-Анж набросилась на него, разорвав и свою сорочку, и сорочку нашего друга, потом закричала… как раз вовремя, для того, чтобы подошли сообщники, явно допрошенные недостаточно подробно. Я полагаю, это не первый такой случай в вашей деревне, и если поднять все прошлые дела…

–  А может, не стоит с этим спешить?
– нехорошо ухмыльнулся прево.
– Посмотрите, что мы имеем по этому делу. Со стороны вашего друга - только его собственные показания. Со стороны обвинения: показания потерпевшей - раз, показания свидетелей, пусть даже косвенных, но тем не менее - два, вещественные доказательства - разорванные сорочки, измятая постель, царапины - три. Догадываетесь, какая чаша весов перевесит?

–  Догадываемся, - посмотрев в окно на маячивших во дворе солдат, хмуро кивнул Жан-Поль.
– Похоже, нам остается решить лишь один вопрос: сколько?!