Отряд

–  Нет, - покачал головой Иван.

–  Но, если надо, я могу выучить!
– тут же добавил Митька.

–  Молодец, вьюнош, - посмотрев на него, одобрительно отозвался посланец.
– Однако некогда уже учить. Будете смотреть на подпись, по-латыни, «In Perator Demeustri» - запомнили?

–  Странная какая-то надпись.
– Митрий пожал плечами.
– Может быть, не «ин ператор», а «император»?

–  Верно, так и должно было быть. Просто подписывающий грамоты человек плохо знал латынь. Так запомнили?

–  Да чего уж проще, - улыбнулся Иван.
– «Ин ператор Демеустри». Так в каком монастыре грамота?

–  А вот тут, вьюноши, я вам не очень хороший помощник.
– Ртищев поморщился.
– Ведомо только одно, монастырь тот - в Нормандии или где-то с ней рядом, скажем, в Пикардии или Бретани. Знаете такие волости?

–  Да знаем, у нас даже приятель есть - нормандец!
– не выдержав, похвалился Митрий.
– Уж разыщем вашу грамоту, Андрей Петрович, и не сомневайтесь.

Думный дворянин покачал головой:

–  Хочу сразу предупредить, о грамоте - никому ни слова. Молчать даже под пытками - а их могут к вам применить. Все, что в грамоте этой записано, для России, для Отечества нашего, важно настолько, что даже не знаю, как и сказать. Верьте на слово. Клясться в соблюдении тайны не нужно - не дети малые, понимаете, ради пустячных дел я бы сюда не приехал.

–  Да мы выполним все, не сомневайтесь…

–  Василиса-дева, что на Тихвинском посаде живет, передавала вам всем поклон, - неожиданно сообщил Ртищев.

–  Василиска! Так вы и ее знаете? Видали? Как она там?

–  Сам не видал, врать не буду, - улыбнулся посланник.
– Говорю со слов Паисия, Богородичной обители старца.

–  Паисий! А он…

–  Был в Москве. Правда, недолго.

Думный дворянин поднялся на ноги и неспешно зашагал по узкой дорожке, идущей вдоль стен аббатства к Сене.

–  Пообедаете с нами?
– предложил Иван.
– Знаю одно неплохое местечко.

–  Нет, парни.
– Ртищев невесело улыбнулся.
– Мы сюда явились порознь, порознь и уйдем. Уйдем и больше не свидимся… Ну, разве что - дома, в России. Грамоту, буде удастся, доставите лично в канцелярию Посольского приказа - мне либо дьяку Филофею Арцыбашеву. Запомнили?

–  Да. А если…

–  А если что с нами случится… лично государю!

–  Господи…

–  Доложитесь челобитчиками с французских земель. Он поймет. Ну… - Ртищев внезапно остановился.
– Прощайте. Мне пора уезжать и как можно быстрее - больно уж приметен. И все же… - Он вдруг усмехнулся.
– Все же ловко я выскочил из Кракова! Теперь бы так же ловко заскочить обратно. Вы тоже не сидите долго в Париже, могут дознаться, с кем вы встречались.

–  Кто?
– тут же переспросил Иван.
– Кто именно может дознаться?

–  Иезуиты, - тихо уточнил Ртищев.
– Опасайтесь папского нунция Александра Рангони… Впрочем, вы с ним вряд ли столкнетесь, разве что на обратном пути. Пуще же берегитесь некоего брата Гилберта - высок, мосласт, лыс, лицо угрюмое, словно у лесного татя. Если случайно увидите его - то для вас знак: грамота где-то неподалеку. И еще… Монастырь вы должны искать большой, старинный. Скорее всего - бенедиктинский, хотя - не уверен.

–  Большой старинный монастырь, - смешно наморщив лоб, шепотом повторил Митрий.
– В Нормандии или рядом - в Пикардии, Бретани… Есть у меня на примете один пикардиец, Робер. Толстый такой, не особо умный…

–  Рангони.
– Иван, запоминая, наморщил лоб.
– Монах Гилберт.

–  Ну, все… - подойдя берегу реки, резко остановился Ртищев.
– Во-он моя лодка. Сегодня же покину Париж и - как можно быстрее - Францию. Хотя… - Он вдруг улыбнулся.
– По пути не буду особо торопиться, пусть иезуиты побегают… Ну, вьюноши, храни вас Господь и Богородица Тихвинская!

Думный дворянин перекрестил ребят и, махнув на прощанье, с неожиданной прытью спустился к реке. Молчаливые слуги его, кивнув парням, последовали за своим хозяином. На мачте вместительного челна затрепетал парус.

–  Наверное, в Гавр поплывут, - глядя вслед удаляющейся лодке, негромко заметил Митрий.
– Там порт, корабли, море.

–  Интересно, - подал голос до того молчавший Прохор, - откуда он про Василиску прознал?

–  Откуда?
– Иван почему-то вздохнул.
– Служба у них такая - все про всех знать. Ну, - он вдруг улыбнулся, - идем домой, господа городовые дворяне?

Митька расхохотался:

–  Идем, господин стряпчий!

Смеялся, а самому приятно было - не каждый день бывших тяглых людей во дворянство верстают! Правда, пока еще не поверстали, но… Но все равно - было приятно.

Повернувшись, Митрий с Иваном быстро зашагали назад. Уже когда дошли почти до самого аббатства, обернулись: Прохор все так же стоял у реки, словно не в силах отвести взгляд от ее бирюзовых, с белыми барашками волн.

–  Эгей, ты чего там застрял?

–  Да так… - Прохор нагнал друзей в три прыжка.
– Смотрю, может, и впрямь покажется механическое судно?

Митька с Иваном переглянулись и, громко захохотав, повалились в траву.

Когда они явились домой, уже темнело, и в синеющем небе зажигались первые звезды. Где-то на крышах, мяукая, дрались коты, в тавернах веселились и пели, а на втором этаже дома напротив кто-то играл на лютне. Приятно так играл, с душевностью.

–  Завтра хорошо бы расспросить знакомых про монастыри, - поднимаясь по лестнице, обернулся Иван.

–  Завтра?
– Митька улыбнулся.
– А чего до завтра-то ждать? У нас ведь в доме и нормандец имеется и пикардиец. Вы поговорите с Жан-Полем, а я спущусь к Роберу. Встретимся у нас с Прохором.

–  Молодец, Митрий, - одобрительно отозвался Иван.
– Так и поступим.

Сосед, Жан-Поль д’Эвре, встретил их удивленно-весело. Он уже почти совсем выздоровел, лишь немного прихрамывал - все-таки рана еще давала о себе знать.

–  Вон!

Едва парни успели войти, Жан-Поль кивнул на небольшой сундучок, стоявший на полу посередине комнаты. Интересный такой сундучок - раньше Иван его что-то не видел.

–  Какие-то люди оставили его для тебя, Иван!

–  Для меня?
– Юноша несказанно удивился.

–  Да-да, для тебя! Так и сказали - для месье Ивана, студента из Русии!

–  Однако… А что за люди?

–  Дюжие такие парни. Не очень разговорчивые. Сказали только, что от какого-то Ры…Ри-сче-ва…

–  Может, от Ртищева?